Ревматология по косточкам. Симптомы, диагнозы, лечение - Елена Выставкина

– А как часто? – уточняю я.

– Доктор, я не могу посчитать.

– Ну пять? Десять?

– Раз пятьдесят… за день.

– Давно так?

– Несколько месяцев.

«Господи, вот это муки…» – это я про себя.

Не выходя из палаты, набираю нашего консультанта-гастроэнтеролога. А пока думаю – почему так болит спина? И не работают обезболивающие?

Буквально минут через двадцать у нас с коллегой случился мозговой штурм. Составили план обследования, взяли все анализы, которые можно взять в цитовой (экстренной) лаборатории уже сегодня.

Пока жду анализы, продолжаем разговор:

– Когда все это началось? Со спиной?

– Спина начала болеть три года назад. Пила то, что пьют другие. Боли только усиливались. А когда пошла к врачу, на снимке обнаружили… пять сломанных позвонков.

Ого! Пять! Напомню, позвонок ломается не как ветка дерева. Он складывается, как карточный домик. Сплющивается. Врачи называют такие рыбьими позвонками.

История, которую я услышала дальше – сквозь всхлипывания пациентки, – была очень грустной. Нейрохирурги установили металлическую конструкцию, которая стабилизировала хаос на месте переломов. На время боли уменьшились.

Но последние полгода стали адом для бедной женщины. Кости были настолько хрупкими, что металлическая конструкция крошила ребра. Они лопались одно за другим. Мы насчитали четыре сломанных ребра. Плюс новый перелом еще одного позвонка.

Ни один нейрохирург в здравом уме сейчас не полез бы ввинчивать новые стабилизаторы. Он бы рукотворно добавил еще парочку переломов. Минимум.

Да, у пациентки был остеопороз. Махровый такой… остеопорозище.

Я увидела причину болей. Предстояло выяснить, куда делась крепкость костей.

Начинаю пытать пациентку. Что с гормональным фоном. Не удаляли ли яичники – это могло снизить всасываемость кальция в кости. Исследовали ли функцию паращитовидных желез – их гормоны могли выгнать кальций из костей в кровь – помните, я говорила, что повышенный уровень кальция в крови тоже плохо.

Пробежались по десятку основных пунктов – нет зацепок. Версия об онкологии угрожающе нависла над нами. Возможно, ускоренный метаболизм опухоли съел строительный материал для костей? В конце концов, есть заболевания крови, при которых в костях образуются буквально дыры.

Перехожу к общему опросу о жизни. В каждой истории болезни есть даже пункт такой – анамнез жизни.

– Операции, травмы, переливания крови за последние пять лет были?

– Только металлоконструкция в спине.

Копнем глубже.

– А вообще – за всю жизнь с врачами в связи с чем сталкивались? – продолжаю я расследование.

– Двадцать три года назад в этой больнице мне делали операцию. Я была очень толстая, доктор. Живот приходилось на тележке возить. Сто пятьдесят два килограмма.

Пришло время удивляться – мне.

– Я сидела на диетах, голодала. Без толку. Срывалась – и ела, ела… Чудесный доктор ушил мне растянутый желудок. Сказал, он висел ниже пупка. Поставил кольцо, которое ограничивало количество еды. Удалил часть кишки. Убрал жировой фартук.

Пациентка несколько оживилась.

– С тех пор я не жирная. Я нормальная.

Передо мной лежала изможденная женщина, действительно без лишнего веса.

В голове моей щелкнуло. Так вот же она – причина. Двадцать три года. Ровно столько времени кишечник моей пациентки не усваивал съеденное.

Ешь – и не толстеешь. Мало кто из нас, девочек, не мечтал об этом. Но была и темная сторона происходящего. Белок, железо, кальций, витамины и микроэлементы. Они пролетали сквозь организм транзитом.

Организм жил в дефиците. Сначала расходовал запасы. А потом… посыпался. В прямом смысле этого слова.

Пришли анализы. Таких низких цифр гемоглобина и железа я не видела давно. Со времен случая с желудочно-кишечным кровотечением.

– Алло, дежурный хирург? Вы нам нужны цито (cito)! Наисрочнейшим образом, да.

На вошедшего хирурга наша пациентка, если б могла, кинулась бы. Обниматься.

– Андрей Васильич, это ж я, Люда!

Да-да, это был тот самый хирург, который делал операцию по ушиванию желудка. Честно. У меня самой глаза округлились.

– Вы меня спасли тогда, я вас до сих пор вспоминаю, – зарделась моя новенькая, а его – старинная пациентка.

Хирург, кстати, тоже вспомнил ее. Их диалог напоминал разговор давних друзей, которые встретились после долгой разлуки. Обсуждая политику президента и ветреную погоду, хирург осмотрел Людмилу.

– Признаков желудочно-кишечного кровотечения нет, острой хирургической патологии нет, – вердикт был по-хирургически краток.

Был уже глубокий вечер. Я заказала кровь. Анемия у пациентки жутчайшая. Гемоглобин шестьдесят (норма – от ста двадцати).

Предупредила дежурную смену, что может понадобиться дополнительное обезболивающее новенькой. И… потопала забирать Лешку из детского сада. Последним из группы. Спасибо воспитательнице, она сидела рядом с моим четырехлетним малышом за маленьким столиком и помогала с рисунком.

Следующие две недели мы затыкали дыры в организме, который превратился в решето.

Текущие ноги. Отеки были от катастрофического дефицита белка. Он не усваивался не столько из-за операции, сколько из-за стула пятьдесят раз в день. И пятьдесят – я не преувеличиваю, честно.

Такие отеки не лечатся мочегонными. Выгоняя жидкость и таким образом сгущая кровь, можно сделать только хуже. Капаем белок, аминокислоты. Капаем железо. Восполняем кальций, витамин D в максимальных дозах, калий, магний.

Да что там! Поначалу лили даже глюкозу. Она, как и все показатели, была ниже нижнего. А это при том, что у пациентки был диабет.

Текущий кишечник. Пришлось убрать горсти обезболивающих. Реакция была именно на них. И лить в вену самое бережное в плане кишечника и при этом то, что обезболит.

Снова мои любимые ножницы. Шаг влево – жуткие боли, шаг вправо – опять кишечник превращается в водопад. Держим баланс изо всех сил.

Цифры из провалов ползли к границам нормы очень медленно. Главное – ползли. Спасибо волшебной схеме гастроэнтеролога, стул восстановился. Оказалось, что пациентка может его удерживать. И успевать доползти до санузла, находящегося в трех шагах от койки.

Я с радостью наблюдала, как моя больная самостоятельно садится в кровати, без гримасы боли на лице. Как изменился цвет ее лица. Как заживали ее ноги и отеки уходили буквально на глазах.

Но… Ее занимало совсем другое. Она-то пришла в это отделение откапать чудо-препарат от остеопороза – помните? И возлагала на него огромные надежды. Еще бы! Капаешь раз в год – и никакого тебе остеопороза. Так ей сказали.

Безусловно, препарат хорош. Но отнюдь не панацея. Как и любое средство при такой экстремальной хрупкости костей.

Невозможно остановить несущийся на всех парах паровоз в одну секунду. Нужно приложить огромные усилия, чтобы сначала затормозить его. И прилагать эти усилия непрерывно длительное время, пока он постепенно и нехотя замедлит ход. И продолжать стараться изо всех сил, чтобы он остановился. Нужно поистине сверхусилие, чтобы он попятился. Если хоть