Ревматология по косточкам. Симптомы, диагнозы, лечение - Елена Выставкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец большого семейства вел себя исправно. Нагрузки увеличивал строго под контролем доктора и Гестапы. Пошагово. С контролем ЭКГ, которая неизменно радовала.
На четвертый день я заступила на дежурство. Есть такая примета – не загадывай, как пройдет ночная смена. Никогда не угадаешь.
Ничего не предвещало, что в эту ночь я переведу одного из своих пациентов в реанимацию с инфарктом.
То дежурство было не скоропомощным. А это значило, что можно сделать обход – всего-то шестьдесят больных – и до упора писать истории болезни. Их, историй, было много. Высокая стопка угрожающе возвышалась на столе и собиралась завалиться. Вся ночь впереди.
Во втором часу я отложила последнюю пухленькую историю в бордовую выписную папку и упала на диванчик, даже не разбирая его.
Мне казалось, что я только закрыла глаза, как в дверь забарабанили.
Стучали не так, как стучит порой старушка божий одуванчик, которой не спится и «кажется, давление поднялось». Кто-то снаружи был напуган. И выносил дверь.
Через десять секунд мы стояли нос к носу с испуганным соседом сердечника и ревматика.
– Еленсанна, там… Партизан стонет. – Парня за дверью потряхивало знатно.
– Партизан? Я сплю, что ли? – Наперевес с фонендоскопом и тонометром скачу в палату. В прямом смысле. Поправляя задник туфли на ходу.
– Плохо ему! Никого звать не хотел. Стонет, мычит. Терпит… – семенит за мной сосед.
«Ну все, – пронеслось в голове, – "наш мальчик" поехал под откос».
Но я не угадала.
Бледный, мокрый от пота, лежал отец большого семейства в скомканных простынях. В углу палаты лежала куча не то тряпья, не то белья… А под «нашим мальчиком» почему-то не было постельного – один матрас.
Не до матрасов пока. Начинаем с главного.
– Где болит?
Сжатым кулаком стучит по грудной клетке сердечник. Гримаса боли – скрипнул зубами. Молча.
– Звони в сестринскую! – называю местный номер соседу.
Сама набираю номер дежурного функционалиста, ЭКГ cito!
Помните этот пароль? Бросай все – и беги!
Качаю манжетку. Давление очень низкое, едва слышу.
– Когда начало болеть?
– Да как дотащил мальчика в палату. Переодел. И начало…
– Ох е-мае! – шепчу я беззвучно.
– Доктор, он пошел в туалет, заблудился, что ли. Обмочился. Упал. Я услышал – стонет. Пошел помогать.
И уже стонет сам.
– Сами? Помогать?
– Так все спали…
– А меня разбудить?
– Ну я подумал, зачем вас тревожить.
Ох, рыцарь вы наш, в сияющих доспехах. К концу разговора игла уже в вене. Кап-кап, поехали. Если учесть, что давление ниже нижнего, медсестра сегодня тоже супергерой.
Еще минута – заструилась пленка ЭКГ.
Инфаркт.
Инфарктище.
Кто б сомневался.
Боли нарастают. Наш герой уже рычит сквозь зубы. Еще через пять минут – дольше пишу – мы переводились в реанимацию, она была парой этажей ниже.
Стабилизировали. Давление. Пульс.
Боли нет.
Отдыхаем?
Рано.
Пулей я неслась назад в отделение. Предстояло разбираться с виновником ночного торжества. За ним пока присматривали медсестры.
Упал. Обмочился.
Ничего хорошего я не ждала.
Пять утра. Возвращаюсь в свое отделение из реанимации.
В мужской палате никто не спит. Виновник ночного переполоха переодет в чистое. Лежит, высунув нос из-под нового одеяла.
– Ну что отец? – практически хором раздаются мужские голоса.
– Лучше, – односложно отвечаю я.
– Хорошо-о-о-о, – опять мужской хор.
Осматриваю пациента со склеродермией. Цел. Ничего не болит. Зрачки одинаковые. Давление и пульс космические. Скалит зубы, вытягивает руки, жмурит глаза. Все чин по чину.
Спите, ребята. Утро вечера мудренее.
Не знаю, как мужской хор, а я так и не смогла уснуть.
Спустилась в реанимацию. Получила порцию ворчания: иди уже! Стабилен, спит, давление держит. Да смотри сама!
Я вгляделась в спокойное лицо сегодняшнего героя. В его черты. Вот так идет мимо тебя человек по улице, а ты и не знаешь, какое у него большое сердце.
На утренней планерке шеф стукнул пару раз кулаком по столу: что за безобразия творятся тут у вас! Но видно было, что эта история тронула и его. Стучал больше для порядка.
Следующие несколько дней радовали стабильностью. Мы, врачи, радуемся ей, как никто другой.
Стабильно хорошо себя чувствовал новоиспеченный инфарктный больной. Чем радовал большое семейство и меня.
Стабильно хорошо заживали раны у пациента со склеродермией. Голова его радовала ясными мыслями. И я опять завела песню про то, что таблеточки пить надо без перерывов. Чтобы ноги не болели и ходили, чтобы руки слушались и не немели.
– Чтоб котелок варил! – добавлял стройный мужской хор с задних рядов кроватей.
Через неделю мужской хор встречал «Отца» из реанимации. Это имя прочно закрепилось за ним, хотя он был старше некоторых всего лет на десять. Поправляли подушки, хлопали по плечу, носили еду из столовой. Мужские отношения, да.
А на следующий день выписывался «наш мальчик» со склеродермией. Задача дня – убедить его маму в жизненной необходимости постоянного приема таблеток.
Ее, приехавшую и снова спешащую, пригласили в кабинет заведующего. Весь разговор мама кивала и не спорила. Во мне росла надежда, что уж его-то – наиглавнейшего в Ростове и его окрестностях ревматолога – она послушает.
Пришло время выписки и отца большого семейства. Забирала его та же большая команда, что и в день поступления. Только уже с внуками.
В ординаторскую внесли невероятно пахнущие блюда. Худенькому доктору и всем-всем-всем.
Домашняя Гестапа внимательно выслушала, чем и как лечить мужа. Задавала умные и правильные вопросы. И грозила пальцем, если он ее перебивал. Отдавала я пациента в надежные руки.
Через три месяца – как и договаривались – мама большого семейства позвонила с отчетом.
Новости порадовали. Глава большого семейства восстановился, пил таблетки по часам и по-прежнему был у руля. Под чутким руководством своей любящей Гестапы.
Не буду оставлять в тени и судьбу молодого пациента со склеродермией. Больше я его не видела. Но Ростов – город маленький.
Пару лет спустя я узнала о его судьбе. Разговорились на конференции с коллегой. А она оказалась его участковым терапевтом.
Дома таблеток он все-таки не принимал. Достаточно быстро перестал узнавать родственников.
Его не стало через четыре месяца.
Глава 14
Полимиозит. Всеобщая слабость
Однажды утром человек обнаруживает, что у него нет сил.
■ Нет сил расчесаться.
■ Встать со стула.
■ А потом и с кровати.
И нет, это не безволие и не депрессия. Это пожар, который сжирает мышцы. И силы в них.
Это полимиозит. Диффузное заболевание соединительной ткани. Воспаление в поперечно-полосатой и гладкой мускулатуре.
Поперечно-полосатые мышцы – это мышцы рук, ног, спины… А еще – это сердце,
