Последний клиент - Константин Измайлов

— Да, нехорошо получилось… — поддержал на нудной ноте Ищенко и как-то лениво заводил носом. — Слушай, Колюша, а не выпить ли нам для услады души по бокальчику? А то со вчера как-то… — Ищенко покрутил перед собой ладошками, изобразив не очень ясную, но спиралевидную конструкцию. — А я тебе шнек заведу и лопаткой, где надо, а?

— Не, мне нельзя, командир приедет и этот, с рожей. Опять будет приставать с вопросами: из чего стреляли да из чего стреляли… Из задницы, козел! А ты давай, если хочешь, дорогу-то показывать не надо?

Ищенко дорогу в закрома знал преотлично. Но вот беда: с год как был объявлен барином указ — вино барское не трескать, на службу являться вовремя и гостей, если таковые на вилле имеются, своим пьяным безобразием не пугать! Да и было с чего указ издавать — на какой-то день, не то независимости, не то первого урожая, Ищенко с Жуковым так натрескались, что, выползши из подвала в виде осьминогов двуглавых, наскочили на даму, посетившую с визитом барыню для приятного времяпрепровождения. А дамочка-то не из местных — вся из себя от Кензо и на каблуках миллиметров в сто двадцать. Идет она с барыней, по-французски о последнем показе голых жоп на Елисейских Полях рассуждает, а тут из галереи два пьяных вурдалака, которым уж и не разобрать, какая из всех этих ног чья. Ну, дамочка и посчитала все ступеньки донизу. Аж восемнадцать штук. Барыня в голос, ребенок в голос, а Жуков отцепился от Ищенко и обратно, в погреб. Тоже руку сломал. А потом сутки барину на глаза не показывался…

Ищенко усмехнулся в соломенные усы и потопал проторенной дорожкой.

— На черта же тогда указ такой нужен, если его никто и так не нарушает… А как та дамочка-то упала, оказалось, на ней исподнего и вовсе нету. Видимость одна…

Пока Ищенко приводил себя в порядок, Коля убирал снег. С полгектара уже убрал. Взмок крепче, чем на тренировке по поднятию тяжестей. Еще с полгектара осталось, а тут и мажордом из дома вышел — глазки ласковые, как у Ильича, с небольшим прищуром. Огляделся вокруг, крякнул, пристукнул каблуком о гранитные ступени:

— Эх, хорошо же до чего, Колюша! Вот бы только фрау моя сюда на лыжах не приперлась…

Коля представил себе ищенковское идолище размера семьдесят два — семьдесят четыре, на лыжах и с карабином за спиной, и зашелся смехом:

— Щас… Щас она в биатлон с тобой играть будет, старый ты хрен… Да сюда теперь лишь на тракторе! А что до фрау — ей только на дирижабле. Ее и в сухую погоду земля с трудом носит!

Биатлон ли, нет, а в ворота с визгом пробуксовывающих колес вкатился джип, по капот закиданный снегом.

— Здорово, бойцы! — весело крикнул Кирилл.

— Здравия желам, ваш-бродь! — так же бодро ответствовал Ищенко. Вот только Коля, отсмеявшись, вяло махнул рукой и, заглушив свой снегоуборочный агрегат, двинулся к дому.

— Ну ты чего, Коля?

— А! — махнул он в сердцах. — Не заладилось… Первый раз за все время как один остаюсь… Вот, случилось…

— А что случилось-то? — с наигранным удивлением спросил Кирилл.

— Да полиция. Говорит, что я джип подстрелил…

— Так это ты его? Еду, вижу, в сугробе торчит что-то непонятное… А откуда ты по нему стрелял?

— Да вот прямо отсюда, от входа…

— А он где был?

— Да там где-то. Не видно было, на слух загружал…

— Значит, так, Коля, за отличную стрельбу по движущейся мишени в экстремальных, можно сказать, условиях и полной темноте, жалую тебе… — Кирилл обернулся к Ищенко. — Старый, у тебя красных революционных шаровар не сохранилось?

— Что? Какие шаровары?

— Да, надо бы тебе кассет с советскими фильмами подбросить. Не все же санту-варвару смотреть… Жалую тебе, Коля… поскольку шаровар не предвидится… вот этого коня. — Кирилл торжественно вдавил в жесткую ладонь Николая ключи от джипа и, не ожидая благодарности, отправился к дому. — А по поводу неприятностей не переживай — пошли их всех нахер…

— Неприятности? — наконец издал звук на время онемевший Коля.

— Да кого хочешь, того и посылай. Если что, всех купим.

— Так уж и всех? — С ехидцей прозвучал за спиной голос Ищенко. — И князя нашего небось купите?

— Вот князя вашего, пожалуй, едва ли. И не потому, что стоит он на сегодняшний день четыре с половиной миллиарда, а потому, что собой не торгует.

— Да, дешевле шлепнуть… — подметил Коля, уступая дорогу Кириллу.

— А четыре миллиарда чего? — засеменил вслед всем Ищенко. — Франков наших или лир италианских?

— Нет, уважаемый, ихних долларов. Но все это довольно условно. А насчет покупки — это я к местной жандармерии прицениваюсь. Может, действительно, дешевле шлепнуть? Пойдем-ка в дом, перекусить с дороги надо…

— Пойдем, барин, пойдем, богатый ты наш, — заторопился Ищенко. — А ты, Коля, что?

Коля стоял перед новым, всего несколько дней назад купленным «навигатором» и не трогался с места. Стоял, вертел в руках ключи на брелоке и неотрывно пялился на автомобиль:

— А вы на чем, командир?

— На «Шевроле». Ты выгони его из гаража и проверь. Обратно на двух машинах поедем.

— Понял, — тихо произнес Николай и медленно побрел к гаражу, чуть ли не на каждом шагу оглядываясь на блестящую огромную игрушку. Видать по всему, Новый год скоро…

Галлахер уже был в точке, на посту, откуда он обычно наблюдал за происходящим на вилле. Он видел, как к усадьбе подкатил полицейский автомобиль, как из него вышел какой-то тип и направился ко входу. Но так и не дойдя пары шагов, остановился — навстречу ему уже спешил хозяин дома, в рубашке, с распущенным галстуком. В руке он держал бокал с напитком, во рту тлела сигара. Он довольно небрежно перекинулся с прибывшим парой слов, затем указал на горы, именно в том направлении, где сейчас притаился сержант, на дом у себя за спиной, после чего несколько раз ткнул указательным пальцем в грудь полицейскому. После такой вот непродолжительной беседы мужчина достал из заднего кармана какой-то плоский квадратный предмет и передал его полицейскому. И, ни слова более не прибавив, развернулся и захлопнул за собой дверь. Полицейский потоптался неловко, повертел переданную ему штуковину. Сколько Галлахер ни старался, но хваленой немецкой оптики так и не хватило, чтоб рассмотреть поподробней, что же это за штука. Он забрался в свой автомобиль и покатил с горы вниз.

— Да… — протянул сержант. — Но нас так просто из игры не выкинешь! Мы знаем, за что и как бороться! — Под этот вот прихлоп он извлек себя из сугроба и на предельной скорости направился к тем самым сомнительным вагончикам, на которых, по его мнению, каждый день, рискуя, жизнью, забирались в горы и спускались с них отважные туристы. Он бежал, прикидывая, как теперь вывернуться из истории с простреленным джипом… Вариантов было несколько. Если он заявит о том, что вчера, любуясь местным ландшафтом, проезжая по дороге от пансионата к городу, попал под обстрел какого-то идиота, его тотчас потащат сначала в страховую контору, а потом в полицию. А в полиции… а в полиции под замком сидят два его верных придурка помощника. И что они уже успели наплести полицейским, неизвестно… Оставить все, как есть? Тогда придется сматывать удочки и прощаться с оставленным в прокатной конторе залогом. Хорошо, что расплачивался наличными… А если оставить залог, тогда казенных денег останется совсем немного. Но в крайнем случае можно воспользоваться собственными средствами… И тогда… нужно непременно выйти на контакт с заказчиком!

Галлахер, уже задыхаясь, притормозил, оглянулся вокруг: нет ли неподалеку его таинственного шефа? Похоже, нет. Десятка полтора лыжников, старый дед в какой-то непонятной меховой шапке и с тростью… Решено! Мигом в отель, собрать вещички, и… И тут сержант, втиснувшись в вагон, понял, что взять еще одну машину напрокат не удастся — в Вадуце всего одна контора и машин там раз-два и обчелся.

— Тогда такси! Черт с ними, с деньгами. В отель, к банкомату и такси. И стоять и ждать — выезд из города все равно один.

Галлахер ни на миг не задумался о дальнейшей незавидной судьбе несчастных близнецов. Судьбу двух абсолютно не приспособленных к самостоятельной жизни гурков он не связывал со своей никакими, даже самыми гнилыми нитками, и то, что один из них сидит в камере без утренних мультиков и без своего собрата по брахмапутре, старого вояку не заботило. Выполнить задание, получить причитающееся, а потом, где-то в северной Италии, глядя из окна с видом на склон, покрытый шпалерами кислого винограда, прослезиться от навеянных пейзажем трогательных воспоминаний. И запить скупые солдатские слезы чем-нибудь вдохновляющим на дальнейшее успокоение и умиротворение…

Глава 10

В аэропорт мсье Франс прибыл одновременно со своим клиентом, воспользовавшись личным автомобилем. Крокин вызвал из отеля такси, а мсье Франс, предвидя, что ему едва ли придется возвращаться назад по произвольно выбранному маршруту, еще за сутки арендовал неприметный «Рено». Машина внешне неказистая и давно уже снята с производства, но чтобы угодить мсье Франсу, прокатчику пришлось изрядно попотеть, обзванивая филиалы и выясняя, есть ли у них нечто подобное. Разумеется, старался он не просто из любезности — клиент обещал оплатить полную страховку наличными и сразу. Каково же было удивление разгонного шофера гаража проката, когда он вручал клиенту ключи и документы! Клиентом оказался потрепанный годами мужчина, одетый в давно вышедший из моды плащ на подстежке и шляпу с узкими полями, почему-то называемую тирольской. Но не старомодная шляпа или отсутствие современных линий в покрое верхней одежды господина, заказавшего автомобиль, поразили его — полное равнодушие к предоставленной спортивной машине и к сумме за услуги, назначенной гаражом. Это навело работягу на мысль, что именно с подобным выражением лица некоторые устраивают себе последний в жизни праздник. Хотя если есть желание самовольно покинуть бренный мир, то лучше сделать это на «БМВ» седьмой серии — ее прокат потенциальному самоубийце обошелся бы в те же деньги, удовольствия — на полторы тонны металла больше. Не считая кожаного салона и кондиционера. Но у каждого свои причуды.