Кровавая жатва - Шэрон Болтон

Том выглядел встревоженным. Они уже почти вышли из леса. Внизу на торфяниках туман не казался таким плотным. Сквозь него начали появляться очертания домов Гептонклафа.

— Уф, слава богу! — вздохнула его мама, останавливаясь и закрывая глаза. — Ради всего святого, Том, ты напугал меня чуть не до смерти.

Том обернулся, чтобы посмотреть, что увидела его мама там, на склоне.

— Это Джиллиан, — сказала она. — Совершает одну из своих прогулок. Это же надо было так испугаться Джиллиан!

12

— Эви, это Стив. Не помешал?

Эви взглянула на часы. Она как раз собиралась в детский дом на первую встречу с ребенком, который вот уже десять дней не разговаривает, после того как полиция в рамках Закона о несовершеннолетних использовала свои специальные полномочия, чтобы забрать его. Поездка займет десять минут. Еще по десять минут на то, чтобы сесть в машину и выбраться из нее. Но ее наставник звонит на мобильный, так что она сможет говорить, так сказать, на ходу.

— Все в порядке, — сказала она, забирая со стола блокнот и несколько карандашей. — У меня есть несколько минут. Спасибо, что перезвонили.

— Прошу прощения, что прошло столько времени, но мы были в отъезде. Я появился у себя в офисе только сегодня утром.

— Были где-то в интересном месте?

И почему эти карандаши все время нужно подтачивать? Она наклонилась и принялась рыться в выдвижном ящике.

— На Антигуа. Да, место очень хорошее. Ладно, вернемся к вашему е-мейлу.

— Есть какие-то соображения?

Она наконец нашла точилку, но когда попробовала прижать трубку к уху плечом, чтобы освободить руки, то быстро поняла, что ее спина такого не выдержит.

— Вы говорите, что у вашей пациентки заметен прогресс? — спросил наставник. Она слышала, как он прихлебывает свой обычный крепкий черный кофе.

— На первый взгляд, да, — сказала Эви.

Вот, два карандаша уже заточены, этого должно хватить.

— Ей удается ограничить выпивку, выписанные мною лекарства хорошо работают, она начала заговаривать о будущем.

О'кей, все письменные принадлежности есть, телефон есть, но куда же она сунула ключи от машины, черт побери?

— Так в чем проблема?

— Просто я не могу отделаться от мысли, что она чего-то не договаривает, — сказала Эви.

Ключи от машины оказались в кармане пальто. Они всегда лежат там.

— Она очень неохотно рассказывает о своей юности, о смерти отца, о появлении отчима. Бывают моменты, как будто опускается занавес, — продолжила она. — Запретная тема, вход воспрещен.

— Но вы ведь не так давно ее наблюдаете, правда?

Стив что-то жевал, и Эви могла поспорить, что это явно не яблоко. В свои тридцать девять он уже страдал ожирением.

— Да нет, всего несколько недель, — сказала Эви, размышляя над тем, сможет ли надеть пальто и при этом не упасть на пол. — И я понимаю, что такие вещи требуют времени. Просто дело Меган Коннор поразило меня, поскольку здесь налицо полное совпадение. И я все время думаю, что оно могло оказать свое влияние.

— Вероятно, вы правы. Но я бы подождал, пока она сама заведет этот разговор. Позвольте ей говорить о том, о чем ей самой хочется. Вы только в самом начале лечения, и впереди еще долгий путь.

— Я знаю. Я и сама так думала. Просто хотелось, чтобы вы поддтвердили мои выводы.

Пальто наконец-то надето. Эви повесила сумку на специально приделанный к инвалидному креслу крючок и убедилась, что палка на своем месте, за спинкой. Она опустилась в кресло, продолжая плечом прижимать трубку к уху.

— Это моя девочка, — сказал Стив. — Впрочем, я расскажу вам. Я помню дело Меган очень хорошо.

— Даже так?

Эви толкнула дверь кабинета ногой, и та распахнулась наружу.

— Да, этим случаем очень заинтересовался один мой коллега. Он писал исследование по воздействию катастроф на сознание общины.

— Что имеется в виду? — спросила Эви, выкатываясь в коридор.

— Когда небольшая община переживает какую-то необычную потерю, последствия этого могут ощущаться довольно продолжительное время, — сказал Стив. — Это место в глазах окружающего мира приобретает несколько печальную репутацию, и это может повлиять на то, как люди думают и ведут себя. По этому поводу даже была статья на основе материалов, собранных в таких городках, как Хангерфорд, Данблейн, Локерби, Аберфен. Я попробую раскопать ее для вас.

Эви повернула за угол и чуть не врезалась в группу из трех своих коллег, беседовавших в коридоре. Они отступили в сторону, и она благодарно им кивнула.

— В «Британском медицинском журнале» также была публикация на эту тему, причем не так давно, — продолжал Стив. — После катастрофы до пятидесяти процентов населения может страдать от психических расстройств. Количество легких или умеренных расстройств может удваиваться. Также может увеличиваться число серьезных отклонений, таких как психозы.

— Но вы ведь наверняка говорите сейчас о крупных катастрофах? Землетрясения, падения самолетов, взрывы на химических предприятиях. С многочисленными жертвами.

Эви обогнала идущую по коридору женщину с ребенком и проехала мимо швейцара.

— Верно, и я не утверждаю, что гибель двух детей можно как-то сравнить с катастрофой. Но дело Меган привлекло к себе внимание общественности. И вам имеет смысл допустить, что оно и до сих пор оказывает влияние на психическое здоровье этой общины. Люди там в какой-то степени чувствуют свою ответственность за случившееся. Они ощущают себя запятнанными.

— Получается, что произошедшее может, хотя бы на уровне подсознания, как-то воздействовать на процесс выздоровления моей пациентки?

— Во всяком случае, это не вызвало бы особого удивления. Думаю, вам следовало бы побольше узнать о том, что на самом деле случилось, когда погибла дочь вашей пациентки. Почитать старые газеты, поговорить с врачом, к которому она тогда обращалась. Я дам вам точку отсчета. Вы сможете сравнить то, что говорит она, с известными вам фактами и посмотреть, существуют ли расхождения. Разумеется, вам не следует идти на конфронтацию, но порой мы больше узнаем о пациентах по тому, чего они нам не сказали, чем из того, что они нам говорят. Это понятно? Подумайте над этим.

Эви была уже у главного выхода из больницы, но тут оказалось, что какой-то идиот оставил наверху спуска для инвалидов несколько ящиков.

— Спасибо, Стив. Мне уже пора. Нужно кое-кому здесь вставить мозги.

13

— Всему свое время, и время всякой вещи под небом, — прочел Гарри. Его красивый низкий голос гулко разносился по пустой церкви. — Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное…

Позади него раздался какой-то шаркающий звук. Гарри остановился. Быстро взглянув через плечо, он убедился, что по-прежнему один в церкви. Десять минут назад он попрощался с Элис, еще минуты через три-четыре — с Джиллиан. Обе помогали ему заканчивать украшение зала к празднику урожая. Он не видел, чтобы сюда заходил кто-то еще. Да и трудно было бы не заметить это, стоя на кафедре.

— И время вырывать посаженное, — продолжил он. Взгляд его автоматически скользил по рядам скамей, хотя он был совершенно уверен, что звук раздавался откуда-то сзади.

— Время убивать, и время…

Гарри снова остановился. Ему очень не нравилось ощущение между лопаток — ощущение, что в любую секунду кто-то невидимый у него за спиной может протянуть руку и…

Он снова опустил глаза в свои записи. Экклезиаст, глава третья, хорошю подходит ко времени сбора урожая. Людям нравится простая красота этого текста, его уравновешенность и законченность.

— И время умирать, — сказал тоненький голосок у него за спиной.

Гарри не сводил глаз с галереи и ждал. Что-то скрипнуло, но так скрипеть могло и просто старое рассохшееся дерево. На секунду он решил, что в церковь могли прокрасться мальчишки Флетчеров, но этот голос не был похож на голос ни одного из них. Он взглянул на свои руки. Они вцепились в деревянный поручень кафедры несколько крепче, чем можно было ожидать от смелого мужчины. В полной тишине он резко обернулся.

Перед алтарем никого не было, но ничего другого он и не ожидал. Кто-то просто решил подшутить над викарием. Он снова повернулся лицом к главному входу.

— …И время врачевать; время плакать, и время смеяться, — прочел он голосом, который прозвучал бы слишком громко даже завтра, когда в церкви будет полно народу. А в пустой церкви это выглядело вообще неестественно.

— Время убивать, — прошептал голосок.

О, во имя Отца, и…

Забыв о ступеньках, Гарри перебросил ноги через перила и спрыгнул на пол. Голос раздавался где-то совсем рядом, в каких-то метрах от него, он был в этом абсолютно уверен. Кто бы это ни был, он не мог скрыться. Но все-таки скрылся. Никого не было на помосте для певчих, никого — в узеньком пространстве за органом, никто не прятался за алтарем, никого не было… Гарри замер. А мог кто-то быть в старой подземной усыпальнице? Может, звук каким-то образом доносится оттуда?