Альфа и Омега. Книга 2 (СИ) - Сейд Анна

— Ваши друзья нанесли нам визит, — кратко ответила она на недоумевающий вопрос Йона о том, какого Зверя вообще происходит. — Вчера вечером заявилось двое громил, которые вас искали. Они сказали, что их послала очень важная персона и что они не уйдут, пока не встретятся с вами. Мы… пытались их выгнать, но… — Она не договорила, нахмурившись и на пару секунд плотно стиснув челюсти. — Они силой вошли внутрь, и мне пришлось позволить им подняться на третий этаж. Они долго не верили, что вас просто нет в городе, а в конце заявили, что либо мы разыщем вас до конца недели, либо они придут снова и будут… еще менее вежливыми.

— Великий Зверь, — тихо выдохнула я. — Ория, мне так жаль… Я понятия не имела, что они сюда сунутся. Они дали нам время подумать и…

— Хана, не мне тебя учить, что типы вроде тех, с которыми вы имели глупость связаться, не любят ждать. И не любят, когда им диктуют условия, — устало проговорила старшая омега. — Они оставили мне вот это. — Она с усилием поднялась на ноги, прошла к своему шкафчику, где хранила свои личные вещи, и достала оттуда небольшой сотовый телефон. — Сказали, что, когда будешь готова, ты должна позвонить с него. Нужный номер там сохранен.

Я взяла протянутый мне смартфон, бездумно провела по экрану, который не был заблокирован, и вздрогнула, когда он вдруг вспыхнул, являя мне на фоне улыбающееся селфи Кэсс и Джерома. Вероятно, они сочли это забавным, но у меня от их вида вдруг неприятно скрутило желудок, и я почти инстинктивно отложила телефон подальше.

— Но это еще не все ведь так? — негромко, но с нажимом спросил Йон. — Я чувствую, что ты что-то не договариваешь.

— Медвежонок бросился им наперерез, он вообще никак не хотел пускать их в вашу комнату. Сказал, что они не имеют права и… — У нее оборвался голос, и она закрыла глаза, прижимая руку к груди, словно в тщетной попытке успокоиться.

— Что с ним? — с мгновенно охватившей меня тревогой спросила я. — Где он?

— Мы решили оставить его в вашей комнате, ему… кажется, ему там лучше.

Она еще не договорила, а я уже бросилась к двери, в то время как Йон, повысив голос, потребовал еще раз в подробностях все ему рассказать — и описать тех, кто был здесь. Мне же все это было неважно, я, не чувствуя под собой ног, взлетела на третий этаж и, распахнув дверь, задохнулась от душного облака запахов, что все еще наполняли нашу комнату. Чужие, отвратительные, полные агрессии и склизкой похоти запахи, и в эпицентре — свернувшийся комочком маленький омега, зарывшийся в наше с Йоном одеяло.

— Медвежонок!

Я не почувствовала боли в коленях, когда упала рядом с кроватью, принявшись тормошить его и каким-то жутким предчувствием представив, что он может мне не ответить. Но парнишка зашевелился, повернул ко мне растрепанную светловолосую голову, и я увидела огромный кровоподтек на его правой скуле, от которого у него частично заплыл глаз.

— Сестренка, — слабо улыбнулся он, и я тут же оказалась рядом, обнимая его всем телом, прижимая к себе и баюкая, чувствуя, как горячие беспомощные слезы заливают щеки.

— Прости, прости, прости меня, — шептала, целуя его лоб и судорожно гладя его плечи. — Я такая дура, Медвежонок. Я должна была догадаться, что они придут. Зачем, ради Зверя, зачем ты вообще полез на них? Маленький мой, да кто ж тебя просил вообще?

— Я просто не хотел, чтобы они трогали ваши вещи и… Мне показалось, что если я буду с ними милым, они уйдут. Обычно это работало.

— Обычно? Милым? — Я словно бы не понимала, что он говорит. — Медвежонок, что они с тобой сделали?

— Все нормально, сестренка, — поспешил заверить меня он, но я ни на грош ему не поверила. — Я просто немного… отдохну, ладно? Доктор Тадли уже меня осмотрел, дал таблеток и сказал, что ничего страшного. Что даже зашивать не придется, и мне просто надо отлежаться.

— Зашивать? — Мой голос взвился ввысь, балансируя на грани истеричного крика. — Медвежонок, что…

— Я сам виноват, не нужно было провоцировать их. Но раньше всегда получалось, вот я и подумал…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Резко сев на постели, я сдернула с него одеяло. И хотя ароматы в этом помещении и так были слишком концентрированными, вязкими и разнородными, я ясно ощутила запах запекшейся крови, исходящий от нижней части его спины.

— Малыш, ты…

— Я в порядке, Хана, — попытался было отобрать у меня одеяло он, но я слишком крепко держала его в пальцах. — Пожалуйста, давай просто не будем об этом говорить и вспоминать. Я не хочу. Я просто хочу, чтобы вы были тут. Я очень скучал, правда. — Его голос звенел, готовый надломиться, но сил бороться со мной у него просто не было.

Несколько секунд я молчала, пытаясь совладать с бушующей внутри яростью. Если бы я была альфой, то уже, наверняка, ощущала бы, как клыки распирают рот, а когти вонзаются в матрас. Я была готова кричать, материться, швырять предметы и рыдать в голос, но, поймав умоляющий, измученный взгляд Медвежонка, поняла, что просто не могу так с ним поступить. Сейчас это было не обо мне и моих эмоциях, сейчас куда важнее был он.

— Я здесь, — срывающимся голосом произнесла я, снова обняв его и заботливо укрыв. — Я вернулась, малыш, и я позабочусь о тебе.

Он доверчиво уткнулся носом мне в грудь, а я прижала его к себе, окутывая своим запахом, гладя по волосам и продолжая беззвучно плакать, кусая губы. Вот она, цена нашего недолгого счастья вдали от забот. Я понадеялась, что весь мир подождет, пока мы с Йоном просто немного побудем вдвоем, а он вместо того принялся терзать тех, кто был нам дорог. Еще вчера днем я говорила с Медвежонком по телефону, и он казался таким довольным и счастливым из-за нашего возвращения. А теперь я обнимала его худенькие острые плечи, вдыхала запах его боли и пыталась убедить себя, что все будет хорошо и что в случившемся нет моей вины.

Да только вот выходило у меня хреново.

Кажется, успокаивая его, я сама ненадолго отключиась, потому что вдруг очнулась от прикосновения к своему плечу. Обернувшись, увидела Йона, и поняла, что Медвежонок заснул. Мне с трудом удалось выпутаться из его объятий, и, опираясь на своего альфу, я позволила ему вывести себя в коридор.

— Неужели это никогда не закончится? — с глухой болью спросила я, стискивая себя за плечи и впервые за долгое время ощущая навязчивое желание закурить.

— Ория говорит, девочки пытались их остановить, но у них было оружие. Они заперлись с ним чердаке и подперли дверь стулом или вроде того. Хана, насколько все плохо?

— Он говорит, что Тадли дал ему обезболивающего и что… там не все так страшно. Но, Йон, с какого момента мы начали оценивать нанесенный ущерб по тому, как легко или тяжело будет после него восстановиться? Эти уроды изувечили моего младшего брата, потому что нас не было дома! Они пришли сюда за нами, а только потому, что он попытался их остановить… таким глупым способом, они… — Меня снова затрясло, и альфа крепко прижал меня к себе, едва давая дышать.

— Это не сойдет им с рук, — выдохнул он. — Хана, я обещаю тебе, они за это поплатятся и пожалеют, что вообще посмотрели в его сторону.

— Но как… что… как мы… — У меня путались слова и мысли, и все, чего я хотела, это снова оказаться рядом с Медвежонком и не выпускать его из рук всю ночь. Если бы я только могла забрать его боль так же, как боль Йона, я бы, не раздумывая, вытянула ее всю без остатка.

— Я позвонил по оставленному телефону, — произнес мой альфа, и я не сразу осознала смысл услышанных слов.

— Что ты сделал? — переспросила я, отстранившись и заглянув ему в глаза.

— Они ждут нас завтра вот здесь. — Он продемонстрировал мне тот самый смартфон, у которого во входящих значилось новое сообщение с каким-то адресом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты… После того, что они сделали… Как мы можем… — Я ощущала себя так, будто меня ударили по голове пыльным мешком с песком.

— А у нас есть выбор? — коротко уточнил он, снова убирая телефон в карман. — Игра уже началась, Хана, и кому, как не тебе, знать, как все это работает. Если мы не будем играть по их правилам, нас заставят силой. Но если мы согласимся добровольно, есть шанс изменить правила в свою пользу.