История России. Смутное время - Людмила Морозова

3. До свадьбы Марина должна быть венчана на Московское царство, чтобы иметь право на престол даже после смерти мужа. При этом она имела право сохранить католическую веру.

4. После свадьбы Марина должна была получить во владение Новгород и Псков со всеми землями и доходами. В этих городах она имела право строить костелы и открывать латинские школы.

5. Юрий Мнишек получал в собственность часть Смоленска и некоторые северские города.

6. Если жених не вернет себе престол, то Марина может считать себя свободной от всех обещаний и обязательств.

Договор свидетельствовал о том, что «Дмитрий» был интересен в качестве жениха для Марины и ее отца только при условии его воцарения на московском престоле. В противном случае они не собирались с ним родниться.

Интересно отметить, что Запись (договор), которую Лжедмитрий подписал 25 мая 1604 г., была составлена отнюдь не русским человеком, а поляком, стремящимся писать на русском языке.

«Мы, Дмитрей Иванович, Божиею милостию, царевич великой Руси, Углетцкий, Дмитровский и иных, князь от колена предков своих, всех государств московских государь и дедич. (Титул царевича, употребленный в данном тексте, никогда не встречался в русских документах. К тому же настоящий царевич Дмитрий был только угличским удельным князем, Дмитровское княжество к этому времени уже не существовало. — Л. М.)

Рассуждая о будущем состоянии жития нашего…, усмотрили есмя и улюбили себе, будучи в королевстве Полском, в дому честнем, великого роду… ясневельможную панну Марину с Великих Кончиц Мнишковну, воеводенку Сендомирскую, старостенку Львовскую, Самборскую, Меденицкого и проч., дочь ясновельможного пана Юрья Мнишка с Великих Кончиц, воеводы Сендомирского, Львовского, Самборского, Меденицкого и проч. старосты, жуп русских жупника». (Титул Марины и ее отца в данном тексте выглядит внушительнее, чем у «царевича». — Л. М.) (СГГД. Ч. 2. М., 1819. С. 159.)

Обязательства перед Юрием Мнишеком были оформлены 12 июня особой грамотой.

«Дмитрей Иванович, Божиею милостию, царевич великой России, Углицкий, Дмитровский, Городецкий и проч., и проч. князь от колена предков своих, всех государств, к Московской монархии принадлежащих, государь и дедич. Объявляем, кому о сем ведать надлежит, что мы ясневельможнейшему господину Юрью… в вечные времена дали мы ему и наследникам его Смоленское и Северское княжества в государстве нашем Московском». (СГГД. Ч. 2. С. 165.)

В данной грамоте больше всего вызывает недоумение титул царевича. Реальный Дмитрий не владел ни Дмитровом, как уже отмечалось, ни Городцом. Эти княжества существовали в XIII–XIV вв. К тому же формула «государь и дедич» вообще никогда не встречалась в русских документах. Все это говорит о том, что оба документа, относящиеся к браку Лжедмитрия и Марины Мнишек, составлялись кем-то из поляков.

Несомненно, что и самозванец понимал циничный характер подписанных им документов, в которых учитывались интересы только невесты и ее отца. Но он не стал спорить с ними. Ведь без помощи будущего тестя и его родственников он не мог организовать поход на Москву.

Вернувшись в Самбор, Юрий и Лжедмитрий начали вновь рассылать повсюду грамоты с призывом к воинским людям и казакам влиться в войско «царевича». Вскоре верными сподвижниками стали: князь Адам Вишневецкий, братья Марины, Николай и Станислав Мнишки, казачий атаман Корела.

Князь Адам Вишневецкий согласился помогать «царевичу» не только потому, что состоял в родстве с Мнишеками, но и потому, что был заинтересован в успехе авантюры. Его обширные земельные владения располагались у границ Русского государства, и из-за этого возникали частые конфликты с царским правительством. С помощью «Дмитрия» князь намеревался расширить свои земли.

Вскоре «царевичу» пришлось принять меры к тому, чтобы прежние знакомцы не опознали в нем Григория Отрепьева. Поэтому его спутников по поездке в Литву, монахов Варлаама и Мисаила, посадили в тюрьму. Своей неказистой внешности Лжедмитрий постарался придать более внушительный вид: носил высокие шапки, блестящие латы, обувь на высоких каблуках, коротко стриг волосы, тщательно брил бороду и усы. В монашеском облике он был и длинноволосым, и бородатым. В публичных местах старался появляться только верхом и в низко надвинутом головном уборе. Но в Речи Посполитой разоблачение ему не грозило, там никого не интересовало его истинное происхождение. Бедные шляхтичи и казаки были рады поддержать «царевича», чтобы под его знаменами вторгнуться в соседнее государство и заняться там грабежами мирного населения. Конечные цели похода на Москву их мало интересовали.

К концу лета 1604 г. самозванцу удалось сформировать двухтысячное войско. В его рядах были и конные, достаточно хорошо вооруженные и экипированные шляхтичи, и казаки с одними саблями, и пехота с огнестрельным оружием. Все они были достаточно опытными воинами, но при малочисленности могли рассчитывать лишь на внезапность нападения и личную отвагу. Сам Лжедмитрий постарался освоить азы стратегии и тактики боя, существовавшие в то время в Европе. Это также должно было дать ему преимущества во время сражений с большой царской армией.

СГГД. Т. 2. Указ. изд.; Разрядная книга 1475–1605 гг.; РИБ. Т. 13; Устрялов И. Сказание современников о Дмитрии Самозванце. Ч. 1. СПб., 1868; Костомаров И. И. Смутное время в Московском государстве. Ч. 3. СПб., 1883; Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. М., 1937; Пирлинг П. Дмитрий Самозванец. М., 1912; Скрынников Р. Г. Самозванцы в России в начале XVII в.: Григорий Отрепьев. Новосибирск, 1987; Морозова Л. Е. Первый самозванец на Руси // Смута: ее герои, участники, жертвы. М., 2004.

Глава 5

ПРОТИВОБОРСТВО ЛЖЕДМИТРИЯ И ЦАРЯ БОРИСА

Вторжение «Дмитрия» на территорию Русского государства

Царь Борис, оповещенный о действиях Лжедмитрия в Речи Посполитой, решил укрепить обороноспособность некоторых юго-западных городов. Для этого летом 1604 г. он сменил в них воевод. В Чернигов вместо князя М. Ф. Кашина он отправил князей И. А. Татева и П. М. Шаховского. Оба воеводствовали в этом городе год назад. Но у князя Татева в это время брат Федор находился в Березове, видимо, в ссылке. Не слишком доверяя этим воеводам, Годунов отправил в Чернигов боярина князя Н. Р. Трубецкого и окольничего П. Ф. Басманова. Но те прибыли слишком поздно, город уже был в руках самозванца.

В Путивль вместо князя Г. К. Волконского были назначены окольничий М. М. Салтыков-Кривой, чья жена была пострижена в монахини и сослана в Чебоксары в 1601 г. по «делу Романовых», и князь В. М. Мосальский, который до этого несколько лет провел в Сибири, вероятно, «в опале». Дьяком был назначен Б. И. Сутупов, не имевший никаких шансов для роста при царе Борисе.

Воеводой Курска стал князь Г. Б. Долгорукий, несомненно, помнивший, что его родственник В. Г. Долгорукий несколько лет находился на службе в Пелыме и Койсе. Пребывание там считалось ссылкой. Брянским воеводой стал князь И. Г. Звенигородский, знавший, что вместе с братом С. Г. Звенигородским у него нет перспектив роста по службе.

Годунов не жаловал представителей их рода и отправлял служить в небольшие приграничные городки.

По царскому указу оборонять Белгород должны были чашник князь Б. М. Лыков, воевода Г. Г. Пушкин и голова A. B. Измайлов. Но Лыков не имел боевого опыта, поскольку много лет служил рындой при царском дворе. К тому же он был очень честолюбив и вряд ли обрадовался службе в небольшом городке. Г. Г. Пушкин побывал в Сибири, поэтому не испытывал симпатий к Годуновым. A. B. Измайлов желал лишь выслужиться любым путем. Поэтому полагаться на верность этих воевод царю Борису не следовало.

В Царев-Борисов были назначены князья Б. П. Татев и Д. В. Туренин. Оба принадлежали к старомосковской знати, но при дворе Б. Ф. Годунова никаких перспектив не имели. В Орел был послан Ф. И. Шереметев, познавший «прелести» службы в Сибири и лишенный двора в Кремле. Он состоял в родстве с прежней царской династией (был шурином царевича Ивана Ивановича), но Годунов это не желал учитывать.

Все эти назначения свидетельствовали о том, что у царя Бориса, кроме родственников, не было верных людей, на которых он мог бы положиться. За короткий срок правления он умудрился настроить против себя большинство представителей знати. Родню же к воеводской службе он не привлекал, поскольку старшее поколение занимало слишком высокие места при дворе, а младшее не имело опыта службы.

В это время в Самборе завершались последние приготовления для похода на Москву. К середине августа формирование основных полков было закончено. Всего под знамена «Дмитрия Московского» встало около 2000 всадников. На границе с Русским государством к ним должны были присоединиться еще около тысячи запорожских и донских казаков. В конце августа войско выступило в поход. Киевский наместник князь К. Острожский, боясь, что искатели приключений начнут грабить своих, проводил их до самого Днепра, являвшегося в то время естественной границей между двумя государствами.