Танцор меча (Легенды о Тигре и Дел - 1) - Дженнифер Роберсон

- Я говорил: если женщина победит, она будет вольна сделать выбор. Женщина будет выбирать.

Я вздохнул с облегчением.

- Решай, кто тебе больше нравится, баска.

Дел долго молча смотрела на меня, демонстративно сравнивая нас. Я понимал, что она играла ради шоки, а сам не мог сказать ни слова, опасаясь обвинений вождя в том, что это я заставил Дел сделать нужный выбор.

И она это знала.

В конце концов Дел кивнула.

- У женщины есть муж, шока. Женщина выбирает его.

Я перевел.

О других достоинствах не скажу, но Ханджи честный народ. Шока сказал, что она может выбирать - он позволил ей выбрать. Он не мог взять назад свое слово, не потеряв уважения своих людей. Я решил, что для нас не все еще потеряно.

Шока посмотрел на меня с неприязнью, - лучше бы это была обычная ярость. Видимо он придумал что-то еще.

Я оказался прав.

- Шока ничего не обещал Песчаному Тигру. Его судьба - страдание. Поскольку женщина по своей воле выбрала его, она тоже будет страдать.

- Ну-у, - зашипел я.

- Что? - прошептала Дел.

- Мы свободны, - сказал я ей, - в определенном смысле.

Дел открыла рот, чтобы спросить что-то, но тут же закрыла его, увидев жест шоки. Через несколько минут к нам подъехали Золотое Кольцо и все тридцать девять воинов племени. Золотое Кольцо вел двух лошадей: серого мерина Дел и моего гнедого жеребца.

- Ты отправляешься, - сказал шока и сделал знак, благословляющий Солнце. Довольно ясное благословение.

Я вздохнул.

- Этого я и боялся.

- Да в чем дело? - взорвалась Дел.

- Это жертвоприношение солнцу. Они нас не убьют и не сварят... они предоставят солнцу сделать это.

- Тигр...

- Садись в седло, баска. Пора ехать, - я вскочил на жеребца. Помедлив, и Дел села на серого мерина.

Золотое Кольцо вез нас в пустыню. Час или два мы мотались кругами по дюнам, а потом он приказал нам слезть. И даже в этот момент, я думаю, Дел еще ничего не понимала. Даже когда два воина взяли поводья наших лошадей.

Я успел похлопать жеребца прежде чем его увели.

- Удачи, старик. Не забудь все свои выходки, - я ухмыльнулся, вспоминая его привычки. Кое-чему я сам его научил, а кое-что было у него от природы, бывают такие лошади.

Дел смотрела как уводили ее серого. И тут все поняла.

Никто из нас не сказал ни слова. Мы просто смотрели как Ханджи скрываются за горизонтом, превращаясь в черную неровную линию на фоне коричневого песка. Солнце припекало нам головы, напоминая о себе, и в тот миг я действительно хотел, чтобы оно было богом.

Потому что тогда мы могли бы с ним договориться.

Дел повернулась ко мне. Она ждала.

Я вздохнул и ответил на ее невысказанный вопрос:

- Надо идти. Может встретим караван.

- А если пойдем за Ханджи? По крайней мере мы знаем, где они.

- Нас посвятили солнцу, - напомнил я. - Если мы вернемся, они нас точно сварят.

- А тут мы зажаримся.

- Ну это еще неизвестно.

Мы посмотрели друг другу в глаза. На обожженном солнцем лице Дел гордость и вызов боролись со смирением. Победил здравый смысл. Она раздраженно покосилась на меня.

- Мы можем умереть.

- Но еще не умерли. А я жесткий как кожа старой кумфы, помнишь?

- Ты ранен, - сухой резкий тон исчез. Она встревожилась. - Я зацепила тебя.

Порез был неглубоким, просто небольшая царапина вдоль ребер. Кровь шла лишь несколько секунд и теперь все подсохло, порез покрылся коркой и почти не беспокоил меня.

Вспоминая довольно болезненную уловку, которую она отработала на мне в круге, я собирался изображая тяжело раненого. Но в свете сложившейся ситуации решил, что глупо трепать ей нервы.

- Ерунда, - сказал я, - чуть глубже царапины, смотри сама.

Она осторожно коснулась пореза и поняла, что я был прав. Ее губы сжались.

- Я думала, что клинок прошел гораздо глубже.

- Только не в танце против меня, - отрезал я. - Тебе повезло, что ты подобралась достаточно близко и для такой царапины.

- Это был не настоящий танец, а что-то вроде разминки. И не такой уж ты жесткий, - парировала она. - Свалился сразу после того, как я тебя ударила. И пискнул как ребенок.

Я нахмурился.

- Хватит, женщина. Ты представляешь, каково мне было ехать сюда верхом?

Дел расхохоталась, а я помрачнел еще больше. Потом она вспомнила, где мы находимся и смех замолк.

- Почему они оставили нам оружие?

- Это Жертвоприношение Солнцу. Было бы святотатством отправлять нас к богу неполными, а Ханджи верят, что личное оружие мужчины это часть его. Отобрав оружие, они бы обесценили жертву. А что касается тебя... видимо ты показала себя достойной в круге.

- Не знаю, что хорошего мне это принесло, - нахмурилась она. - Может если бы я проиграла, мы бы здесь не оказались.

- Не оказались бы, - согласился я. - Если бы ты проиграла, мне бы пришлось драться с шокой. И если бы я проиграл, ты бы стала его женой, в шрамах и раскраске. А меня бы это не устроило.

Минуту она смотрела на меня без всякого выражения, потом отошла в сторону и вынула меч. Дел поставила клинок вертикально и села, скрестив ноги, на горячий песок. Рукоять притягивала солнечные лучи, тени извивались под коркой металла.

Я поежился, нахмурился. Хотел сказать, что поскольку она носит заколдованный меч, я не в силах танцевать с ней в круге на равных.

Но Дел беседовала со своими богами, и мне пришлось говорить с самим собой.

10

Через два часа Дел вся покраснела. Нежную Северную кожу больше не защищал бурнус и я смотрел на нее, опасаясь увидеть первые пузыри. И раньше на моих глазах люди получали солнечные ожоги, но не у кого кожа не становилась такой яростно-красной. На фоне светлых волос, бровей и голубых глаз ожог выглядел в два раза страшней.

Я знал, что будет дальше, но ничем не мог помочь. Если не прикрыть кожу, она будет защищаться от солнца отдавая воду. Она распухнет, появятся прозрачные пузыри, наполненные жидкостью, пузыри лопнут и так необходимая организму влага стечет по другим пузырям, а потом кожа снова обгорит и так будет продолжаться до тех пор, пока плоть, лишившись жидкости, не съежится на костях. Пока не останется только сухая трескающаяся кожа, обтягивающая хрупкие кости.

Аиды, я даже думать об этом не мог! Но я не мог и предотвратить это.

Мы шли. Остановиться означало бы только усилить жару, боль, снова осознать всю безнадежность нашей ситуации. Движение создавало иллюзию ветерка, хотя на самом деле мир застыл. Я почти мечтал о самуме и был рад, что его нет. Ветер и песок быстро соскребли бы обгоревшую кожу с наших костей.

В первый раз за всю мою жизнь я хотел увидеть снег, самому убедиться, что он холодный, мягкий и мокрый, как говорят люди. Я уже собирался спросить Дел, правда ли это, но промолчал. Зачем обсуждать то, что все равно недоступно? Особенно если без этого ты можешь погибнуть.