Бега (пер. Л.Стоцкая) - Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska

– Делается. Довольно хитрыми путями.

– Кроме того, нужно сориентироваться, тоже хитрыми путями, что случилось и вообще что делается. Судя по заездам среды, ни одного жокея не подкупили, пошли все как черти, честно поехали на всех лошадях. Не понимаю, что бы это означало, но поинтересоваться нужно обязательно. Какие-нибудь подробности про Дерчика уже известны?

– Похоже, это ты мне устраиваешь весьма приличный допрос. Ничего скрывать не стану и скажу тебе всю правду. Конечно, известны. Убили его в этих самых зарослях, никто его никуда не волок, следы указывают на то, что этот кто-то его шандарахнул, оставил под кустом и удалился. Собаке помешала мокрая погода. Следующей после убийцы была ты, а после тебя – руководитель бегов. Не нашли еще никого, кто видел бы, что Дерчик с кем-то шел или разговаривал…

Вдруг меня осенило.

– Время, – поспешно сказала я. – Это же должно было быть настолько рано, что Дерчик еще не был одет. Я имею в виду, в рабочую одежду. Я видела обычные ботинки и обычные брюки, а не жокейский костюм. Стало быть, он отправился на природу прежде, чем начать готовиться к заезду. Ну, у него было немного свободного времени, потому что он шел только во втором заезде, а вообще-то готовятся они заранее. Видеть его могло двадцать человек, и никто на всякий случай не признается.

– А зачем ему вообще было с кем-то ходить?

– А черт его знает. Договориться о заезде. Дать себя подкупить и взять деньги. Ссориться из-за прошлых заездов. Улаживать какую ни то сделку. Вообще-то ему где попало шляться не положено было, ему бы в конюшне работы хватило. Поймаете убийцу, он вам скажет. А тренер что?

– Тренер ничего. Он его, разумеется, видел. С самого утра, а потом Дерчик почему-то пропал из поля зрения тренера. Тренер вообще-то охотнее рассказывает о лошадях, а насчет всего остального притворяется полным идиотом. А по поводу Дерчика…

Януш задумался. Я поняла, что выяснилось что-то еще, но он не уверен, можно ли мне про это сказать. Я поклялась молчать, как могильный камень.

– Дело в том, что ты, может быть, сумеешь сделать выводы. Разумеется, речь идет о полной тайне, тут и самым близким друзьям ничего сказать нельзя. Так вот, исследования показали, что Дерчика сперва крепко поколотили. Сперва поколотили, и только потом свернули ему шею. Существует предположение, что убийство было случайным, что намеревались остановиться на мордобое, а вышло… Что скажешь?

– Я скажу, что необязательно, – ответила я без колебаний, потому что память молниеносно мне помогла. – Я раза два уже слышала, что Дерчик слишком много знает и языком треплет. Или собирается трепать. Мне так и видится, что морду ему били со словами: «Ну, будешь молчать, свинья дебильная, или нет?!» А Дерчик отвечал, что назло им как раз и не будет молчать, а все на свете скажет. Конечно, я говорю очень приблизительно и примитивно. Ну, тот, кто ему рыло начищал, потерял надежду и не видел иного выхода, а может, ему велели заткнуть пасть этому гаду любой ценой. Конечно, возможно, что убийца просто переборщил, но насчет трепа языком я просто уверена.

– Ты от кого это слышала?

Я донесла на Метю и пана Мариана. Мете и так пришлось бы давать показания, а пана Мариана я заложила ради чистого искусства. Здись говорил, что пан Мариан выехал во Францию неизвестно на сколько времени, и, кроме того, он был только слушателем, а не автором высказывания о трепе. Фамилию того, кто говорил, я не знала, зато могла указать на него пальцем.

Зазвонил телефон. Я подняла трубку и передала Янушу. Я успела привыкнуть, что его ищут у меня, раз у него в квартире никто не отвечает. Он с минуту слушал, потом сказал «хорошо» и положил трубку. Выражение лица у него было непроницаемое.

Прежде чем он встал с кресла, я успела подумать, что потеряю с ним всякое терпение. Неужели я не могла нормальным образом закрутить любовь, например, с шофером, главным бухгалтером, инженером-сантехником, словом, с кем-то из обыкновенных людей, которые от своей бабы не имеют тайн. Нет же, я упрямо цепляюсь за прокуроров, полицейских и работников контрразведки. Ну да, профессии у них интересные, но мне-то что с того, раз они ничего не рассказывают! И этот гусь хорош: услышал что-то важное и даже глазом не моргнул!…

– Нет, – сказал он, угадав, о чем я думаю, наверное, с помощью телепатии. – Я понятия не имею, в чем там дело, они велели мне немедленно приехать и выслали машину. Я знаю столько же, сколько и ты. Если вернусь в нормальное, человеческое время, то все тебе скажу.

Учитывая, что близился десятый час, на человеческом времени я сразу поставила крест и смирилась с тем, что ждать мне придется до завтра. Потом я позвонила Мете, чтобы проверить, жив ли он. Он был не только жив, но и в восторге от выигрышей. Как мы и предсказывали, они вернули ему здоровье. Я безжалостно спросила, откуда это он знал про Погремушку, Жабу и честную выездку всех лошадей. Вопреки моим ожиданиям, Метя правдиво ответил.

– От одного типа. Вы правы, хватит скрывать, и я скажу все, только не знаю кому. Никто меня ни о чем не спрашивает, кроме тебя.

– Менты считают, что ты болен, – объяснила я. – Может быть, завтра они изменят свое мнение. А что это за такой тип?

– Ну, в общем, ком с горы. Ладно, я начну сразу рассказывать. Я подозреваю, что он посредник ломжинской мафии, хотя на это не похоже. Он дал понять, что ожидает от меня благодарности, и поэтому дает мне сведения.

– А что-нибудь еще он сказал?

– Ничего. Он вообще ничего не сказал, на все только намекал, по телефону. Он мне посоветовал, чтобы я поставил на этих двух кобыл, и предположил, что Сарновский поедет как следует. И Вишняк тоже. Я лично подозреваю, что им никто не заплатил, чтобы они придержали лошадок, не знаю почему.

– Может, со страху, их смерть Дерчика потрясла?

– Сомневаюсь, что у них такая нежная психика, но все может быть.

Я рассказала ему о собственных наблюдениях, и несколько минут мы с ним обсуждали этот вопрос. Все мафии могли забеспокоиться, а результаты беспокойства бывают самые разные. Меня очень интересовала ближайшая суббота, я велела ему обязательно сообщить, если жаждущий благодарности информатор продолжит свою полезную деятельность.

А насчет человеческого времени я угадала, попала в самую точку…

Про то, что на площади перед Центральным вокзалом нашли машину Завейчика, я узнала на следующий день. Машина стояла себе пустая, как следует запертая, совершенно бесхозная. Это указывало на то, что Завейчик внезапно уехал неизвестно когда, неизвестно надолго ли, неизвестно зачем и неизвестно куда, поэтому тетку Моники Гонсовской допросили очень старательно и дипломатично. Она понятия не имела о каких-либо его вояжах и сама была безмерно удивлена, в чем невозможно было сомневаться. В ходе допроса она смертельно на своего приятеля обиделась и потребовала экстренно его найти. Она охотно поделилась адресами всех его близких и дальних родственников, тем самым прибавив полиции работы, после чего выдвинула полное яда предположение, что причиной его исчезновения могла быть какая-нибудь молодая и смазливая особа женского пола, поскольку, по ее мнению, время от времени Завейчик охотно предавался кобелированию.

– Если ты эту Гонсовскую в субботу встретишь, то просто обязана проверить, правду ли говорит тетка, – наказал мне в пятницу Януш. – Хотя по всему видно, что правду.

Я коварно запротестовала.

– У меня перед вами никаких обязательств нет, разве что я пожелаю сделать вам любезность и выказать добрую волю. Вы мне ничего не рассказываете, и я не чувствую себя причастной к следственной работе. Если бы вы мне хоть что-то рассказывали, я бы считала, что обязана работать с огоньком.

– Так ведь мы тебе все рассказали!

– Какое там все! А мальчик? А те остальные четверо, что поставили триплет? А ломжинские дубы? А микроследы?

– Какие еще микроследы?

– Тот, кто угробил Дерчика, оставил хоть что-нибудь, никогда не поверю, что не было никаких следов. После меня и то крапива выглядела точно Мамай прошел, хотя я туда залезала на цыпочках и ничего не топтала, а он? Из воздуха, что ли, на Дерчика спикировал? Гарпия такая с крылышками? Или он голый был, без всякой одежды? Туда очень трудно добраться, надо продираться сквозь заросли!

– Так он и продирался. Но я хочу напомнить, что моросил дождик…

– Не верю! Моросил, правда, но я не верю, чтобы они туда отправились под аккомпанемент дождя и под дождем по кустам лазили. Они там были, когда дождь перестал, за четверть часа до меня!

– Это неизвестно. Убийца мог и уговорить Дерчика, мол, подумаешь, дождь! Сказал, что ему кое-что покажет, что надо побыстрее идти, кто-то ждет… да тысяча разных доводов! Микроследы как раз говорят в пользу того, что они пошли туда по дождю. Исследования продолжаются, лаборатория еще не дала результатов, ведь шерстяного свитера ни на одном из них не было, а плащи из болоньи следов не оставляют. Ну хорошо, хорошо, скажу. Мы берем пробы со штанов всех сотрудников, ты же сама понимаешь, нужно сделать так, чтобы виновный не догадался, а то он выбросит эти портки или же сожжет. А такие проверки требуют времени.