Эпицентр - Евгений Филенко

— Ты бы побрился, — пробурчал Денис, лавируя между россыпями белых квадратиков. — Все же, Консул прилетает.

— По наши души, — промямлил Клавдий. — А я как был, так и есть на нуле. Может быть, ты самопроизвольно скажешь, за что они нас невзлюбили?

— Да кому ты нужен… с небритой физиономией! — отчаянным голосом воскликнул Денис и походя, широким взмахом смел карточки со стола.

Клавдий сопроводил веселое порхание своих сокровищ укоризненным взглядом запавших глаз. Потом с кряхтением опустился на корточки и стал сгребать графемы в кучку.

— Что это на тебя нашло? — растерянно спросил он.

Денис тихонько застонал и двинулся прочь.

В последние дни он только и делал, что предпринимал безуспешные попытки вывести Клавдия из обычного меланхолического равновесия. Ему было стыдно, он сознавал, что ведет себя безобразно. Однако ничего ему так не хотелось, как небольшого скандала, простой человеческой свары! Чтобы внести, наконец, некоторое разнообразие, чуточку соли и перца, в их отношения. Если только можно назвать отношениями редкие встречи двух мужчин, вот уже несколько месяцев наглухо запертых в огромной, рассчитанной по меньшей мере на сотню разумных обитателей, орбитальной базе…

Все эти попытки оканчивались провалом. Клавдий не поддавался ни на булавочные уколы, ни на откровенное хамство. Это был человек противоестественного душевного равновесия. Порой Денису казалось: стоит Клавдию лишь немного возвысить голос в ответ на его выходки — и он падет к нему на грудь со слезами благодарности и раскаяния.

Но Клавдий молчал и ковырялся в своих карточках.

«Человек работает, а я бездельничаю. Безделье порождает порок… Вероятно, такими и должны быть истинные ксенологи, энтузиасты и подвижники, провалиться бы им в экзометрию!» — подумал Денис, раздраженным тычком раздвигая створки дверей.

Он тут же остановился и даже слегка попятился.

За его спиной под столом продолжал шумно ворочаться и вздыхать Клавдий. А в дверях, занимая весь проем, стоял огромный человек в потертых джинсах и просторной куртке, что была небрежно расстегнута на голой, пятнистой от застарелых ожогов груди.

2

Темное от загара лицо пришельца не выражало ровным счетом ничего, а светлые глаза внимательно изучали творящийся в кают-компании свинарник.

«Монумент, — в панике подумал Денис. — Статуя Командора. Пет, древнегреческий сфинкс. Не египетский, а именно древнегреческий. Сейчас затеет задавать вопросы, а потом всех съест» Он попытался хоть как-то спасти ситуацию и тактичным покашливанием упрецить Клавдия, но поперхнулся и раскашлялся не на шутку.

— Дать водички? — участливо спросил Клавдий и на четвереньках развернулся лицом к выходу.

Гость задержал взгляд на денисовом «галстухе» и медленно затянул молнию своей куртки под горло.

— Здравствуйте, — сказал он бесцветным голосом. — Меня зовут Константин Кратов. — Он внимательно посмотрел на Клавдия. — Что вы делаете под столом? Играете в тянитолкая?

— Что я делаю? — переспросил Клавдий. — Собственно, ничего особенного. Видите ли, они не хотят принять нашу миссию.

— Давайте по порядку, — сухо сказал Кратов — Кто — они?

— Альбинцы, — пояснил Клавдий. Помолчав, добавил: — Это такие орниюиды. Птицы.

— Злые такие птички, — выперхал Денис.

— Злые? — подняв бровь, спросил Кратов. — Из что же они злятся?

— Это в их характере, — выдавил Денис.

Кратов неопределенно хмыкнул, осторожно обогнул Дениса и внезапно присел рядом с Клавдием, упорно избегавшим вертикального положения. В полном молчании он подгреб к себе рассыпанные графемы. «Позорище, — лихорадочно соображал Денис. — Куда бы сгинуть, чтобы никто найти не смог? Нет, теперь-то уж точно спишут на Землю!»

— Что означает этот образ? — спросил Кратов, ткнув пальцем в одну из карточек.

— Я интерпретирую это как акцентированную угрозу, — солидно заявил Клавдий.

— Тогда в сочетании с этими двумя образами его следует воспринимать как угрозу любому кораблю который рискнет пойти па посадку.

— Именно так. Все три графемы поступили па детектор последовательно.

— Это может быть и не угроза, — робко заметил Денис. Он оправился от шока и решил, что терять ему особенно нечего. — А предупреждение об опасности, грозящей кораблям при посадке.

Кратов всем корпусом развернулся в его сторону, «Нет, не сфинкс, мысленно решил Денис. — Скорее, броневик. И лицо как башня броневика. Глаза смотровые щели с пулеметными дулами внутри…»

— Вы тоже ксенолог? — осведомился Кратов.

— Отнюдь, — сказал Денис и добавил с вызовом — Денис Агеев, историк… а ныне диспетчер орбиталыого комплекса.

— Историк? Странно… Ну, вам-то простительно, — пробормотал Кратов и снова уткнулся в рафемы.

Денис позволил себе расслабиться.

— Я полагаю, что ксенологические ребусы не следует решать на полу кают-компании, — неожиданно провозгласил Клавдий и, умилившись собственной наглостью, громко фыркнул.

— Пустяки, — невозмутимо возразил Кратов — Ксенологии это безразлично. Лишь бы присутствовал результат.

Чувствуя себя совершенно выбитым из колеи, Денис прошел к заморгавшему зеленым глазком при его приближении пищеблоку, нацедил себе стакан минеральной воды, по температуре близкой к точке ледообразования, и выдул его единым махом.

«Недурная картинка, — думал он. — Прибывает на базу Галактический Консул. И вместо приветственных улыбок и пожеланий успешной работы обнаруживает там двух идиотов. Один из которых в растерянности сидит под столом, а другой от скуки и злости изготовился было лезть на стену…

Как он ухитрился причалить так неслышно? Говорят, у него корабль-биотехн, гибрид звездолета с живой тварью, а на биотехнов автоматика реагирует слабо. Он просто вынырнул из тьмы мироздания, подобрался вплотную и присосался к свободному шлюзу, как рыба-прилипала — без мигания позиционных огней, без шума и лязга металла о металл… Чертова автоматика, надо же так оконфузить собственного диспетчера! Ну, я ей задам профилактический досмотр!.. Да и сам тоже хорош! Ждать надо было, сидеть возле приборов, а не слоняться по пустынным коридорам, не третировать смиренного Клавдия…

И все бы ничего, будь наши дела хоть на йоту успешнее, чтобы было чем похвастать. Но внизу, на планете с дурацким и поэтическим именем Альбина, живут разумные птицы, орнитоиды, которые не хотят принять нас в свои братские объятия. Впрочем, до птиц мне как раз нет никакого дела. В конце концов, я всего лишь Эпицентр и моя функция — со невозможным радушием встречать и провожать всех прибывающих и убывающих. Если, конечно, они намерены наниматься работой, а не совать нос в мою трудовую биографию».