Аквамарин - Наталья Матвеева

— Отец… отец… Я… Джесси… она…

— Лив! — громыхнул отец, сходя с ума от волнения и тревоги. — Успокойся! Что произошло? Твое лицо… и грудь… Боже, тот кто это сделал, отправится в ад ближайшим рейсом!!!

Оливия вдруг сдавленно всхлипнула и проговорила, ощущая ужасную дрожь:

— Он уже там, отец. Я всадила ему нож в грудь. Отец… Джесси… На нас напали и… — Лив зажмурилась, но тут на помощь пришел Джонни. Невероятно больным голосом он тихо, но отчетливо проговорил:

— Мистер Мартинес. На Лив и Джесси напали четверо ублюдков в масках. Они перебили всю вашу охрану… Джесси погибла. Один из этих… мразей выстрелил ей в голову.

Эйден медленно, с расширенными глазами посмотрел на Джонни, так же, как и сам Джонни, не имея сил поверить в эти слова… Брайан в ужасе замер, глядя на Лив парализованным взглядом…

И в этот момент Эйден заплакал.

— Нет… Джесси… моя дочь… только не она!!! Только не это!!! Почему?! — он рыдал, закрыв лицо широкими ладонями, и Лив понимала, что после жены его любимица — дочь — это самая большая потеря в жизни…

Брайан тоже плакал, отвернувшись к спинке дивана, и Джонни тоже нервно, с болью теребил свои руки, погрузившись в свое горе.

Лив всхлипнула и вытерла слезы. Она вдруг неожиданно для себя положила руку отцу на плечо и тихо сказала:

— Прости, отец. На ее месте должна быть я… Но я не смогла ее спасти, и…

Отец вдруг резко поднял голову и заплаканными глазами посмотрел на нее:

— Не говори так, Лив! Ты бы не спасла ее… И это чудо, что ты жива, Господь дал тебе несокрушимую силу воли… Я буду молиться ему до конца своих дней за то, что он оставил мою младшую дочь вживых… Лив… — он попытался обнять ее, но Лив отстранилась.

Лицо Эйдена окаменело, но он тут же понятливо кивнул:

— Прости. Рассказывай. И, пожалуйста, как можно больше подробностей.

И снова Лив, как и полчаса назад, переживала нападение этих мерзавцев…Снова слезы в тот момент, когда убивают Джесси… Злость и гнев в те мгновения, когда Лив говорила о побоях и попытке изнасилования со стороны номера два…

Эйден рвал и метал. Он кричал, ругался, швырялся вещами… Он плакал и снова выплескивал гнев, переворачивая мебель… А Брайан думал, замерев в одной напряженной позе.

Наконец, Эйден смог поддерживать продуктивный диалог.

— Значит маски и капюшоны… — задумчиво проговорил он, закуривая.

— Да. И Джесси узнала одного, что с рыжими волосами. — сказал Джонни. — Я понятия не имею, кто бы это мог быть…

Эйден кивнул.

— Я тоже. Но Джесс общается… общалась с множеством моих клиентов и соучастников… Она знала о моих врагах и друзьях гораздо больше, чем я сам. — Эйден вздохнул.

— Они убили всю охрану. — проговорил Брайан. — Это работа профессионалов… Чисто и без зацепок. Когда просто припугнуть не получилось, и ситуация вышла из-под контроля, им пришлось принять решение убрать девочек. Но Лив выжила.

— Выжила и найдет их всех. — злобно процедила Лив, сложив руки на больной груди и с трудом продохнув от боли.

Эйден снова задумался, заходив туда-сюда.

— Они называли друг друга номерами. Неоригинально. Половина преступников города пользуется этой фишкой. Нужно что-то еще, какая-то зацепка… Лив, милая, попробуй вспомнить… Хоть что-нибудь! Запах, акцент, глаза… Что-то, что сузит круг поиска.

Лив болезненно нахмурилась.

— Я же уже… — и вдруг ей в голову пришла яркая картина… Она на полу, умирает от боли, а этот ублюдок наносит ей удар за ударом, еще и еще… Эти ботинки… — Чтоб мне провалиться на этом месте!!! У них у всех были ботинки фирмы «GY»!

Она резко вскочила от своей догадки, тут же скорчившись пополам, но плюнув на боль, закричала:

— Я так и знала! Так и знала, что это сволочной дегенерат Уолш! Я убью его, убью, разорву этого урода своими руками… я…

— Оливка, Оливка! — прикрикнул на нее Джонни. — Успокойся.

— Дочка, дорогая, ты уверена? — встревоженно проговорил отец. — Мы должны знать сто процентов, потому что когда выдвинем против них оружие, это должно быть справедливо. Так ты совершенно уверена? Тебе не показалось? В такой ситуации…

Лив злобно всплеснула руками, закричав:

— Отец! Ты что, думаешь, я из ума выжила? Этот дьявольский ботинок несколько раз прилетал мне в лицо и грудь, я уже не говорю о животе! С такого расстояния только слепой может не разглядеть!

Эйден вдруг резко поник и тут же подошел к Лив, положив руки ей на плечи:

— Прости, милая, я совсем забыл, что тебе больно! Брайан, позвони доктору Калебу, он сегодня же должен осмотреть ее!

— Да, босс. — гробовым голосом ответил Брайан.

Эйден плюхнулся на диван и закурил:

— Если это Генри… Тогда возникает вопрос — почему? Он никогда не пытался пойти против меня, мои силы всегда были больше, и я могу стереть его в порошок… Зачем? Где мотив? Мы собирались объединиться… Лив, может ты все-таки ошиблась?

Лив сложила руки на груди и жестко покачала головой.

— Отец, как ты можешь во мне сомневаться? И кстати, если ты не забыл, одного из ублюдков я убила, и он все еще там, у нас дома.

Эйден и Джонни переглянулись.

— Черт возьми, она права! И Джесс тоже там… — с болью добавил Джонни, но тут же строго посмотрел на отца Лив. — Мы должны поехать туда и увидеть своими глазами.

Эйден кивнул, решительно вставая.

— Проклятье, почему мы сразу до этого не додумались? Брайан, звони в полицию, сообщи о том, что произошло, и замни это дело. Дэйв, Мэтью! — крикнул он за дверь и на пороге через секунду возникли двое охранников. — Готовьте кортеж, мы выезжаем через три минуты.

Все кругом тут же засуетились, и ровно через три минуты кортеж из шести машин на улице был готов и полон вооруженными людьми Мартинеса. Лив, Джонни и Эйден сели на заднее сиденье великолепной черной, бронированной «Ауди», и всю дорогу отец уговаривал дочь поехать сразу к доктору, на что Лив упрямо отвечала угрюмым молчанием. В конце концов, Эйден сдался и задумался о своем, глядя через слой черной тонировки на темную улицу.

Вокруг дома, в котором жила Лив, Джесси и Джонни, уже стояли несколько полицейских машин с включенными мигалками и одна карета «скорой помощи».

Лив снова почувствовала дрожь и дикую боль в душе.

Она боялась взглянуть на сестру, не верила, что та больше не улыбнется ей, не подбодрит, не прочитает нотацию… Больше не будет ее красивого смеха, теплого голоса, доброго взгляда… Лив чувствовала в душе неописуемую радость, когда снова обрела семью в лице родной сестры, и теперь она потеряла и ее… И снова дикое чувство невероятной потери и боли от оторванной частички ее души поглотили ее.