Меня зовут Лон…Я вам нравлюсь ?» - Дерек Шэрон

Перед своим отъездом Седрик попросил меня выйти за него замуж. Конечно, я согласилась. Седрик улетел домой с улыбкой на лице и верой, что я буду верна ему. Он сказал, что будет посылать мне 20000 бат (500 $) в месяц, чтобы мне не приходилось больше работать. Я заверила его, что люблю его и буду ему верна. Я сказала ему все, что он хотел услышать. Я сказала ему, что я никогда больше не буду работать в ГоГо баре. К счастью для меня, он поверил.

У Седрика был друг, который работал в Бангкоке. В один случайный уикэнд, он взял двухчасовой автобус до Паттайи. Спустя месяц или два после отъезда Седрика, он сообщил ему, что видел меня гуляющей с другим мужчиной в Паттайе. Он сразу позвонил мне из Швейцарии. Я быстро заверила его, что я просто болтала с кем-то и что я ему верна. Я сказала, что я влюблена в него; что я никогда не вернусь в ГоГо бар; и я держу свое обещание. Единственное обещание, которое я сдержала — это «моя забота о своей семье». Пока Седрик продолжал высылать мне деньги, он считал, что я не буду изменять ему. Это была величайшая ошибка в его рассуждениях; это остается слабым местом в рассуждениях большинства фарангов. Они думают, что мы придерживаемся той же системы ценностей, что и они и что проститутки могут быть верны. Я не знаю, почему они так считают, потому что я сильно сомневаюсь, что они думают то же самое о проститутках в своей собственной стране.

Седрик и я общались по телефону пару месяцев. Сперва, он звонил днем, но потом когда он услышал, что я могу изменять, то стал звонить по ночам, чтобы убедиться что я дома. Мне приходилось ждать его звонка в 11 ночи или полночь, и только потом идти «работать». Спустя некоторое время, я сказала ему, что его телефонные звонки будят мою сестру, а ей рано вставать в школу. Он мне поверил и стал звонить раньше, что позволило мне уходить пораньше.

Через несколько месяцев Седрик вернулся в Паттайю. Перед его приездом, я все еще работала, зарабатывая примерно от 20 000 до 30 000 бат каждый месяц; получая 30 000 бат от англичанина, с которым редко спала; и еще 20 000 бат от Седрика. Этот месячный доход был добавкой к сумме, полученной за продажу его компьютера. Бедные тайские женщины пойдут на все, чтобы поток денег не переставал течь в их дома. Я находилась в выгодном положении и ничто не заставило бы отказаться меня от поддержания его.

Но моя удача закончилась, когда вернулся Седрик с намерением жениться. Мы поехали в Убон чтобы получить буддийский «брак на бумаге». Для меня это было что-то вроде трудового контракта с выплатой первоначального бонуса и ежемесячных платежей. Он был очень счастлив и возбужден. Он пригласил некоторых своих друзей в деревню на церемонию. Седрик заплатил моей маме 50 000 бат (1250 $), чтобы она разрешила жениться на мне и дал ей еще 20 000 бат (500 $) золотом. Он также потратил примерно 1000 $ на свадьбу. Для свадебной церемонии в провинциальном Таиланде — это большие деньги. Его расточительство позволило моей маме «заработать Лицо» в общине. Она не только зарабатывала себе «Лицо» все эти годы с тех денег, что я посылала домой, работая проституткой, но к тому же она также получила выгоду с моей свадьбы. Ни один тайский мужчина никогда не заплатит столько денег, чтобы жениться на экс-проститутке. Тайцы знают, что «выкуп за невесту» платится за девственницу! Фаранги этого не знают. Тайские мужчины в Исарне женятся на проститутках только чтобы заполучить деньги, которые они заработали. В основном, тайские проститутки в Исарне выходят замуж за фарангов только, чтобы получить доступ к их деньгам.

На свадьбу немедленно прибыли десятки членов семьи, вместе с друзьями и соседями — большую часть которых я никогда не знала. Некоторые из них прибыли вместе со своими дочерями, надеясь познакомить их с друзьями Седрика. Стоило моей матери объявить им о моей свадьбе и о бесплатном столе с едой и напитками, как они появились по мановению палочки. Они праздновали весь день и всю ночь, пьянствуя до тех пор, пока не могли уже стоять. На самом деле члены моей семьи праздновали новый источник дохода, что я себе нашла. Замужество на фаранге означало, что теперь будет постоянный поток денег в мою семью. Моей матери никогда не придется «работать» снова, как раньше. Она теперь не только могла задирать свой нос, теперь она могла вести себя просто высокомерно. Она больше не была нищей деревенской женщиной с дочерью тайком работающей в большом городе. Сейчас она была матерью девочки, вышедшей замуж за фаранга.

Сама свадебная церемония была великолепна. Седрик стал счастливым мужем. Теперь он мог похвастаться перед своими друзьями, что он женился на миниатюрной и красивой тайской девочке. И ни он, ни я слабо представляли себе ту судьбу, что нас ожидала.

Мои 12 дней в Швейцарии.

Он не понял характера наших отношений.

Настало время планировать свой отъезд, у меня была швейцарская виза и авиабилет. Мне нужно было отправить телевизор, видеоплейер, кухонную мебель и легкую одежду в Убоне, поскольку от нее не было проку в холодном климате Швейцарии. Я зафрахтовала грузовик, чтобы отправить все эти вещи домой, который находился примерно в 10 часах езды. Расходы были минимальные и их оплачивал, разумеется, Седрик.

Более того, у меня еще имелась сестра, которой нужно было вернуться в провинцию. Это стало серьезной проблемой, потому что она больше не собиралась жить в бедной и провинциальной деревушке. Я уже договорилась о том, что она поедет в Убон. Она не могла оставаться в Паттайе. Я не могла позволить ей остаться там, где фаранги бродят день и ночь, охотясь за 15-летними девочками как за трофеями и продавая друг другу как бейсбольные карточки.

Прошло немного времени, когда пришло письмо из швейцарского посольства, сообщая мне, что моя Виза готова и ждет, чтобы я ее забрала в Бангкоке. Все было так просто. Я была готова отправиться впервые в Европу и чувствовала возбуждена от этого. Вернувшись в Паттайю, я уложила свой чемодан и заказала билет до Цюриха. И менее чем через неделю, я уже сидела в самолете направляющемся в Швейцарию.

Прибыв в Швейцарию, я обнаружила, что даже летом там было холодновато для меня. Я даже представить себе не могла, насколько холодно здесь будет зимой — еще не зная, что у меня не будет возможности встретить ее. Когда наш самолет коснулся полосы в Цюрихе, я устала и была сбита с толку. Швейцария отстоит далеко от Таиланда, как по расстоянию, так и по культуре и опыту. Я была очень смущена. Вывески в аэропорту были на немецком, французском, английском и итальянском языках, но не тайском. Седрик встретил меня после прохождения таможни. Первое что он сделал— повез в бюджетный отель, чтобы заняться сексом. Он ни разу не поинтересовался, устала ли я или была голодной. Кажется, он вообще мной не интересовался. Секс был последним, чего мне хотелось бы в этот момент, и я отказала ему. Он был, мягко говоря, очень раздражен, и это стало «неплохим» началом в нашем браке. Он не желал представлять меня своей матери, пока не поваляется со мной в постели. Я тоже была очень раздражена и отказала ему в такой милости.

Его дом находился в часе езды. Я подумала, что он очень милый и это невероятно, что скоро я в нем буду жить. В Убоне не было домов подобных ему. Я вступила в удивительный новый мир, который был чистым и уютным. Швейцарцы следят за тем, чтобы все вещи находились точно на своих местах. Тайцы живут в постоянном состоянии хаоса — где все, чем они владеют, валяется посюду на виду. Я точно не знала, насколько мой менталитет из Исарна приживется в этом мире, но я определенно собиралась попробовать.

Я встретилась с мамой Седрика, впервые лицом к лицу, хотя мы разговаривали раньше по телефону. В отличие от своего сына, она хорошо говорила по-английски и она оказалась куда умнее его. Хотя наша встреча проходила непринужденно, я не могла не заметить, даже на ранней стадии наших отношений, что когда-нибудь в будущем, она может стать для меня проблемой. Мы поговорили о моем будущем и моей привязанности всем сердцем к ее сыну — больше всего ее интересовало последнее. Мы поговорили о том, как я собираюсь прижиться в Швейцарии; выучить французский язык; посещать школу для получения образования; и стать полноправным членом семьи. Я была не в настроении продолжать разговор, хотя я изо всех сил старалась быть милой. Я только что прилетела из Таиланда в Швейцарию, 10-часовым перелетом, и я очень устала. Я не могла понять, почему никто не подумал о том, как я буду себя чувствовать после такого долгого путешествия. Я не хотела разговаривать; мне хотелось только выспаться. Я чувствовала, что его мама воспользовалась моим невыгодным положением, чтобы понять истинные мотивы, по которым я вышла замуж за ее сына. И когда мы прекратили разговор и я отправилась в постель, я не чувствовала себя более счастливой.

Каждое утро Седрик уходил на работу, оставляя меня дома со своей престарелой матерью. Они и я говорили о многих вещах, но в основном о моих отношениях с ее сыном. Она искренне волновалась, что я окажусь ужасной девочкой, чьим намерением окажется причинить вред ее сыну. И ничто не могло убедить ее в обратном. Я действительно хотела, чтобы Седрик был счастлив, как только можно, несмотря на то, что он был очень наивным маменькиным сыночком. Она мне не верила. Я также была убеждена, что ничто, и никто, не помешает моей истинной цели в жизни — обеспечивать мою семью. В этом вопросе мы могли в корне разойтись.