Большой круг - Мэгги Шипстед
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет?
– Нет.
Мэриен вскочила, наклонилась и, обняв, поцеловала его в щеку:
– Спасибо, Уоллес. Огромное спасибо.
– Не благодари меня, девочка. Я тяну тебя на дно.
Сидя за рулем грузовика Стэнли, Мэриен ехала к публичному дому мисс Долли. Первые ленивые снежинки просеивались сквозь свет фар.
После рейда 1916 года, прихлопнувшего почти все бордели в городе, мисс Долли, похожая на тусклую оплывшую свечу, уцелела и по-прежнему руководила своим заведением на Уэст-Фронт-стрит; ее грязная голубятня несколько лет негромко ворковала в затихшем, потемневшем квартале. Девушкам из закрывшихся борделей приходилось работать в закопченных, неосвещенных подвалах, снуя по проулкам подобно похотливым сусликам. Девушки мисс Долли были готовы на все, только бы избежать подвальных кроватей, и трудились усердно, хотя и негодовали на Долли, вычитавшую у них за жилье, питание, даже за стирку и воду для ванн, даже за нагревание на плите щипцов для завивки, короче, за все, что только можно придумать.
Мисс Долли удержалась в центре и после исчезновения китайцев, а с ними их лапшичных, прачечных и травников, выводивших девочек из интересных положений. Она удержалась и когда в квартале появились механики и обойщики Армии спасения, и когда колбасник купил соседний дом, где некогда размещался приличный бордель. Она отвела своих девочек от окон, сидя за которыми они привыкли привлекать внимание прохожих, постукивая по стеклу вязальными спицами или наперстками. (Какой волшебный разносился перестук в старые добрые времена, в дни выдачи жалованья, громкий, как от шахтерских молотов, и даже более прибыльный. Стоило ей заслышать дребезжащее стекло или стук игральных костей в стаканчике, у мисс Долли увлажнялись глаза.) Пожар, виной чему, как она туманно намекала, стала то ли полиция, то ли разорившийся конкурент, то ли поборницы трезвости и добродетели, в конце концов вынудил ее переселиться в неприметный кирпичный дом к северу от железной дороги. Там не было никакой вывески, сообщающей о размещении женского пансиона, не говоря уже о женском товариществе. Клиенты знали, заходить нужно сзади.
Подъехав как можно ближе к дому, Мэриен припарковала грузовик, отцепила сзади сани, где стояли две корзины с еженедельным заказом, и поплелась по улице, таща их за собой.
Одна из девушек, Белль, открыла кухонную дверь.
– Ты! – воскликнула она, увидев Мэриен. – Заходи!
Белль оделась не для клиентов, на ней было простое синее платье с заниженной талией, шерстяные чулки и серая шаль, а волосы стянуты в низкий узел. Лишь густые румяна и сурьма могли навести на мысль о ее профессии.
Мэриен держала в руках одну корзину.
– Вторая в санях.
Белль выскочила в шлепанцах на улицу и, быстро вернувшись со второй корзиной, провела Мэриен на кухню.
– Хорошо, что ты приехала. У нас почти все кончилось.
Белль говорила это всякий раз, очевидно, забывая о педантичности, с какой мисс Долли распределяла недельную норму. Для щедрых посетителей мисс Долли покупала у бутлегеров и импортную выпивку, настоящие скотч, джин, но большинство с удовольствием пили дешевую брагу мистера Стэнли.
– Посиди немножко. Долли нет.
Мэриен надо было ехать дальше, но внимание девочек мисс Долли ей всегда льстило. Она сняла пальто, кепку и села за стол.
– Она оставила деньги за заказ?
– Вот уж чего не знаю.
Откинув ситцевую тряпку, Белль заглянула в одну из корзин и завизжала. На бутылках стояло пирожное с заварным кремом. В другой корзине, к еще большему своему удовольствию, она обнаружила дюжину профитролей, каждый упакован в отдельный кулечек из вощеной бумаги. Подарки девочкам от мистера Стэнли, который время от времени сюда захаживал.
– Давай съедим один, – предложила Белль. – Всего один, поделим.
И тут же вскочила за ножом. Разрезав профитроль пополам, одну половину она жадно отправила в рот пальцами с накрашенными ногтями. Мэриен откусила от своей. И тесто, и крем, еще холодные из грузовика, были твердые и вкусные.
Белль, продолжая жевать, скосилась на нее. Девочки мисс Долли так привыкли к раскрашенным лицам и завитым волосам, что мальчуковость Мэриен представлялась им неприличной и возмутительной. Белль протянула руку и пригладила Мэриен волосы, попытавшись пальцами сделать пробор.
– Говорила я тебе, хватит уже стричься так коротко. Выглядит смешно.
– Мне нравится.
– А дядя не против, что ты стрижешься?
Уоллеса у мисс Долли знали хорошо.
– Он и не пытается со мной воевать. Вот экономка пытается. Прячет ножницы.
– Ты сама стрижешься?
– Нет, меня стрижет друг, Калеб.
Белль кокетливо дернула плечиком:
– Наверно, хороший друг, если позволяешь ему себя стричь. Я никому не разрешаю ко мне подходить, кроме Коры. У нее получается. Все время говорю, ей надо в парикмахерши.
Мэриен вспомнила последнюю стрижку, как Калеб потом смотрел на ее голый торс, потому что шея и плечи у нее все еще чесались от обрезанных кончиков. У девочек мисс Долли ей все было страшно интересно. Она смотрела, как они возятся со своими бог знает из чего сшитыми платьишками с оборками, как кокетливые и соблазнительные ужимки стремительно сменяются праздностью и скучающими позами. Притягательность, гуща женского естества возбуждали ее любопытство, хотя она предпочитала – более-менее – косить под мальчика. Девочки Долли были болтливы, ленивы, жестоки, но что-то в них представлялось важным. Они казались разгадкой тайны, которую она толком не могла нащупать.
Какое-то время она расплачивалась с Калебом, только позволяя ему себя целовать. Впускала его язык, странную мускулистую влажность. После последней стрижки он спокойно расстегнул ей рубашку и, приспустив с плеч, уставился на обнаженную грудь. Мэриен вспомнились картины с Иисусом, где Он после бичевания и видно излучающее свет сердце. Но когда Калеб протянул руку и провел большим пальцем по соску, она отпихнула его, и он рассмеялся, как если бы обчистил чужой карман.
Белль встала и, смочив руки в раковине, вплотную занялась волосами Мэриен, разглаживая и разделяя их на пробор.
– Нет, так не пойдет, – сказала она. – Нужна расческа и чуток бриллиантина. Погоди минутку.
Оставшись одна на кухне, Мэриен слушала шаги Белль по лестнице. Потом нечеткие голоса. Из кастрюли на печи вырывался луковый пар. Рядом с печкой находилась дверь, ведущая в подвал. Она открылась, и вошла миссис Ву. Страшная худоба, маленькое круглое личико, волосы с проседью. Миссис Ву без удивления посмотрела на Мэриен, подошла к печи и помешала варево деревянной ложкой. Затем достала из кармана фартука несколько купюр и, протянув их со словами: «От мисс Долли», – опять исчезла в подвале.
Наверху послышались беспорядочные шаги. На кухню вбежала Белль.
– Поднимись. Там всего пара девчонок. Мы тебя переделаем, разоденем, для смеха. Что скажешь? Скажи «да».
– Да.
Грузовик Стэнли может подождать. Ей осталась всего пара адресов.
– Отлично!
Из-под пирожного Белль достала бутылку. В стакан плеснулось самогона на два дюйма. Белль долила в бутылку воды, заткнула ее пробкой и вернула на место.
Наверху Белль провела Мэриен по темному коридору и толкнула дверь в тесную каморку, освещенную розовым светом: на лампу наброшена розовая шаль, розовые обои с раппортом из роз и лилий. На неприбранной кровати на животе лежала Кора в халате и, задрав ноги, читала книгу. Девушка, называвшая себя Дезире, крошечная, но пухленькая, с лицом, съежившимся, как нераспустившаяся почка, сидела за трюмо в туфлях без задников и расчесывала падавшие на спину черные волосы. Для всех места не хватало. Из ящиков маленького комода, как виноградная лоза, свисали шелк и кружева.
– И что мы будем с ней делать? – спросила Белль, имея в виду Мэриен.
Девочки навалились и, не успела она моргнуть, сорвали всю одежду. Они были привычны к наготе и не стеснялись, как и она сама, хотя рассмеялись на мальчишеские кальсоны. Белль хлебнула самогона, протянула стакан Дезире, та отпила и передала его Коре, Кора отдала остатки Мэриен, которая их и допила. Раньше, до того как Калеб стал ее парикмахером, они втроем с Джейми часто плавали голышом, но тогда это ощущалось первозданным целомудрием, ритуальным обнажением, естественной чистотой. Мэриен прижала кошелек к голой груди.
– Ты думаешь, мы позаримся на твои деньги? – усмехнулась Дезире. – Прости, просто смешно.
– Я не могу их потерять, вот
