Повесть о браслете - Иланго Адигаль

разлуки, страдания, которыми терзает Бестелесный, существуют только для тех, кто упивается объятиями пышноволосых красавиц. Этих страданий нет для могучих, пребывающих в уединении. Поняв, что наслаждения от женщин и яств в этом мире несут страдания, что чувственное желание, отринутое богами, есть безумие, многие прежде отрекались от желаний плоти. Теперь таких немного. Разве не знаешь ты древнюю историю о том, кто, повинуясь воле отца, вместе с женой ушел в лес и, потеряв свою возлюбленную, испытывал жестокие мучения?[91] Ведь он был тем, кто породил создателя четырех вед[92]. Разве не знаешь ты и другой истории — о царе, который проиграл в кости и свою землю, и корону и вместе со своей нежной супругой[93] ушел в дремучие джунгли с намерением никогда не расставаться нею впредь? Его возлюбленная супруга не проявляла никакой тревоги в унижении, и все же в кромешной полуночной тьме в глухой чащобе он потерял свою возлюбленную супругу, украшенную тонкими браслетами. Скажи, была в чем-нибудь виновна эта женщина? Скажи лучше, что это было следствием его кармы! Ты много счастливее их, ибо на твою долю не выпало мучений разлуки со своей возлюбленной. Отбрось же свои тревоги, отправляйся в царскую столицу Мадуру и разыщи место, где ты мог бы остановиться со своей супругой.

Ковалан пошел вдоль рва, защищенного густой чащей леса, и мимо озер со сверкающими водами, пошел по узкой улочке, предназначенной для прохода царских слонов с длинными хоботами.

Он прошел через ворота крепостной стены, не обратив на себя внимания яванов, стоявших на страже с обнаженными мечами. Перед ним в изумительной красоте предстал город, словно бы неожиданно открылась сокровищница Тысячеокого[94]. Вдоль улицы, где на западном ветру трепетали флаги, шествовали блудницы, переступившие границы дозволенного другим женщинам, направляясь в сопровождении своих богатых и красивых поклонников в густые увеселительные рощи, на которые роняли тень высокие маруды, росшие вдоль белопесчаных дюн па берегу полноводного Вайхея. По реке плыли лодки и легкие суденышки с высоко поднятыми над водой кабинами; купающиеся барахтались в воде, держась за плоты.

По благоухающим рощам древней Мадуры кокетливо проходили выряженные блудницы, умащенные ароматной сандаловой пастой с горы Поди; в их вьющихся локонах красовались и душистый, несущий прохладу жасмин, и выросший в глубокой воде алый лотос, и расцветшая белая лилия. Гирлянды белого распустившегося жасмина и благоухающих белых лилий придавали особую красоту жемчугам из великого порта Коркей. Когда заходило палящее солнце, при нежном свете молодого месяца они наслаждались в своих домах на ложе из ароматных опавших цветов, и украшенный их усердием храм любви вызывал восторг тех, кто делил с ними ложе.

Когда властелин дождей является в Мадуру с севера вместе с ветром, шумная богатая столица открывает свою красоту перед Царем богов[95], ваджрой срезающий вершины гор. Тогда женщины закрывают свои талии пурпурным шелковым сари, украшают волосы оливой, красным цветком лианы со склонов горы Чирумалей,| благоухающим куринджи. Свои нежные груди они умащивают сандаловой пастой шафранового цвета, а тело красным благовонным маслом.

Когда же приходит осень, красавицы укрываются в своих дворцах, построенных лучшими зодчими и настолько высоких, что проплывающие по небу облака обмывают их своей влагой. Разведя огонь из углей ароматного орлиного дерева, они закрывают решетчатые окна и сливаются в объятиях со своими благородными возлюбленными. С наступлением сезона холодной росы красавицы и их воздыхатели покидают террасы своих богатых дворцов и стремятся согреться под нежными лучами солнца, поднимающегося в южной части неба, лишь изредка застилаемого облаками. Они вопрошают:

— Где пребывает повелитель росы, теряющий самообладание в месяце пангуни? Неужели он не может устроить в столице нашего царя праздник стрелометного лука в честь бога с красными от обуревающего его вожделения прожилками глаз[96]? Разве не собирается он вместе с восточным ветром пойти сюда со множеством судов, везущих но безбрежному морю благовония, шелк, сандал, духи и камфару, — дань жителей города Топпи? Где же пребывает властелин юной и сладостной весны, которая приносит с собою густые гирлянды душистого куруха, наполняет рощи и леса благоуханном распустившихся цветов? Весна подступает вместе с южным ветром, что возникает на священной горе Поди, и бросает в объятия влюбленных, обуреваемых сладостным влечением. Это время, когда соединяются все возлюбленные, — пора исчезнувших горестей.

Затем наступает жаркое лето, и в последние его дни повелевающее вселенной раскаленное светило устанавливает свою жестокую власть над Мадурой; оно испепеляет своим огнем плодородные холмистые земли, леса и джунгли, повергая в трепет многие стада слонов и заставляя слонят пугливо прижиматься к своим матерям. В эту пору богатый властелин страны дарит своей возлюбленной, с которой он наслаждается в уединенном саду, колесницу и паланкин, ложе с коралловыми ножками, веер из волоса яка, золотую коробку для бетеля и острый меч; богатые дары не приносят охлаждения страсти для украшенной золотыми ожерельями, и она дарует новые наслаждения своему повелителю. После страстных объятий она изнывает от томной грусти и пьет чудесное сладкое вино, которое приносят ей служанки в красивых золотых чашах. Захмелев от вина, она неосторожно бьет себя, желая пришлепнуть пчел, жужжащих в ее гирляндах из душистых цветов. Улыбка обнажает ее жемчужно-белые зубы между губами, похожими на алые шелковые лепестки. Когда же такая красавица с глазами, подобными дивным лотосам заводит восемь мелодий, которых никогда не поют во время размолвки с любимым, ее голос срывается, вызывая смех у слушающих. Когда же на нее находит гнев, то ее большие глаза делаются похожими на распустившиеся бутоны красной кувшинки, а уголки глаз — на подвижных красных рыб; ее брови изгибаются подобно несущему смерть луку; ее лобик с тилаком покрывается капельками росы.

Ковалан шел по великолепной улице, где в довольстве и радости жил властелин, призванный заботиться о своей стране. На этой же улице жили и знатные богачи, пользующиеся любой возможностью для умножения своих богатств. Дальше шли дворцы, куда коронованный властелин тайно приезжал для развлечений. Здесь жили известные куртизанки, постигшие две разновидности танца: одну — для царского двора и другую — для простолюдинов. Они совершенствовались в танцах и пении, в тонкости знали мелодии и свойства музыкальных инструментов. Они знали четыре разновидности пантомимы и фаллический танец, обладавший редкой силой магнетизма. За танцем с песнопением первой танцовщицы следовали танцы с песнями других танцовщиц. Когда голос первой танцовщицы поднимался до восьмой ноты, она получала подарки вплоть до тысячи восьми кажанджу золота. Многие запутываются в сетях, расстилаемых с помощью коварных взглядов красавиц, в которых словно перевоплощается женский дух