Ангел нового поколения - Татьяна Полякова

— Разумеется, это я, — спокойно кивнула Анна. — У меня было что-нибудь в руках, когда я вошла в квартиру? Нет. Предположим, я спрятала картину в одежде, тогда на бумаге должны быть складки. Ты их видишь? Тоже нет. Лист такого формата по-другому не пронесешь. Ты обращала внимание на картину, когда вернулась? — Она ждала ответа, и я ответила:

— Нет.

— Следовательно, ее могли подменить и до меня. Кто и как? Теперь главное: ты можешь меня выгнать и остаться одна. И завтра, когда опять что-то произойдет… не так давно ты предлагала бороться вместе, — устало вздохнула она.

— С кем?

— С дьяволом, злом, безумием. Назови как хочешь. Ну так что скажешь теперь? Никто не обещал, что будет легко.

— Ты просто сумасшедшая, — не выдержала я.

— Конечно. Я и не отрицаю. Только почему ты видишь то же, что и я?

— Значит, я тоже сумасшедшая.

— Жаль, что ты меня не слушала. Все здесь, — она вновь коснулась моего лба. — Это твой выбор.

Я шагнула к дивану, медленно опустилась на него и уставилась на картину.

— Исходя из того, как ты реагируешь, я делаю вывод: это у тебя первый раз, — вздохнула Анна, устраиваясь рядом.

— Что? — повернула я голову.

— Такие штуки. Ничего, привыкнешь. Поначалу это всегда производит впечатление, а потом смиряешься.

— Ты хочешь, чтобы я поверила в…

— В очевидное, — кивнула она. — Он есть. Что не так уж плохо. Во всем надо видеть хорошее. Оборотную сторону медали. Потому что если есть он, значит, есть Бог. Теперь понимаешь? «С клятвой говорит Господь Саваоф: как я помыслил, так и будет, как я определил, так и состоится». Во всем промысел божий. И у каждого свой крестный путь. Вот мы им и пойдем.

— Ты серьезно в это веришь? — растерялась я.

— А как же иначе? Тем более что мне ничего другого не остается. И тебе, судя по всему, тоже.

— Я пойду в милицию…

— Ага, — кивнула Анна. — Я тоже ходила. И в конце концов загремела в психушку. Вера лучше, чем уколы, уж я-то знаю. «Если будете иметь малую толику веры и скажете горе сдвинуться с места, она сдвинется». Давай подумаем вот о чем, — деловито предложила она, разглядывая картину. — Это можно считать знаком? Что он этой хренью хотел сказать?

Странное дело, но этот ее тон успокаивал. Самое невероятное, доверие к ней вернулось. Мне не хотелось гнать ее и подозревать в злодействе тоже не хотелось. Теперь я понимала, что тот всплеск гнева был актом отчаяния, желанием тут же найти виновного.

— Перевернутое распятие — сатанинский символ, — пожала я плечами. — Хотя я в этих вещах несведуща.

— Какой-то сатанинский культ? А Пятое Евангелие якобы написал сам сатана, теперь он хочет, чтобы мы его нашли. Что ж, будем ждать дальнейших указаний, потому что, извини за бестолковость, мы ничегошеньки не поняли. Так что расстарайся и уточни задание.

— Ты кому это говоришь? — хмыкнула я.

— Кому-кому… ему. Эй, парень, — возвысила она голос. — Ты сумел произвести впечатление, и мы едва не переругались, что тебе должно быть на руку. А дальше что?

Я замерла, поймав себя на мысли, что ожидаю… чего? Да чего угодно. Если бы вдруг к потолку взвились языки пламени и в них явился сам враг рода человеческого, я бы, наверное, не удивилась, скорее это вызвало бы удовлетворение. «Я точно спятила», — с тоской решила я.

Мы сидели и молчали, и, лишь случайно взглянув на часы, я поняла, что прошло не меньше часа, а мы все сидим и пялимся на картину.

— Кина не будет, — хмыкнула Анна. — Надеюсь, на сегодня он выдохся. Давай спать. Завтра на работу.

— Ты уснешь? — не поверила я.

— Не знаю. Но попробовать стоит. Если вдруг опять начнется, не паникуй. Помни, ты не кактус.

Я легла, сложила руки на животе, но закрыть глаза боялась, Анна ворочалась, укладываясь на своей постели.

— Аня, — позвала я. — А у тебя это часто бывает?

— Ага.

— Тоже картина?

— По-разному. Началось с фотки, переворачивалась, зараза, как ты ее ни ставь.

Я вспомнила разговор с Ольгой и приподнялась на локте.

— У девушки, про которую я тебе рассказывала, тоже кто-то перевернул фотографию.

— Ничего удивительного. Я же говорю, он постоянно повторяется. Да и то сказать, на пару тысяч лет никакой фантазии не хватит. Дошло до того, что он сюжеты из фильмов тырит. Или сам же их и нашептывает. Поди разберись. На то и великий путаник.

Я откинулась на подушку, думая об Ольге. Если с ней происходило то, что со мной сегодня, немудрено было напиться и с перепугу въехать в столб. Рядом со мной оказалась Анна, а если бы ее не было? Но он сам отправил меня к ней, значит, не хотел, чтобы я спятила? Тогда зачем понадобился трюк с картиной? Показать свое могущество? Вот уж действительно путаник.

Как ни странно, тягостные, мысли недолго одолевали меня, я смогла уснуть и точно помню, что, хотя спала я беспокойно, кошмаров не было. Утром, проснувшись, я перевела взгляд на картину. Во мне теплилась надежда, что все увиденное вчера не более чем сон, а сегодня меня встретит привычный мир, с солнцем за окном, грохочущими трамваями и обыденными вещами. Девушка держала в руках перевернутое распятие. Я подошла к картине, внимательно вглядываясь в изображение. Вне всякого сомнения, передо мной была другая картина. Вопрос в том, как она здесь оказалась. Я намеревалась задать этот вопрос вслух, подозревая, что Анна в ответ лишь снисходительно улыбнется, и тут выяснилось, что Анны в комнате нет, как нет ее и в квартире. Постельное белье аккуратно сложено на кресле, в кухне на столе записка. «Ушла на работу, не хотела тебя беспокоить. Захочешь меня увидеть, приезжай на Красноармейскую, д. 33, кв. 13. Ничего не бойся».

— Ничего не бойся, — ворчливо повторила я, вспомнив вчерашние страхи. Теперь, когда Анны не было рядом, я думала о ней совсем иначе. Прежде всего ее появление казалось очень подозрительным. Логично предположить, что она на стороне моих врагов, кто бы они ни были. Морочит мне голову и запугивает. Однако в глубине души я в этом все-таки сомневалась, то есть было бы очень удобно и логично свалить все на Анну: и запугала, и картину подменила, но я уже догадывалась, что все не так просто.

Тут я вспомнила, что меня ждут в милиции, размышления пришлось прервать, я выпила кофе, быстро собралась и поехала к Олегу, по дороге позвонив на работу и предупредив, что задержусь. Конечно, я продолжала ломать голову над событиями прошедшей ночи, но теперь не спешила с выводами, мне хотелось рассказать обо всем Олегу и выслушать его мнение.

Олег был в своем кабинете. Вместе с ним там находился худой мужчина лет тридцати пяти, небритый, с утомленными глазами, одетый в джинсовый костюм, который не мешало бы выстирать.

— Это Игорь, — кивнув на него, сказал Олег. — А это Ульяна. Он в курсе происходящего.

Я устроилась на стуле, вздохнула, глядя на Олега, и сказала:

— У меня есть новости.

— Что, опять кого-нибудь… — Он не договорил. Он хотел, чтобы прозвучало это шутливо, но сразу понял, что шутка дурного толка. — Что случилось? — спросил он серьезно.

Я коротко рассказала о недавних событиях, Олег слушал, и чем дальше, тем мрачнее становился.

— Ты что, с ума сошла? — довольно грубо спросил он, когда я замолчала. — Приглашать в дом незнакомого человека, когда вокруг тебя что-то происходит. И после этого ты удивляешься, что кто-то подменил картину? А я удивляюсь, что ты, слава богу, жива-здорова. Из квартиры ничего не пропало? Деньги, ценности?

— Не болтай глупостей, — поморщилась я. — Она оставила свой адрес, довольно глупо, если что-то прихватила на память.

— А ты уверена, что найдешь ее по этому адресу?

Я пожала плечами, хотя скорее удивилась бы, не окажись там Анны. Возможно, Олег прав. Однако не ценности, остались они на месте или пропали, меня сейчас волновали.

— Что могло произойти с картиной? — кашлянув, спросила я. Мне хотелось услышать логическое объяснение, после которого все сомнения исчезнут.

— Что значит «произошло»? — возмутился Олег. — Ничего с ней не произошло. Твоя гостья ее просто подменила.

— Но для этого ей надо было знать, какая картина висит у меня на стене, — робко напомнила я. Олег нахмурился, я ожидала, что он сейчас заявит: «Значит, кто-то заходил в квартиру в твое отсутствие». Да, это первое, что приходит в голову. Но как тогда жить в квартире, в которую кто-то свободно может войти, когда пожелает? А главное, зачем он это делает? Чтобы свести меня с ума?

Но ответить Олег не успел, потому что заговорил Игорь, все это время молчавший в кресле возле окна. Солнечный свет падал на его лицо, он щурился, но лица не отворачивал, а я вдруг подумала, что он, скорее всего, моложе, чем выглядит. Усталость, щетина, небрежность в одежде прибавляли ему лет, но в нем чувствовалась молодость: в том, как он сидел, как щурился, повернув лицо к солнцу, как говорил.

— Это напоминает мне одно дело пятилетней давности. — Олег с интересом посмотрел на него, а Игорь вдруг развел руками. — Серия самоубийств. Кажется, тогда погибли трое или даже четверо человек. Мужчина обратился в милицию, жаловался на всякую чертовщину. — Игорь замолчал, а Олег нетерпеливо спросил: