Судить буду сам - Кирилл Казанцев

– У нас умирающий! Куда его?

– Быстро давайте сюда на кушетку! – распорядилась женщина постарше. – Что с ним случилось?

– Ему в спину кто-то воткнул стрелу. Скорее всего, отравленную, – выбегая из покоя, на ходу сообщил Казбек.

Подхватив Азамата на руки, приятели толпой занесли его в помещение и положили на кушетку. Быстро проверив пульс и состояние зрачков, врач повернулась к медсестре, которая, почему-то не отрываясь, глядела на мажоров.

– Лена, быстро готовь систему для трансфузии! – распорядилась она. – Что с тобой? – удивленно спросила она, заметив, что ее помощница, словно очнувшись, с некоторой задержкой принесла стойку системы и начала готовить тонкие, прозрачные шланги с капельницей наверху.

В этот момент и приятели обратили внимание на девушку. Расспросив их о поведении больного во время пути, видимо, пытаясь понять, действительно ли стрела была отравлена и если да, то каким именно ядом, врач, наконец, что-то сказала медсестре, и та принесла из шкафа картонные коробочки с ампулами и одноразовые шприцы. Набирая лекарство в шприц, девушка вновь посмотрела в сторону мажоров и неожиданно со вздохом негромко обронила:

– Значит, бог все-таки есть… Что смотрите? Не узнаете? Уже забыли, что со мной тогда сделали?

И тут мажоры вдруг узнали в ней ту, которую полгода назад ночной порой схватили на пустынной улице и увезли далеко за город. Вспомнили и то, как она объясняла, что идет домой с дежурства, как умоляла их не трогать ее, говорила, что у нее еще никого не было, а на днях она выходит замуж… Но это еще больше распаляло их аппетит глумиться и насиловать, насиловать и глумиться. И вот теперь они снова встретились…

– Если ты его будешь лечить неправильно, ты об этом пожалеешь! – с угрозой заявил Казбек.

– А ну-ка, быстро все вышли на улицу! – нахмурилась врач. – Они еще тут пугать кого надумали.

– Идите, идите… – Не глядя на мажоров, медсестра ввела в вену Эдильбекова иглу, к которой тянулся шланг системы. – Я давала клятву Гиппократа и обязана лечить даже таких подонков, как вы.

Она с презрением посмотрела на них и отвернулась.

– Далеко не уходите, – предупредила врач. – Сейчас подъедет милиция, будете давать показания.

– Какие показания?.. – мажоры растерянно замерли в дверях.

– Что, обделались, «герои»? – Врач покачала головой. – По поводу случившегося с вашим другом. Это же подпадает под статью Уголовного кодекса – нанесение тяжкого телесного повреждения и покушение на убийство. Ну а уж если совесть проснулась, можете рассказать и про то, как зимой поступили вот с этой девушкой. В общем, ждите там.

Полчаса спустя, рассказав милиции об обстоятельствах того, что приключилось с Азаматом Эдильбековым, и отдав операм стрелу, мажоры о чем-то посовещались, после чего Гога, заглянув в приемный покой, попросил врача выйти к ним.

– Знаете… Того, что случилось, уже не исправить… – заговорил он, когда женщина вышла. – Я имею в виду Лену. Мы понимаем, что поступили очень скверно, и готовы компенсировать причиненный ей моральный ущерб. Пусть назовет сумму.

– Эх, вы… – тягостно вздохнула женщина. – Что вы ей компенсируете? У нее из-за вас жизнь рухнула. От нее ушел парень, которого она очень любила. Да и сейчас любит. А он с горя уехал куда-то на Север и там спивается, говорят. Вы две судьбы загубили. Что вы можете поправить этими бумажками? Оставьте их себе. А Лена правильно сказала: бог есть, и он воздает по заслугам.

Происшествие у ночного клуба, о котором немедленно узнал весь город, стало новостью номер один. Все сразу же припомнили взрыв «бэхи», до сих пор еще не раскрытый. Среди меднореченцев и по области загуляли слухи о том, что в противовес «неуловимой» «банде мажоров» появился по-настоящему неуловимый «Зорро», который взялся воздавать зарвавшимся подонкам, с которыми боится связываться милиция.

В Интернете замелькали злорадные комментарии по части того, что дутое всемогущество олигархов и их отпрысков оказалось заведомым блефом. События показали, что в стране, где закон перестал быть альфой и омегой бытия всех без исключения ее населяющих рано или поздно наступает момент, когда даже самые богатые оказываются безнадежно уязвимыми и подверженными опасным посягательствам на свое благополучие.

Можно построить неприступную крепость, можно обзавестись автомобилем, подобным танку, можно окружить себя сотнями охранников… Но где гарантия, что беда будет открыто ломиться в бронированные ворота замка? Она ведь может пробраться туда через неприметную щель в стене, она может незаметно спланировать на крышу или пробраться в глубь цитадели через подкоп… Она может перерезать коммуникации, и тогда жизнь обитателей цитадели превратится в ад.

Кто сказал, что, имея бронированную технику, возомнивший себя всемогущим абсолютно гарантирован от риска однажды не вернуться на комфортабельном «танке» в свой «неприступный» замок? Да, действительно, танки грязи не боятся. Но, увы, они боятся огня, да и многого другого…

Только всеобщее уважение к законам способно достаточно твердо гарантировать безопасность всех и каждого, независимо от его социального статуса. Только уважение к человеческому достоинству и человеческой жизни способно удержать общество от превращения его в стаю голодных крыс, озлобленных и беспощадных. Ведь там, где полностью обесценено такое понятие, как жизнь, где достоинство отдельно взятой личности – не более чем пыль, безопасность всех сразу и каждого в отдельности превращается в иррациональный абсурд.

Это – вековечная беда и даже трагедия России, которая заключается в том, что большинство ее населяющих из числа тех, кто способен прорваться к вершинам материального достатка и власти, чаще всего не страдают избытком положительных нравственных качеств. В России, увы, даже с воцарением так называемой «демократии» в обществе сохранились элементы мировоззрения, свойственные временам, давно уже канувшим в Лету. И прежде всего это деление на «избранных» и «быдло».

Нет, открыто об этом никто не говорит. Вслух это отрицается и опровергается. Но вот на деле… Кто не знает, что даже не самый крупный чин очень часто видит в доверенной ему доле власти не средство достойного труда на благо общества, а средство личного возвышения над прочими и шкурного обогащения? Что всякий, достигший определенной высоты материального достатка, видит в тех, кто этого достатка не имеет, людей второго сорта. А тех, кто богат духовно, кто не растерял совести в погоне за монетой, кто продолжает жить по законам нравственности, кто продолжает верить в силу добра, – «избранные» поименовали тухлым словечком «лох», уравняв духовное благородство с безграничной глупостью и слабостью.

Так было и при царе-батюшке, и при генсеках, и в не так давно провозглашенную пору «победившей демократии». Мир не меняется, несмотря на смену названий, лозунгов, идеологий и декоративных политических фасадов. Пока не будет внутренних перемен в тех, кто осуществляет политическую и административную власть, в тех, кто оказался на вершине имущественной «пирамиды», общество обречено переживать бунты, потрясения, социальные катастрофы…

Тем же днем в кабинете прокурора области появился хорошо одетый мужчина с чуточку надменным взглядом восточных глаз, в которых читались боль и тревога. Изложив суть своего визита – собственно, это было излишне, поскольку прокурор, хорошо зная гостя, сразу понял, с чем тот к нему пожаловал, – визитер в завершение добавил:

– Случившееся демонстрирует слабость нашей правоохранительной системы. Вам не кажется, что господин Чубареев на посту руководителя милицейского ведомства явно не справляется со своими обязанностями?

…О том, что его сын попал в реанимацию, Эдильбеков-старший узнал еще ночью и сразу же прибыл в больницу во главе целой делегации родственников и охраны. Он долго и дотошно выяснял у врачей, что, собственно говоря, могло стать причиной коматозного состояния, в которое впал Азамат, несмотря на все усилия специалистов. Интересовали его и прогнозы по поводу перспектив полного выздоровления сына.

Врачи от прогнозов воздерживались, поскольку еще не были получены результаты лабораторного исследования токсинов, занесенных в организм пострадавшего. На этом этапе лечение сводилось лишь к симптоматической терапии, нацеленной на сохранение основных функций организма. Будучи одним из весьма влиятельных людей областного центра, Эдильбеков не привык к неопределенности. Он жестко, в приказном порядке требовал от врачей немедленно «что-то делать», чтобы его сын в ближайшие часы был на ногах. Но те лишь беспомощно разводили руками. Они не были чудотворцами, да и возможности клиники, вовсе не столичного уровня, были не безграничны и по лечебному, и по лабораторному оборудованию…

– Уважаемый, я все понимаю… – выслушивая претензии Эдильбекова, терпеливо втолковывал главный врач клиники. – Но что мы можем поделать? Я уже вызвал санитарную авиацию, скоро отправим вашего сына в Москву, там ему обязательно помогут.