Рай. Бин Фрай! - Владимир Буров

– Смотрите ли вы в унитаз, прежде чем спустить воду. – Некоторые, разумеется, не раз слышали этот вопрос, но думали, что его задают просто так, для смеху. Нет, это под прикрытием черного юмора, стараются понять:

– Считаете ли вы себя гением, или нет?

Ну, значит, приходим мы на поляну, скрытую кустами. Он смотрит на меня, а я молчу: растерялась.

– Извини, я должен сходить в туалет. Еще раз прости.

Далее, он идет в кусты, а два класса тут как тут, высыпали на поляну с фотоаппаратами и кинокамерами. Внимания на меня не обращают никакого, а стараются незаметно снять учителя в кустах. Ну, чтобы понять, гений он фактический, или только так, прикидывается. Никакого разумного, научного умысла у них не было. Просто хотели шантажировать учителя, если он окажется не гением. То есть, если дерьмо у него не голубое.

Все.

– Все? – удивился экзаменатор Иван. – А где грибы?

– А! чуть не забыла. Перед тем, как попроситься в туалет, учитель набрал этих вешенок с пня, поджарил их на костре, как шашлыки, и съел. И да:

– Я посмотрела на часы:

– Двенадцать, – прошептала я.

– Хорошо. Только два замечания, – сказал Иван. – Во-первых, это не ваше личное сочинение, а изложение, цитата из гениального произведения Владимира Сори:

– Поднятая Целина. – Кстати вы не упомянули про большую банку магического айвового варенья, из которого делали соус для хека. Ну это ладно. А вот при чем здесь время. Вы посмотрели на часы, и сказали:

– Двенадцать.

– Просто так, с языка сорвалось.

– Ага. Понимаю. Еще вы не сказали, как написано у Сори:

– Дерьмо голубое, как китайская глина для фарфора. Ну, это уж совсем не важно.

– А может, это как раз и важно, – сказал Эльдар, – может быть, это как раз очень важно?!

– Вы думаете, что я только что вскрыл легендарную тайну производства голубого китайского фарфора? Я правильно вас понял? Думаю, я понял вас совершенно верно. И да:

– Можете идти.

– Куда?

– Снимать кино. Куда же еще? Ах, да. Вы же абитуриент. Идите и учитесь снимать великие фильмы про баню.

– Великие у меня не получится.

– Почему?

– Дерьмо не китайское.

– Что? Я ничего не понял.

– Дерьмо у меня не голубое.

– Ах так. Ну, ничего страшного. Не всем быть гениями. А про баню все-таки подумайте.

– Зачем, если я не гений?

– Дело в том, друг ты мой любезный Эльдар, что любое дерьмо, даже не голубое, надо, в конце концов, отмывать.

Не знаю, узнали ли вы моего дорогого друга Квентина Тарантино. Я имею в виду русского. Квентин Тарантино. Этот парень засиделся в роли Обломова, которая досталась ему в последнее время. Но как вылезти из теплой постели, если лежать надоело? Он купил 3-ядерный. Поругал японцев, что они, наверное, что-то не так сделали. Его начали обзывать дураком и так далее. Сяо, который был тут как тут, решил разогнать тему. Он сказал Квенту, чтобы тот сразу сделал пометку в своем новом компьютере.

– Какую? – не понял заново рожденный.

– Какую? Просто напишите, что ты этого не говорил.

Великолепное решение. Возмущенных стало еще больше. Теперь при каждом случае Со говорит:

– Между прочим, он этого не говорил.

Примерно такая же ситуация была с Кон Лизой Ра. Со сделал себе заметку:

– Кстати, она врет. – И каждый раз повторял эту фразу, как будто заливал масло в мотор:

– Между прочим, она врет. – И давай бегать по кругу, как заведенный.

Его – я имею в виду нового волхва – прозвали Квент Японский. Примерно также кого-то могли прозвать Василий Содомо-Гоморрский.

Все это было бы грустно, если бы не было так печально.

Квент решил стать волхвом. Но решил предсказывать не вперед, а назад. Как Гегель.

Далее, Квент становится секундантом Хо, а первый заблудившийся волхв секундантом Сида.

Но второй раунд не состоялся. Из-за кустов появился ПП.

С Пирамиды Солнца они уходили на паровозе. Этот паровоз остался здесь в тайге со времен Второй мировой войны. Войны, о которой эти ребята еще ничего не знали. Но таково течение времени.

Пирамида Солнца начала разрушаться. Они шли, как по минному полю. Вспышка справа. Вспышка слева. Взрыв. Еще и еще. Машина вынул из-за пазухи крылья. Он снял их со стены Ноева Кочега. Они там были не для того, чтобы спрыгнуть в случае чего с тонущего Ноева Ковчега, как летчик пассажирского лайнера мог бы прыгнуть, имея свой личный парашют. Ну, в случае чего.

Например, если никто не вернется, то лететь самому на поиски медных труб.

В данном случае была не вода, и не огонь, а то и другое вместе:

– Железная Дорога. А именно паровоз. То есть, медные трубы. Ибо именно на паровозе человечество въехало в кинематограф. Искусство новых веков, прославившее многих. Как сказал Ле-Нин:

– Из всех искусств, для нас важнейшим является чтение переводов фильмов Голливуда.

– Я бы хотел быть вашим секундантом, но ваши телохранители назначили почему-то этого фокусника, – сказал Квент.

– Они просто сделали это наугад. Думаю, они просто не узнали вас. И на самом деле: вы так изменились.

– Разговаривать с моим э… бойцом вы можете только через меня, милейший, – сказал фокусник с большим овощным членом. Он отстранил Квента, и предложил пройти к своему бойцу. – Идите, сделайте ему массаж рук.

– Я сам знаю, что мне делать. Массаж рук или ног. А может быть спины, – ответил Квент. И добавил:

– Не потеряй свой член.

Действительно, не понятно, зачем его показывать? Никакого развлекательного смысла. Только просветительский. Мол, не надейтесь на дядю, а:

– Думайте сами, решайте сами:

– Иметь или не иметь?

Уж поверьте мне.

Это ошибка. Как ошибочно показывать драму. Ибо драма – это общая установка. А ваша задача, как сказано в Библии:

– Ограничение. Так сказать, закон идеального газа. То есть реальна не драма, а:

– Мелодрама. – Что все, наконец-то и поняли. За исключением Фокусника. Он считает, что без ложки дегтя жить будет не интересно. Как при коммунизме. Надо, чтобы там было хорошо. Но… но при желании получить что-то сверх потребности там будет появляться овощной член. Нет халявы. А ведь русский человек заслужил ее больше других. Думаю, поэтому коммунизм и не состоялся. Там нет халявы. А ведь халява это и есть счастье. Бог дарует людям жизнь вечную не за что-то, а так просто:

– На халяву.

Нельзя давать камень вместо хлеба. А уж тем более показывать большой овощной член.

Овощной член в райском саду совершенно не уместен. Ведь как работают вместе Адам и Ева. Она начинает, и говорит:

– Драма. – Адам продолжает:

– Мелодрама.

Вроде бы возникает противоречие. Спрашивается, откуда тогда взялись люди? Но дело было так:

– Ева начинает свой рассказ в начальной школе. И она выдает стратегическую установку. А Адам защищает докторскую диссертацию, и в ней нет, не отрицает установку Евы, а уточняет ее, конкретизирует. Поэтому и говорит, собственно повторяет слова Евы, но в конкретном случае. И говорит:

– Мелодрама.

По сути дела, многие противоречия в Библии так и решаются. Утверждения Евы и Адама – это не два берега у одной реки. А утверждения эти находятся одно внутри другого. Как стратегия и тактика. Например, сказано было евреем, чтобы они шли из Египта, не оглядываясь. То есть, чтобы ни в коем случае не возвращались назад. И некоторые так и поступали. И ошиблись. Ошиблись и провалились сквозь Землю. Они спутали стратегическое направление с тактикой. Поворачивать назад можно. Но не просто так, не для того, чтобы идти назад в Египет, а для победы, то есть для продвижения вперед. От Египта.

Здесь тоже возникает противоречие:

– Начинает, рассказывает стратегическую линию не Адам, а Ева. Она начинает рассказ, продиктованный ей Древним Змием. А уж Адам только дает ответ. Он как бы:

– Не первый. – Он, кажется, что не генерирует идеи, а только уточняет их, то есть, по сути дела, делает:

– Римейк. – А это представляется, что плохо. Ибо второй это, очевидно, не первый. Недаром Филипп К. чуть с ума не сошел, когда ему открыли тайну:

– Он не первый, он делает римейки.

Рассматривая механизм этого взаимодействия, мы, однако, понимаем, что именно Адам обрезает абстракцию, и:

– Создает реальный мир. – Он отрицает утверждение Евы, не изменяя его. Потому что конкретизирует ее посылку.

Таким образом, в школе это драма, а в реальности это:

– Мелодрама. – Не наоборот.

Таким образом, Машина надел крылья и полетел через море огня. Наконец, он увидел паровоз в чаще леса. Около него бродила прекрасная девушка. Прекрасная девушка с ружьем.

– Кто бы это мог быть? – подумал Машина. – Человек с ружьем. Скорее всего, это телохранитель Ле-Нина. Собственно, кто сказал, что это обязательно должен быть мужчина? Хотя, может быть это и есть мужчина, переодетый в женщину, подумал герой. Но тут она спустилась к чистому, без каких бы то ни было отходом бумажного производства, озеру. И поплыла. Рыбы боялись ее коснуться. Она проходила сквозь них, как наполеоновский линкор, между рыбацких лодок. То есть, как отступающая из России армия Наполеона сквозь партизанские отряды Давыдова. – Красиво, – подумал, глядя сверху, Машина. И добавил: – Можно подумать, что она это Николь Кидман, а я начинающий киллер из банды Летучего Голландца. Она сейчас вылезет из воды, попросит белое махровое полотенце из гостиницы Космос, и скажет: