Леди GUN - Владимир Вера

Лена не сразу сообразила, что происходит. Ее первой реакцией на выходку Бориса был шок. От Бори она могла ожидать всего, но это было чересчур. Она испугалась и, крепко вцепившись в руку Бори, произнесла:

– Что ты делаешь?! Опомнись! – Она силилась как можно больнее ущипнуть Бориса. – Это не шуточки. Хочешь сделать меня посмешищем?!

– Ленусик! Будь спок! Это и есть мой сюрприз. Ты, кажется, хотела платье? Оно у тебя будет. Я тебе его подарю, – залпом выпалил Боря.

У него объявился конкурент – тучный господин с обвислыми щеками и глубоко утопленными в кожу глазами. Он лениво сделал жест шоумену, показав, что желает играть на аукционе, затем невнятно буркнул:

– Шесть с половиной тысяч…

Толпа хлопала не переставая. Борис пришел в себя. Он с ненавистью взглянул на щекастого господина. Боре он напомнил большого породистого бульдога. Но Боря сразу догадался: виною тому, что унылый господин с заплывшими глазами вступил в борьбу против него, была волейбольного роста девочка-акселерат с нескладной фигурой, которая теребила «бульдога» за пиджак. Скорее всего, это была его дочка. Боря, не задумываясь, назвал новую цену:

– Семь!

– О! Какие ставки! Я же говорил: будет горячо! – конферансье переставлял короткие ноги словно в танце, выделывая немыслимые движения. Он бегал по своей площадке из края в край, стараясь охватить как можно больше народу. – Вы только посмотрите, молодой человек в шерстяном свитере не сдается! Он готов выложить семь тысяч! «Клеопатра» дорожает. Давайте и мы откинем наконец ложную скромность и покажем свое истинное лицо. Лили! Не уходи с подиума. Народ желает видеть это чудо-платье. «Клеопатра» – изюминка коллекции, модель, которая будет увековечена Бельведерским шоу в праздник обретения Креста!

Никто не ввязывался в затянувшуюся дуэль между щекастым господином и неказистым пареньком. Борис, кипя от злости, уничтожающе поглядывал на избалованную девчонку, которая не отставала от «бульдога», требуя, чтобы тот поднимал цену. Ей было весело и интересно. А каково было Борису? Цена уже взлетела до семи тысяч шиллингов, а щекастый не собирался уступать. Боре казалось, что, окажись эта капризная козявка поближе, он задушил бы ее собственными руками. Он не чувствовал своего тела, сознание витало где-то поблизости.

Сквозь нагромождение шума и множества звуков смутно доносился тихий плач. Борис, всецело увлеченный аукционом, не в силах был понять, что это плачет Леночка. Им овладело странное чувство. Это был не азарт, это скорее был страх. Он не мог проиграть… Люди вокруг теперь замерли в ожидании развязки.

– Восемь тысяч, – проворчал щекастый.

– Восемь двести! – во все горло прокричал Борис.

– Восемь с половиной! – ответил щекастый, и его девочка-подросток с презрением посмотрела на бедно одетого сумасброда, посмевшего тягаться с ее папочкой, для которого такая мелочь была сущим пустяком.

– Девять! – не замедлил Борис. Он повернулся к «бульдогу» и его козявке и сколько было мочи заорал по-русски:

– Убью сволочь!

Понять значение непонятных слов щекастый смог бы даже по выражению лица соперника, но «бульдог» был неробкого десятка. Он отреагировал на угрозу новой ценой:

– Десять тысяч!

Конферансье уже перестал комментировать разыгравшуюся схватку. Он, как и все, превратился в обыкновенного наблюдателя и боялся, как бы чего не вышло, поглядывая на всякий случай на полицейских. Репутация его популярного шоу могла подмочиться, случись во время аукциона поножовщина. Дирекция музея сразу наложит запрет на шоу, и тогда прощай весомый придаток к основному заработку. Он не мог допустить даже заурядной потасовки и потому вздохнул с облегчением, когда заметил, что начался дождик. Это был хороший повод для прекращения аукциона.

– Э… господа… Прошу внимания. В связи с дождем… – только было заговорил конферансье, но оглушительный смех толпы не дал ему продолжить.

Борис назвал новую цену, которая выражалась странным числом «десять тысяч восемьсот пятьдесят шесть шиллингов». Эти цифры повергли толпу в безудержный хохот.

Мало кто догадался, что сумма эта означала все, чем располагал невысокий паренек. Большинство же восприняло это как удачную шутку.

Щекастый был задет этим смехом, он свернул тонкие губы в трубочку и отозвался на хохот толпы хриплым басом-профундо. Он сказал:

– Десять тысяч девятьсот шиллингов.

Затем он повернулся лицом к Борису и растянул губы в улыбке. Глаза Бори не видели ничего, кроме этой противной тонкой ниточки губ, посаженной в мясистые скулы. Все вокруг превратились для него в эту ехидную улыбку, вдавленную в жирные «бульдожьи» щеки. Он поднял глаза на пасмурное небо и крикнул вверх, надрывая голос.

– Одиннадцать тысяч! – А про себя сказал: «Я не могу проиграть!»

Толпа ахнула. Это была мистика. Небо отозвалось громом, хлынул сильный дождь. Люди спешно расходились, бежали под навесы магазинов, чтобы укрыться от ливня. Исчез и «бульдог» со своей девочкой-подростком. Конферансье засуетился на своей площадке, приказывая манекенщицам прятаться от дождя, чтобы не намочить платья. Он не успел объявить, что аукцион по не зависящим от Бельведерского шоу причинам сегодня сворачивается и что, как обычно, он состоится в следующий праздник. Уже некому было объявлять, и он, укрывшись под тентом, принялся спешно укладывать в чехол свой инкрустированный стекляшками микрофон.

Когда он поднял глаза, то увидел перед собой того самого парня, который участвовал в аукционе. Конферансье испугался его устрашающего вида, но, поборов смятение, спросил:

– Что вам угодно?

– Давай платье, я выиграл, – грубо сказал парень. Конферансье заметил, что парень держал в руке стопку купюр. Значит, он не собирался просто взять «Клеопатру», не уплатив за нее необходимой суммы. И все же шоумен сомневался, а потому решил, что лучше будет не связываться с этим сумасшедшим в дешевом свитере. Он жалел, что рядом нет полицейских, а то бы он устроил этому голодранцу спектакль. Однако рассчитывать можно было только на свою изворотливость, надеяться на безмозглых манекенщиц, прижавшихся друг к другу под тентом, он не мог. У них вряд ли хватит ума спуститься вниз и вызвать «фараонов»…

– Вы понимаете, все платья сложены в стопки. Сейчас очень трудно будет найти именно то, которое вам нужно. Сами видите. Приходите в следующую субботу в офис нашей фирмы – я дам вам карточку с адресом. Думаю, я смогу чем-нибудь помочь…

– Давай «Клеопатру», сука! – остановил его Борис. Шоумен понял, что спорить бесполезно.

– Да, но… Последняя цена… кажется, вы назвали «одиннадцать тысяч шиллингов», – замялся он. – По правилам.

– На деньги! – Борис протянул стопку купюр. Конферансье взял деньги.

– Ну хорошо, если вы так настаиваете… Лили, принеси «Клеопатру». – Он принялся считать деньги.

Манекенщица принесла багрово-красное платье, уложив его в такого же цвета картонный пакет. Борис прижал трофей к груди. Он не стал дожидаться, пока конферансье закончит считать деньги, и помчался вниз по ступенькам к своей Леночке. Борис был искренне счастлив, что выиграл. А деньги – дело наживное!

– Да, но здесь десять тысяч восемьсот пятьдесят шесть шиллингов! – крикнул вслед шоумен.

– Остальные в следующий раз, – не оглянувшись, ответил Борис. Ему не терпелось побыстрее вручить Леночке свой подарок.

Лена стояла одна посреди площади перед арочными воротами, ведущими во дворец. Она ни о чем не думала. Она слушала. Ливень разговаривал с ней. Вода смыла слезы, дождь гладил ее лицо и руки. Промокла с головы до ног. Холодно, но легко. Брызги капали в унисон биению сердца. Борис сломя голову бежал к ней. Он уже стоял рядом с каким-то пакетом. Он прошептал: «Вот платье». Но ей было все равно.

Епископ Симеон вот уже целый час «разделывал на кусочки» отца Александра. Устроенная владыкой инспекция в приходе больше походила на заурядную инвентаризацию. Он проверял всю утварь по списку. Отец Александр не мог сообразить, чего это владыке взбрело в голову самолично копошиться во всех помещениях и приходских кладовых. Но его дело было исполнять, а не перечить.

– Кто дал вам повод думать, что ремонт в приходе может служить оправданием беспорядка?! – отчитывал Симеон настоятеля, которому впору было поставить руки по швам. Симеон не желал слушать никаких возражений. – Только не надо меня уверять, что служение проходит без сбоев, я знаю вас. Совсем обленились. Не дорожите местом своим, а ведь желающих вас заменить хоть отбавляй.

– Помилуйте, – жалобно мурлыкал отец Александр. – Богослужения идут регулярно. Спросите у пономаря… Алтарь в надлежащем виде содержится. Несмотря на аварийное состояние и текущий ремонт…