Просто об искусстве. О чем молчат в музеях - Мария Санти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рембрандт. Вирсавия
И Давид вспомнил, как люди постепенно отворачивались от царя Саула.
Возможно, в покаянии Давида не было искренности. Скорее признание зависимости самой мощной личности от своего окружения. Воин стал политиком. Например, двух смертельных врагов Давид терпел до конца и завещал их как-нибудь законно убить уже своему наследнику Соломону.
Мой любимый эпизод из жизни второго еврейского царя вовсе не про то, как Саул какал в пещере, а Давид, будучи способным убить его сзади, лишь отрезал часть платья царя и помахал им ему вслед.
Я люблю момент из восстания сына Давида Авессалома, когда царь в спешке покидает Иерусалим, а отряд наемников идет за ним.
«И сказал царь Иттаю Гаттиянину: зачем идти и тебе с нами? Возвратись и оставайся с тем царем, ибо ты иноземец и можешь вернуться к себе (в Гат). (20) Ведь ты пришел сюда (только) вчера, а сегодня я стану заставлять тебя идти с нами? А я сам иду, куда придется; вернись и забери с собою братьев своих. (Благодарю тебя) за милость и преданность твою. (21) И отвечал Иттай царю, и сказал: (как) жив Г-сподь и (как) жив господин мой царь, что куда ни пошел бы господин мой царь, – на смерть ли, на жизнь ли, – там будет и раб твой».
Лишний сын Иессея взял практически весь возможный в жизни опыт. Он бывал и безрассуден, и бесчеловечен. И совершенно точно узнал, что его можно любить.
Символы голландского натюрморта
Купив живой цветок, художник зарисовывал его во всех возможных ракурсах, чтобы затем вставлять в нарядные букеты. Их вешали на стену для украшения. Так как просто «красиво» не так интересно, как «красиво и умно», существовал (или естественным образом перетёк из алтарной живописи) язык символов, доступный образованным людям. Большинство метафор намекало на бренность сущего.
Сидя теплым голландским вечером завернувшись в плед и покуривая трубочку, хозяин и гости развлекались после ужина интерпретациями букетов и живности, их окружавшей.
Маррель. Цветы и бабочка (XVII век)
Маррель. Цветы и бабочка (XVII век)
Бабочка – символ воскресения души.
Маррелль. Натюрморт с вазой с цветами и мертвой лягушкой (1634)
Лягушки со времен казней египетских ничего хорошего не символизировали. Жабы были спутницами ведьм. Кваканье ассоциировалось с выступлениями еретиков. Но здесь лягушка мертва – всё в порядке.
Маррелль. Натюрморт с вазой с цветами и мертвой лягушкой (1634)
Корнелис Сафтлевен. Кот, смотрящий через забор (XVII век)
Корнелис Сафтлевен. Кот, смотрящий через забор (XVII век)
Кстати, кот символизировал дьявола. Особенно если пожирал рыбу – символ Христа.
Михаэлина Вотье. Цветочная гирлянда со стрекозой (1652)
Стрекоза олицетворяла дьявола.
Михаэлина Вотье. Цветочная гирлянда со стрекозой (1652)
Веласкес. Венера перед зеркалом (1651)
Как и алгоритмы фейсбука, испанская инквизиция XVII века была против изображения обнаженного женского тела. Поэтому легко догадаться, что эта картина была написана в Италии, где испанец Веласкес сидел до тех пор, пока горячий поклонник его творчества король Филипп IV не догадался предложить ему за возвращение орден и деньги.
Эту картину мог бы написать Эдуард Мане. Ясно, почему импрессионисты возвеличивали Веласкеса – мы любим себя в других. Обратите внимание, насколько целомудренны позы по сравнению с тем же Рубенсом. Амур, прикрывая пах, поднял правую ножку почти к самому выпяченному пузику. Зеркало у него небольшое и груди богини не видны даже расплывчато.
Веласкес. Венера перед зеркалом (1651)
Такого эротизма, как в произведениях Бернини, или такой физиологичности, как у Курбе, от Веласкеса не дождался бы никто. Злые люди говорят, что картина была создана в результате интрижки Веласкеса с художницей-итальянкой.
Интересно, что в греческой мифологии Венера – самый человечный образ. Живет с хромым Гефестом, крутит романы со смертными, которые без печали идут после этого дальше. То ли дело Афина-победительница (исполнительная власть) или деспотичная Гера (административный ресурс).
ИСПАНИЯ XVII ВЕКА. БАРОККО
Веласкес. Христос в доме Марфы и Марии
Мы уже видели, как ценили обманки и натурализм в эпоху барокко. Картина с евангельским сюжетом на стене выглядит как дверь в другую комнату. На ней Христос, облаченный в благородный синий, поучает стоящую перед ним Марфу.
Это ранняя работа провинциального севильского художника, написанная до того, как он стал придворным художником в Мадриде. Морщинистая бабуся поучает служанку, указывая на евангельскую сцену: мол, каждому свое место.
Веласкес. Христос в доме Марфы и Марии
Как хорошо, что Веласкес был амбициозен и ловок, а не скромен и смирен. В Севилье его талант ждала бы другая судьба.
По сюжету в гостях у сестер Марфы и Марии Христос начал говорить, а Мария устроилась послушать. Марфа столкнулась с необходимостью готовить в одиночку на толпу гостей, о чем и сообщила учителю. В лоб. Мол, пусть перестанет тебя слушать и идет со мной готовить. Нет бы попробовать: «Учитель, я не хотела бы пропустить ни паузы из твоей речи, одновременно я накормила бы гостей, чтобы все могли внимать вместе со мной. Может, переместимся на кухню, чтобы сестра могла мне помочь, не отрываясь от процесса?» Без всякой дипломатичности она решила просто отнять восхищенную слушательницу. Разумеется, Христос ответил ей, мол, иди, Марфа, жарь, а Мария выбрала небесное, и это не отнимется у нее.
Веласкес. Конный портрет графа-герцога Оливареса
В советское время необходимой оболочкой любого текста об искусстве был классовый анализ. Веласкес в этом плане – настоящий подарок. Классовые различия в его живописи налицо. Например, про портрет герцога Оливареса, фактического правителя Испании, можно прочитать, что на нем изображен грузный, властный деспот. Дальше автор изумится, как же заказчики не видели, что Веласкес их обличает? Тупые богатеи.
Да где же тут обличение, которое должно оскорбить модель? Оливарес – действительно влиятельный человек. Грузный, крепко стоящий на земле. Зачем и перед кем ему казаться иным? Он не инстаграмная эскортница и не публичный политик XX века.
В «Кузнице Вулкана» цвет холеной кожи бога-олимпийца другой, нежели у работяг. Аристократ расслаблен, держит спину прямо, повелевает. Не было еще революций и резни, после которых ему захотелось бы изображать заботу. Фиксация – да. Но осуждение где? Наоборот, Веласкес – художник редкого уважения к личности.
