Богиня на цепи (СИ) - Рудианова Анна

Дита поддалась вперед. И Рибелиус под ее напором опустился на пол, позволяя ей остаться сверху. Девушка двигалась в такт его движениям, извиваясь и елозя по его бедрам. Стоны наслаждения становились все громче. Цепь тянулась от ее шеи к его животу и перекручивалась вокруг властелина металлической змеёй. Они были связаны. Здесь и сейчас. Навсегда.

– Сегодня ты кончишь! – Хрипло сказал хозяин прежде, чем прокусить ей сосок. Ранки тут же затянулись. Но он надавил сильнее, чтобы тут же слизнуть кровь и опять залечить отметину. Это была бесконечная пытка, от которой по венам Диты струился мелкий ток.

Свободной рукой Властелин гладил ее по ягодицам. Указательный палец играл с анусом, пока не проник в глубину узкой дырочки. За ним последовал еще один палец и еще один.

Дита задергалась, пытаясь вырваться. Но была крепко прижата к телу властелина

– Да, сахарная моя, давай! – приказал Рибелиус, вплетаясь в такт ее рывкам и увеличивая скорость пальцев и члена.

Напряжение нарастало, кровь кипела. Точное давление в эрогенных точках было похоже на исполнение симфонии. Маэстро ждал, когда его скрипка пропоет финальный аккорд. А в груди Диты лопались струны.

Струна опасности: он не причинит ей вреда. Ни ей , ни кому более, пока она здесь.

Струна дерзости: ей понравилось ему подчиняться. Даже его жестокость целенаправленна и нежна.

Струна гордыни: она простила его. И найдет ему оправдание.

Струна ответственности: она хочет этого белобрысого негодяя. И плевать на все остальное.

Богиня отпустила свои чувства, оставив лишь эйфорию от соединения их тел. Представила, как приручит этого зверя, сделает мягким и податливым, будто глину в руках мастера. Пока же она позволит ему поиграть с ней.

Рибелиус взял на ее теле верхнюю ноту, и девушка чуть не задохнулась от наполняющей ее энергии.

– Да, быстрее! Элиас!... – Сбиваясь с мысли, шепнула девушка. Откинулась на спину, схватилась за натянувшуюся цепь и закричала, освобождая всю силу разом. Вибрация достигла пика и искрами разбежалась к кончикам пальцев.

Почувствовав, как его сдавило внутри оргазмом, он отпустил себя.

И мир разорвался для обоих одновременно. У Рибелиуса потемнело в глазах. Руки ослабли и безвольно опустились на пол. Дита рвано выдохнула, сползла на пол и погладила железную нить между ними.

Воздух был наполнен темной радостью и экстазом. Казалось, его можно было потрогать.

Вот божественная благодать замерцала, сгустилась и осела на их тела теплым одеялом. Девушка тихонько рассмеялась. Кажется, сегодня она проиграла.

– Откуда ты знаешь мое имя? – Успел спросить Рибелиус прежде, чем провалиться во мрак.

16. Помутнение

Гидеон так и не понял, что именно она принесла: очередной стакан воды или полотенца для ванной. Валерия Фиди нервничала.

Она порхала перед ним, как бабочка перед цветком полным нектара. За три дня, что он провалялся в школьном лазарете под надзором лекаря, властелин успел разнести часть замка. Лабораторию и кабинет придется восстанавливать.

Валерия, встревоженная подскочившей эксцентричностью хозяина, не находила себе места. Об этом говорили прядка, выбившаяся из идеальной прически, неразглашенная складочка на рукаве слишком яркого платья, сбившееся дыхание.

Гидеон откинулся в кресле.

– Осталось две недели, я с нетерпением жду вашего хода, кирия Фиди. – В библиотеке школы магии он нашел занимательную брошюру. Всего из нескольких страниц. Но исписанных бисерным почерком Феоса. Больше всего содержимое ее напоминало свод заметок и правил для мага. Среди которых несколько раз упоминалось одно и тоже: не употреблять кровь драконов. Что это? Аллергия или слабость самого великого мага на земле? Гидеон выяснит, но Валерии Фиди, конечно же, не скажет об этом.

У первого помощника и в мыслях не было идти против наставника. Он просто проверит границы дозволенного. И расширит их.

– Если ты думаешь, что я буду терроризировать девушку, то ошибаешься. Мне ее искренне жаль. Таких издевательств никто не вытерпит. С моей стороны милосерднее было бы помочь ей сбежать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Правда, что решились отравить ее?

– Если бы это было правдой, мы бы не беседовали. Если я убью ее, это только подпитает его интерес. – Да, пыталась. Но это вышло на руку Рибелиусу, и он совсем не ругался, подтвердили ее сжавшиеся кулачки. – Лучшим выходом было бы снять цепь. Но, увы, тут я бессильна.

– Сдались уже?

– Ошибаетесь. Я предпочитаю не надоедать повелителю лишним вмешательством. – И она случайно задела его руку взметнувшейся юбкой. – А вы могли бы помочь ему.

– Там все не так просто…

– Было бы желание. А решение – найдется.

– Не бойтесь, если она займет ваше место, вы всегда сможете найти утешение в моих объятьях. – Гидеон засмотрелся, как она летает по его комнате. Валерия так гармонировала с обстановкой, с этой комнатой, что должна была остаться здесь навсегда. Неужели она сама этого не понимает?

– Сколько было у владыки помощников до вас… и сколько еще будет. – женщина остановилась и поймала его в плен своих невыносимо глубоких глаз.

– Я буду последним, кирия Фиди. Обещаю.

Он мог бы вернуть ей колкость, но слишком ценил эту женщину. Ценил так, как Великий Феос никогда не оценит.

И она понимала это.

И этого ей было мало.

Внезапное видение двух тел, слившихся в едином порыве страсти, заполнило комнату целиком, затопило мысли.

Мимолетное, но такое горячее, оно смыло здравый смысл и барьеры. Накрыло лавиной, потянуло их друг к другу. Губы искали губы, руки путались в завязках. Дыхание плавило кожу.

Валерия пришла в себя в тот момент, когда Гидеон разорвал на ней корсет и добрался до груди. Прикосновение пальцев, закованных в перчатки, было обжигающе горячим. И это отрезвило.

Управляющая вырвалась из объятий первого помощника, поправила платье и демонстративно вытерла губы.

– Будем считать это задатком. И не смей распускать руки, пока не выиграешь, Гидеон! – она выбежала из его комнаты.

Гидеон сделал десять глубоких вдохов. Поднял с пола шпильку, потерявшую хозяйку и сжал в кулаке.

Она впервые назвала его по имени.

17. Соглашение

Утро было слишком светлым, слишком сладким и слишком нежным.

Несмотря на холодные камни, впившиеся в спину, было великолепно. Слишком.

В этом зале не было окон. Факелы давно погасли. Свет пропускали маленькие отверстия у потолка, разрезавшие тела в пентаграмме на сотню вытянутых прямоугольников. В этой клетки из света хотелось остаться навсегда.

Дита лежала рядом, водила пальчиком по его груди, спускалась ниже, перебирала светлые волоски в районе таза. От ее ненавязчивой ласки тело плавилось и загоралось.

– Я отпущу его. – Сказал Рибелиус. Сила переполняла его. Тянущая слабость исчезла. Древний говорил, что можно потерять разум, вычерпав себя без остатка. Приятно осознавать, что с личным источником это ему не грозит. – Но ты останешься. И раз в несколько месяцев будешь наполнять меня…

Пальцы Дита зашагали по его животу, достигли подбородка и сложились в очаровательную фигу.

–Раз в несколько месяцев… Не слишком часто в твоем-то возрасте?

Рибелиус словил дерзкую руку губами и прикусил.

– Осторожней, скоро налет эйфории слетит, и я буду не столь сговорчив…

– Сними цепь…

– Нет. Пока нет… Ты же пыталась меня убить?

Дита закатила глаза. Да, было дело. Рассвет она потратила на распутывание волос и цепей, окутавших властелина. Потом пару десятков раз воткнула в него ритуальный кинжал, который нашла неподалеку. Безуспешно. Лезвие соскальзывало и извивалось. Оставляло мелкие порезы, что были не глубже царапин от её ногтей. Удалось отрезать прядь волос. От идеи поковырять глаз Всемогущему Дита отказалась. Смазанное кровью, лезвие стало сопротивляться только сильнее. Ошейник защищал Феоса лучше любых доспехов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})