Расчёт по-королевски - Хизер Лайонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кристиан рассмеялся, как и Паркер с Лукасом, но только Наследный Принц просачивался в мою кожу, мои мышцы и кости. Это был тот же заразительный, прекрасный смех, который я слышала прошлой ночью, будто… будто он не боялся охватить жизнь, а не просто держаться за то, что имеем, как мы все. По правде, это сложно понять, потому что всего пять минут назад я спросила себя, представляла ли я его себе с этой стороны.
Но нет. Вот он. Кристиан и его слишком заразительный, прекрасный смех. Что-то внутри меня щёлкнуло. Затрепетало.
Нож Изабель скрежетал по тарелке.
— Действительно, жаль, что Шарлотт здесь нет, чтобы не давать тебе говорить такие гнусности.
— Гнусности? Ты разве не слышала мои пояснения? Мы с Шарлоттой уже давно перестали делиться одеждой.
— Вы давно знакомы? — спросил Кристиан.
Я оторвала уголок от куска тоста.
— Мы ходили в одну частную школу, когда были моложе, вот почему, скорее всего, она может меня выносить. Ко мне надо привыкать, знаете ли.
Сестра издала короткий сдавленный звук.
Кристиан подался вперёд.
— Я в шоке от услышанного. Я полагал, что принцессы расспрашивают всех вокруг, не девственники ли они. Разве это не нормальное поведение для будущих монархов?
— Ты имел в виду, безумствуют? — не сдержалась я, чтобы не поддеть.
— А что насчёт девственников? — спросил Лукас. — Просто я уверен, что на Саммите таких нет. Точно не после того, что я видел этой ночью.
Сестра пилила сосиску так, словно от этого зависела её жизнь.
— Мы с Паркером тоже ходили в одну и ту же школу, — сказал мне Кристиан, проигнорировав своего брата. Он уже нисколько не возмущался, что вдохновляло. — Интересно, может, это такое дежурное место, благоприятствующее отношениям с доверенным личным помощником?
Лукас снова отпил из своей фляжки.
— Да, вы двое уходили и оставляли меня дома. Не удивительно, что у меня нет собственного секретаря.
Никто ничего не сказал сразу, не перед лицом такой откровенной горечи. Я нарушила тишину:
— Уверена, что Шарлотта часто сожалеет о том дне, когда впервые села рядом со мной за ужином. Она понятия не имела, кто я, просто думала, что мне одиноко. Что, вне сомнения, было правдой, но… — хитрая ухмылка упорно лезла на моё лицо. — Она, безусловно, получила больше, чем то, на что рассчитывала, — я обратилась к Паркеру, — что-то похожее и у вас? Ты когда-нибудь хотел вести вполне приемлемую дружбу с кем-то не из королевской семьи?
Паркер откровенно растерялся.
— Э…
Кристиан снова засмеялся:
— Могу ответить за него. Конечно же, да.
Тогда мы ухмыльнулись друг другу, большими жирными ухмылками, которые растянули уголки наших губ наверх в общем смысле заговорщического ликования. И я поразилась тому, как сильно меня восхищала эта улыбка на этом человеке.
— Эльза, — ровно сказала Изабель. — Там разве не Матье в очереди за завтраком? Ты должна пригласить его присесть с тобой, учитывая… — многозначительная пауза. И очень раздражающая.
Потому что я практически могла поклясться, что так она указывала мне «не лезть не в своё дело». И это было неправильно.
Глава 15
Кристиан
От утреннего злорадства Волчицы меня выворачивало наизнанку. Какая потрясающая пара получилась бы из меня и ваттенголдской принцессы Изабель! Какими красивыми были бы наши дети (потому что «уродливые младенцы неприемлемы»)! Какой милой супругой была бы Изабель! Какими прекрасными были бы торговые отношения между Эйболендом и Ваттенголдией! Я бы сказал, что она зашла так далеко, что выбрала для нас китайский фарфоровый сервиз, правда, он уже существовал и стоял в шкафу во дворце. А потом она перевязала всё это аккуратным бантом, когда потребовала мило побеседовать с Изабель наедине за чаем, который был запланирован сразу после моих встреч. Или даже найти утешение в объятиях друг друга после обеда, если оба того захотим.
В общем, петля вокруг моей шеи крепко затянулась, когда моя мать раскрылась в роли королевского сутенера.
Лукас ничего не сказал за время речи, с которой Волчица обрушилась на нас, повелевая и объясняя, что нам делать следующие несколько дней. Так, для меня ценные указания: я не должен испоганить то, что она называла выгодной партией. Я должен усыпать Изабель вниманием и ухаживать за ней, как только мог, даже соблазнить её, если понадобится. Я должен быть внимателен к тому, что она говорит, любит и делает. Мою мать нисколько не взволновало то, что мне не нравится Изабель, что я не испытываю никакого желания узнавать её, не говоря уже о том, чтобы жениться на ней.
— Думаешь, мне твой отец нравился? — был её ответ. — Или я могла что-то решать?
Она покачала головой, и, несмотря на весь тот гнев и слова, кипевшие внутри меня, мой рот больше ничего не произнёс, пока она не закрыла за собой дверь.
И тогда Лукас сказал:
— Везёт тебе, что бо̀льшую часть жизни ты уже прожил, — пока наливал себе бокал коньяка в столь ранний час.
Я отклонил его предложение выпить, и, вместо того, чтобы вариться в накипевшем гневе, я позволил разуму вернуться к другой принцессе, вместе со мной пьющей тёплое молоко и поедавшей эклеры посреди ночи. От этого я уже не чувствовал себя таким уж приговорённым к казни. Разговор с Эльзой успокаивал.
Вот уж не ожидал.
Сидя за завтраком, я уже собирался умолять Паркера зарезервировать для меня билет на самолёт куда угодно, лишь бы там не было Изабель и Волчицы. Как будто по команде, когда слова уже были готовы слететь с губ, у стола материализовалась та самая принцесса, из моей просьбы, и вместо идей о побеге в голове стали вертеться одни ругательства.
Но потом подошла и Эльза. Эльза вместе со всей своей дерзкой честностью, в сравнении с которой её сестра совсем поблекла.
На десять скоротечных минут я забыл о требованиях матери и просто позволил себе удивительную легкость от очередного перебрасывания словами с наследницей ваттенголдского престола. Она не боялась подшутить над собой, или надо мной, или, что там, даже над своей сестрой. Меня шокировало и радовало то, как она постоянно
