Телефонист - Владимир Чернявский

– А где Андрей сейчас?! – Маркус вскочил с кровати, но тут же плюхнулся обратно от нахлынувшего головокружения.

– Ушел, хлопнув дверью. – Грегор скривил половину лица. – Напоследок крикнул: «Вы еще обо мне услышите!» Хотелось бы услышать хорошее, но я сомневаюсь…

Маркус в спешке оделся, борясь со слабостью и лихорадочно соображая, куда мог пойти Андрей. Возможно, он прячется у кого-то из интернатских, стоило бы наведаться по нескольким адресам. Маркус сбежал по лестнице в зал, накинул пальто и принялся надевать ботинки. Он уже стоял у двери, когда рядом на стене зазвонил телефон.

Маркус замер. «Вроде не пятница», – пронеслось у него в голове. Он завороженно подошел к аппарату, двумя пальцами аккуратно снял трубку и сквозь помехи услышал женский голос:

– Маркус Новак, для вас вызов!

Глава 11

Марк открыл дверь. Гектор выскочил из дома, перепрыгнул через ров и помчался вдоль реки. Ночью выпал снег. За полдня еще теплое солнце превратило его в серую мокрую кашу. Пес привык гулять рано утром, но стойко вытерпел до обеда, поняв, видно, что хозяину нужен отдых. Марк надел плащ и осмотрелся. Максим тихо спал на раскладушке в гостиной, со второго этажа тоже не доносилось ни звука. Лишь далеко на реке тарахтел мотор баржи или буксира. Марк снял с вешалки поводок и бесшумно выскользнул из дома.

Он шагал по талому снегу, обходя широкие лужи. Холодный воздух бодрил. Пахло талой водой, на крышах прибрежных построек весело щебетали птицы. Погода напоминала раннюю весну, а не начало зимы. «Телефонист живет среди людей, но не с ними. Одиночество – его сила…» – всплыли в памяти строки Катехизиса. За прошедшие два месяца Марк нарушил основные правила телефониста: взял вещь клиента, раскрылся перед клиентом и в довершение всего влюбился. В его доме теперь живут дорогие ему люди, и они важны не меньше Коммутатора. При других обстоятельствах подобное показалось бы катастрофой, но жизнь повернулась так, что все правила летят в тартарары. В Катехизисе ничего нет ни о тенях, ни о Курце, ни о том, что сеть телефонистов может сократиться до одного человека.

Марк вспомнил утренний сон. Он шел по длинным деревянным мосткам и вел за руку Милу. Другой берег терялся в сером тумане. Внизу грохотал бурный поток, в лицо летела холодная водяная пыль.

– Стой! – На середине реки Мила отдернула руку. – Дальше я пойду сама.

– Куда ты одна? – нахмурился Марк, но детская ладошка уже выскользнула из его пальцев.

Мгновение – и Мила оказалась метрах в десяти впереди. Потом, будто монтажер вырезал кадры, рывком переместилась еще дальше и, наконец, скрылась в клубящемся тумане. Серая муть осветилась изнутри радужным всполохами, забурлила и водопадом обрушилась на ревущие буруны. Пенящаяся вода наполнилась сияющими нитями, они вздыбились и накрыли мостки перламутровой волной.

Марк проснулся и минут десять приходил в себя, размышляя, что этот сон значит…

В конце пирса на перевернутой лодке сидел Павел и курил папиросу, щурясь от едкого дыма.

– Пса моего не видел? – Марк пожал мозолистую ладонь рыбака.

– Туда поскакал, – Павел махнул в сторону чернеющих остовов кораблей.

Марк хотел пройти мимо, но рыбак остановил его:

– Постой… Тут вот еще что. – Лоб его рассекли глубокие складки, сам он сгорбился под невидимой тяжестью. – Вчера приходил чинуша из префектуры. Вручил уведомление. Через месяц порт начнут расселять.

– Куда расселять?

– В какие-то общежития на западе, – вздохнул Павел. – У них там без вариантов, иначе на улицу. – Рыбак хмыкнул: – Тебя тоже в покое не оставят.

– Посмотрим, – пожал плечами Марк.

Вдалеке залаял Гектор. Он выскочил из-за траулера, лежащего на боку метрах в ста от лодки, и радостно понесся к Марку. Шерсть пса лоснилась на солнце – видно, он уже успел окунуться в какую-нибудь лужу.

– Лови! – Марк поднял с земли палку и, размахнувшись, швырнул вдоль пирса.

Гектор, не сбавляя скорости, развернулся и поскакал за новой игрушкой. Марк кивнул Павлу и пошел следом за собакой.

Домой они вернулись через час. Ароматный маслянистый пар наполнял гостиную – варились овощи и скворчали котлеты. Елена стояла у плиты, одетая в его летнюю клетчатую рубашку с короткими рукавами, и помешивала шумовкой в дымящейся кастрюле. Мила, болтая ногами, сидела за столом и грызла яблоко. В ванной шумела вода.

Марк обнял Елену.

– Я отправила Максима мыться. – Она прижалась к Марку. – Нужно в магазин сходить за одеждой, и в холодильнике шаром покати.

– Тебе решать, что нужно. – Марк поцеловал Елену в губы. – Теперь ты здесь хозяйка. – Он слегка отстранился. – Нам надо о многом поговорить.

– Да, – кивнула Елена. – Но давай сначала разберемся с неотложным.

Весь остаток дня они мотались по магазинам. Максима и Милу взяли с собой. Затоваривались одеждой, продуктами и всякой бытовой мелочевкой. Марк даже не предполагал, сколько всего нужно. Шесть лет назад дом приспосабливался лишь для одного жильца, теперь же приходилось ломать сложившийся за годы порядок. Они купили комод и шкаф для детских вещей, матрасы, раскладушки и еще два стула. Теперь вся компания может обедать одновременно. Пришлось нанять фургон, чтобы привезти все покупки домой.

Максим, несмотря на худобу, оказался расторопным и сильным малым. Он без разговоров грузил вещи и таскал тяжелые сумки. Мила к нему прикипела и не отходила ни на шаг. Она стойко держалась первые несколько часов, но потом выбилась из сил, пытаясь поспеть за взрослыми, охваченными магазинной лихорадкой. Максим сам вызвался взять ее на руки.

По дороге домой, уже в кузове грузовика, он едва слышно произнес:

– Не думал, что когда-нибудь снова буду жить в семье.

Его глаза блестели в полумраке фургона.

– Я тоже, – ответил Марк и похлопал подростка по костлявому плечу.

Машина затряслась на колдобинах, задребезжала посуда. Марк и Максим вскочили с сидений и, растопырив руки, уперлись в стопки коробок с покупками, чтобы те не попадали.

Вечером Марк перебрался в гостиную, спальня стала комнатой Елены и Милы, Максиму достался кабинет. Марк не мог заснуть. Ворочался с боку на бок на новом жестком матрасе, пытаясь унять сосущую боль в груди. Раньше он волновался за судьбы клиентов, но встречи с ними походили на столкновение бильярдных шаров – коснулись со звоном друг друга и навсегда разлетелись каждый в свой угол. Теперь же рядом три родных человека, и он не простит себе, если с ними что-нибудь случится.

Уже за полночь Марк услышал скрип деревянных ступеней. Елена, босая, в ночной сорочке, спустилась в гостиную и легла рядом с ним.

– Не спишь? – Она прижалась к нему всем телом, будто искала защиты.

– Нет. – Он обнял ее, готовый пожертвовать всем, чтобы она ничего не боялась, нежно провел рукой по ее груди и бедрам, вдохнул пряный запах ее волос.

Елена села и через голову рывком стянула сорочку.

– Иди ко мне! – жарко прошептала она.

Ее нагое тело будто светилось в сумраке комнаты. Марк опрокинул девушку на спину и забыл о тревогах…

* * *

На следующее утро Елена принялась наводить в доме порядок. Вымыла полы, окна, плиту, протерла пыль везде, где могла дотянуться. Выдала тряпку Максиму и отправила убирать кабинет.

Марк пытался помочь с уборкой, возил тряпкой по плинтусам и подоконникам, но в итоге подвергся обструкции и отправился в кресло читать Миле книгу. Он с оторопью наблюдал, как дом меняет привычную обстановку. Один лишь Гектор спокойно дремал в углу на подстилке. Похоже, его все устраивало.

Тем временем Елена принялась протирать стеллаж с деталями от телефонных аппаратов и радиоприемников.

– Зачем тебе это старье? – спросила она у Марка. – Ты им торгуешь?

– Это не старье, – парировал он, – а прекрасный рабочий инструмент.

Елена сменила шторы, застелила обеденный стол клетчатой скатертью и сдвинула его ближе к окну; на подоконнике появился глиняный горшок с разлапистой фиалкой, а у двери – пестрый коврик для обуви.

– Мамка вьет гнездо, – прошептала Мила на ухо Марку.

– Да-а… – протянул он. – Это надо перетерпеть. – Он погладил девочку по темным волосам и спросил: – А что тебе снится по ночам?

– Сегодня я гуляла по радуге, – улыбнулась девочка.