Цвет неба - Елизавета Левченко

Идиот, я должен радоваться этому!

Она теперь всегда будет рядом… Во мне теперь достаточно сил, чтобы защитить ее.

— Она была той, кто освободил меня, — я не сдержал улыбки и продолжил рассказ.

Ближе к ночи была буря. Ветер свистел в ушах, кусты, в которых я лежал, клонились к земле, сухо трещали молнии в перерыве между раскатами грома. Полил дождь, непохожий сам на себя, остро пахнувший ржавчиной и по вкусу напоминавший кровь. Я выполз из своего укрытия, попытался рассмотреть небо сквозь кроны и, наконец, увидел маленький кусочек непроницаемо-черного неба. И тут произошла вторая попытка прервать мое существование за сегодняшний день. С тучи сорвалась молния и устремилась ко мне. Я оцепенел, не мог отвести взгляда от приближающейся смерти, на пути которой высыхали и скукоживались листья. Все ближе и ближе. И вот, когда между нами оставалось не больше метра, перед глазами возникла маленькая ладошка. Молния, ударила в нее, и просто беззвучно исчезла.

Сердце колотилось, как бешенное.

В частых вспышках молний я разглядел маленькую фигурку. Длинные серебристые волосы, как плащ, скрывали ее почти до земли и источали слабое сияние, в отличие от необыкновенных кровавых глаз. Девочка. Примерно моего возраста. Одетая в немного странноватые белоснежные одежды, покрытые темными разводами. Правую половину ее лица рассекали четыре широких, с рваными краями пореза и один короткий глубокий у губ, еще кровоточащий.

Я открыл рот, но девочка приложила палец к губам, призывая к молчанию, и бросила пару быстрых взглядов по сторонам. Буря стихала, прекратился дождь. Совсем рядом затрещали ветки, послышалось глухое звериное рычание.

— Сейчас ты должен закрыть глаза и ни в коем случае не открывать их, что бы ни услышал. Понял? — сказала она, впившись пронизывающим взглядом. Отчего-то, спорить с ней даже не возникло мысли. Я послушно зажмурился.

К нам приближались какие-то звери. Вот один из них рыкнул сзади. И тут же раздался сочный звук разрываемой плоти, короткий вой, сухой шелест осыпающегося на траву песка. Подобное повторилось три раза. Все это время звонко пела сталь, этот звук я ни с чем не спутаю. Только вот, как не прислушивался, не мог понять, какое оружие она использует.

Когда бой стих, я не совладал с любопытством и приоткрыл глаза.

В руке девочка сжимала косу, превосходящую ее рост, как минимум, в два раза, усеянную острыми наростами по всей длине. Трава вокруг нее была усыпана серым песком.

Девочка спиной почувствовала мой взгляд, обернулась. Коса крутанулась диском и исчезла. Алые глаза с еле видным узким разломом зрачка смотрели на меня в упор.

Я ощутил приступ леденящего страха. Не знаю, что было причиной, может быть эти глаза, а может устрашающая коса, которую я успел заметить. Но вывод один: мне стало страшно.

Девочка быстро подошла ко мне, опустилась на колени и порывисто обняла. Теперь место страху уступило изумление. Отстранившись, долго рассматривала меня, а потом улыбнулась и коснулась указательным пальцем лба. Тело накрыла волна жара, особенно силен он был в груди.

— Наконец, я нашла тебя, маленький брат, — шепнула она.

Девочка назвалась Мираной. Она многое тогда рассказала: что я на самом деле не только человек, но и такой, как она — демон. Все, что я считал правдой о своей жизни — оказалось ложью. На самом деле, я был ребенком не семьи императора, а родился от союза моей матери — демона с человеком. Мирана была моей сестрой. Шесть лет назад я пропал без вести, все думали, что я погиб, поэтому она и моя мать не появлялись раньше в моей жизни. Они искали меня и, наконец, нашли. «Почему же я тогда ничего не помню?» — на этот вопрос она ответила, что один из демонов использовал на мне свои силы и лишил воспоминаний, забросив после к людям. А ведь я действительно не мог вспомнить ни единого момента из первых трех лет жизни. Поэтому я поверил ей.

Вот с тех самых пор и перестал быть просто человеком.

Сестра начала обучать меня справляться со своими вновь обретенными силами — управлением огнем, контролировать вторую сущность демона, справляться с поразительной ловкостью, скоростью и силой. Мое тело изменилось. Стало более выносливым, любые раны затягивались на глазах. И оказалось, что я совершенно не умею обращаться с мечом.

Мирана навещала меня каждый месяц, приходя на самое большее неделю, и уходила, говоря, что не может задерживаться надолго, обучая и рассказывая про наш народ. Я впитывал знания быстро, не особо напрягаясь. Просто вспоминал давно потерянное. Именно тогда она рассказала отрывки из одного старого пророчества: однажды родится демон, обладатель разрушительной силы, сравнимой с силой создателей, способный вернуть песок обратно в сосуд, Страж, рожденный во имя Ключа Жизни, принадлежащий своей двойственной сути противоположностей и отторгающий ее. Я мало что понял их этих слов, не понимаю много и сейчас. Да и никто, оказывается, полностью его не понимал, но выдели самое главное — среди демонов появится полукровка с необычайной силой. И я — единственных такой среди них.

— Тот незнакомец вчера упоминал стража, причем, назвав стража моим. Ты, — она запнулась, — и ты сказал, что создан ради меня-я-я, — на последнем слове ее голос дрогнул и растянул последнюю букву. Стесняется? Я, как последний дурак, широко улыбнулся. — Если рассуждать логически, то получается, что ты… Страж? А я тогда — ключ жизни? Но что я отпираю, раз я ключ? — с таким напором стала расспрашивать она, заглядывая мне в лицо.

Скосил на нее прищуренные глаза.

Дурацкая привычка.

— Если я сам знал, — признался я. — Я знаю только, что должен, не смотря ни на что, быть рядом с тобой.

Она мило смутилась, спрятала лицо за моим плечом и только тогда буркнула:

— Рассказывай дальше.

— На протяжении года сестра не появлялась, но на кануне моего десятилетия Мирана вновь появилась.

Я сидел на подоконнике и смотрел на ночное небо. Ночь всегда нравилась мне больше, чем день — она была лишена этого, порой такого надоедливого и режущего глаза, солнечного света. Практически идеальная тишина, только звуки природы и ветра — такое успокоение для уставшего, обостренного слуха демона. Когда я был одни, как сейчас, я всегда трансформировался, чтобы привыкнуть к новому облику и ощущениям. Я ведь буду сражаться, а значит, должен изучить свое тело. Незнание может стоить жизни.

Мирана появилась как всегда, совершенно неожиданно и почти неслышно. Я научился различать едва слышный даже для такого моего слуха гудение открывающегося портала. Я обернулся как раз тогда, когда его косой разлом уже угасал.