Кроты ГРУ в НАТО - Михаил Болтунов

Сильный шквалистый ветер и крутая волна положили танкер на правый борт. Крен достигал критической отметки. Руководство порта и французские спасательные службы поставили вопрос об эвакуации экипажа танкера. В противном случае вся вина за возможную гибель людей возлагалась на советскую сторону.

Французы отказались доставить Любимова на борт танкера. Тем временем обстановка ухудшалась, и Любимов настоял на эвакуации экипажа. Сложная операция по эвакуации моряков вертолетами, без посадки на палубу, в предрассветных сумерках, была проведена благополучно. Виктор Андреевич от имени Минморфлота и Черноморского пароходства представил капитану порта официальный документ, по которому за СССР сохранялось право собственности на покинутый танкер во французских территориальных водах.

Решение об эвакуации экипажа танкера было своевременным и правильным. Через несколько часов танкер под сильными ударами волн и ветра разломился на две половинки.

Прибывший на следующий день Главный инспектор по безопасности мореплавания Минморфлота СССР Стулов, осмотрев вместе с Любимовым место гибели танкера, одобрил действия Виктора Андреевича. Дело капитана танкера рассматривалось в Черноморском пароходстве. Он был понижен в должности и лишен на несколько лет права судовождения. После этой трагической истории французская контрразведка практически сняла наблюдение за Любимовым. До конца его командировки если и отмечались случаи слежки, то они были единичными и кратковременными.

Был в жизни Виктора Любимова и еще один примечательный случай, когда уже не французские контрразведчики, а наши, родные специалисты Морфлота признали сотрудника ГРУ за своего.

Его рекомендовали на работу в Ленинградское морское пароходство на весьма солидную и ответственную должность— заместителем начальника (!) пароходства по безопасности мореплавания. Да и рекомендовал не кто-нибудь, а работник обкома, заведующий отделом, который курировал транспорт. Знал он Любимова исключительно по работе, как представителя Минморфлота во Франции. Позже Виктор узнает, что его кандидатуру поддержал и один из самых известных и уважаемых капитанов пароходства, Герой Социалистического Труда, капитан крупнейшего пассажирского судна «Надежда Крупская» Оганов. Они тоже знали друг друга, как писали тогда в партийных характеристиках, «по совместной работе», часто встречались во французских портах, решали возникающие проблемы. И, представьте, этот старый морской волк не усомнился в профессионализме Любимова.

В общем, сложилось так, что Ленинградской обком предложил кандидатуру Любимова. Разумеется, никто из предлагавших и не подозревал, что Виктор Андреевич— военный разведчик. Дело дошло до заместителя министра Морфлота по кадрам, который, зная истинное место работы Любимова, запросил ГРУ. Мол, вы не против, если Любимов перейдет на работу к нам?

В ГРУ переполошились. Что это за работу ищет Любимов в Ленинградском пароходстве? Пришлось объясняться, доказывать, что его инициативы тут нет. Случай скоро забылся как некое недоразумение, хотя он весьма примечателен. На мой взгляд, разведчик-крышевик Виктор Любимов достиг главного: в его легенду поверили и свои, и чужие. Поверили не случайные знакомые, а серьезные знатоки дела, профессионалы.

Возможно, это и помогло ему в будущем провести крупные разведоперации, в ходе которых были завербованы ценнейшие агенты советской военной разведки. И первым среди первых был источник под оперативным псевдонимом «Мюрат».

Однако, прежде чем приступить к рассказу о работе Любимова с Мюратом, следует отметить, что Мюрат пусть и был к тому времени суперагентом ГРУ и кавалером высшей награды СССР — ордена Ленина, но военная разведка не могла себе позволить роскоши выделить персонального сотрудника даже для такого агента. И потому на связи у Любимова было еще несколько информаторов, а точнее двое — Бернар, заместитель генерального директора крупной французской химической компании, и Гектор— криптограф-шифровальщик Центрального узла связи вооруженных сил США в Европе. В дальнейшем к ним присоединятся еще два агента — Артур и Арман.

Не сказать об этих людях хотя бы коротко нельзя, ибо все последующие события, работа Любимова с Мюратом будут проходить параллельно с ними, нередко пересекаясь, создавая сложности и напряжение. Разумеется, никто из агентов об этом не догадывался, да и догадываться не должен был. И тем не менее это происходило в действительности, а слов, как говорят, из песни не выбросишь.

В подтверждение этой мысли приведу лишь один весьма показательный пример.

17 апреля 1963 года неожиданно для всех пневмопочта посольства СССР во Франции принесла закодированную фразу. Она означала только одно: агент Гектор уже в Париже и назначил встречу Любимову на 19, 21 или 23 часа. Откровенно говоря, приезд Гектора был очень некстати. Виктор Андреевич проводил оперативную встречу с агентом Мюратом.

Мюрат не совсем понимал, что происходит. Ведь оперативная встреча — не дружеская тусовка, она готовится задолго, тщательно и каждая минута дорога. А тут посреди встречи Любимов встает и готовится уйти. Пришлось выкручиваться: объяснил Мюрату, мол, надо организовать его завтрашний отъезд. И бегом на встречу с Гектором.

Машину Любимов вел сам. Проверялся. Хотя мог бы доверить баранку и обеспечивающему офицеру. Но не доверил. Вспоминая этот выезд, Виктор Андреевич рассказал мне случай, произошедший с ним во время отдыха в Сочи, в санатории им. Фабрициуса.

В те дни произошла трагедия — в районе Адлера разбился пассажирский самолет, и его сосед по столовой, кстати говоря заслуженный военный летчик, тут же сдал авиационный билет и решил ехать на поезде.

— Как же так? — пошутил на обеде Любимов. — Заслуженный летчик, а поддались панике.

Сосед-пилот лишь усмехнулся:

— Знаете, я уверен только тогда, когда сам нахожусь за штурвалом самолета…

Так вот и Любимов хотел быть уверен в отсутствии слежки и потому лично вел машину. Свои маршруты, места проверки, вообще всю ответственность брал на себя.

За двенадцать минут до встречи они медленно проехали мимо кафе. Гектор сидел у окна. Время позднее, в кафе пусто. Любимов сразу узнал своего агента.

Отъехав квартала на три, разведчик вышел, еще разок проверился. Хвоста не было. Через несколько минут он уже был у кафе, медленно прошел мимо витрины. Гектор заметил его, расплатился и догнал Любимова на маршруте.

Гектор был искренне рад встрече. Привез новые материалы — семь отснятых кассет. Сказал, что в запасе до отлета у него сутки. А вот у Любимова времени в обрез, он принял решение: работаем завтра ночью. Сейчас отдыхай. Вечером следующего дня подъеду, заберу, поедем ко мне. Добавил: «Валентина будет рада». Гектор знал жену Любимова, встречался с ней, и это тоже поддержало его настроение. О нем помнят, доверяют, приглашают в семью.