Светлое время ночи - Александр Зорич

– Но сейчас ночь, а никакого шума я не слышал!

– Море начинает шуметь после полуночи. Сейчас еще тихо.

Сочтя чокнутые заявления баронессы чем-то вроде местной манеры вести беседу, Эгин не стал вдаваться в дальнейшие расспросы, чтобы не показаться дураком.

Тем временем баронесса Зверда расхаживала по комнате Эгина. Она бесцеремонно разглядывала его вещи, в беспорядке разбросанные повсюду. Дошла очередь и до «облачного» клинка.

– Откуда у вас такой меч? – спросила Зверда, бросив на Эгина въедливый взгляд через плечо.

– Когда-то давно я был офицером Свода Равновесия. Если это название вам о чем-то говорит, – бросил Эгин, стараясь казаться легкомысленным.

– Говорит, – без энтузиазма сказала Зверда. – А теперь?

– А теперь – нет. Я уволен из Свода. И теперь путешествую. Иногда живу в собственном поместье близ Пиннарина.

– Понятно. А это что? – Зверда вертела в руках… подарок Итской Девы – духи с «запахом времени».

– Это флакон. А в нем духи, – сдержанно сказал Эгин.

«Еще не хватало, чтобы она сейчас сняла жемчужную крышку!» – с тревогой подумал он при этом.

– И как они пахнут?

– Девочка, которая подарила мне эти духи, сказала, что они пахнут ключевой водой.

– В самом деле? – глаза Зверды горели любопытством.

– Не знаю. Пока.

Во избежание эксцессов – мало ли, вдруг Зверда сейчас самовольно выдернет крышку, поднесет флакон к носу и погрузится в приятные воспоминания на всю ночь? – Эгин подошел к Зверде и, действуя мягко, но решительно, забрал у нее итский сувенир. Словно Зверда была не баронессой, а маленькой шалуньей, тянущей свои шкодные ручонки к хрупким безделушкам со стола взрослого дяди.

Их руки соприкоснулись. Как вдруг Эгин почувствовал такое острое плотское желание, что на время потерял дар речи. Он счел за лучшее сесть на ложе, которое располагалось в безопасной полутьме, и закрыть глаза. Реакция его тела на близость Зверды почти испугала Эгина. Со стороны его поведение выглядело несколько странным. Но Зверда сумела найти ему объяснение.

– Простите мне мою бесцеремонность, – смущенно усмехнулась она. На сей раз, показалось Эгину, ей действительно стало неловко. – Двое суток скачки без остановок вытрясли из меня остатки воспитания.

– Ваша непосредственность, госпожа Зверда, нравится мне больше, чем так называемое «воспитание», – вдруг признался Эгин, все еще страшась приближаться к баронессе. – Но скажите, какая необходимость была в том, чтобы не делать в пути остановок? Даже мужчина с трудом выдерживает день безостановочной езды…

– Необходимости, в общем-то, не было. Но мне так хотелось попасть домой побыстрее!

– Дворецкий говорил, вы ездили в Уяз-Намарн? – Эгин ухватился за первую же возможность сменить тему. На Зверду он теперь старался даже не смотреть – он боялся, что нежданный взрыв желания повторится.

– Все верно. У нас там были дела. Но по пути мы, как всегда, перессорились с Шошей. Но я, оставив его и Лида возиться с рекрутами, села на свою Вербелину – и была такова!

– Значит, барон Шоша не приехал вместе с вами?

ГЛАВА 8. КОНТОРА ЗА РАБОТОЙ

«За такую работу офицеры Свода могли бы получать и больше.»

Красная метка на хрустальных планшетах офицеров службы Наружного Ведения дернулась и поползла прочь из здания Свода Равновесия за полчаса до захода солнца.

Направление движения метки свидетельствовало о том, что «лис» намерен покинуть здание Свода через тоннель, приводящий в Дом Народного Просвещения, расположенный на пересечении Желтого Кольца и Конногвардейской улицы.

Через сорок минут «лис» – им оказался высокий тучный человек с браслетом младшего письмоводителя – вышел из свежеструганных временных дверей Дома и, расчихавшись в клубах известковой пыли, повернул направо.

Липовый письмоводитель, а в действительности неопознанный пока что офицер Опоры Благонравия, нес четыре бутыли вина – по две в каждой руке. Похищенная книга, несомненно, была заткнута за пояс и укрыта под длинной плащ-накидкой.

Лепные барельефы на фасаде Дома, изображающие сцены научения сорока четырем дозволенным наукам и ремеслам, превратились во время недавнего землетрясения в пустынный пейзаж Пояса Усопших. Над восстановлением барельефов круглосуточно, в две смены трудилась сводная артель мастеровых, обсевшая ажурные строительные леса, навороченные вдоль всего фасада.

Младший письмоводитель дошел до угла и исчез за шеренгой бочек с белой глиной.

Рах-саванн Мальрог, начальник Третьей плеяды службы Наружного Ведения, ковыляющий по строительным лесам на уровне второго этажа с двумя ведрами известки, видел, как «лис» зашел в дощатую времянку, где храпела ночная смена строителей.

Пять коротких колоколов не происходило вообще ничего. Потом с Желтого Кольца на Конногвардейскую свернул крытый конный экипаж с эмблемой «Легкого ветерка».

Экипаж остановился. Высокий тучный человек с браслетом письмоводителя поспешно вышел из времянки, причем все четыре бутыли вина оставались по-прежнему при нем. Он бросил кучеру пару слов и скрылся внутри экипажа. Кучер кивнул – на шляпе звякнули три колокольца – бросил лошадям грютское «Иэйя!» и повез пассажира по названному адресу.

Мальрог передал ведра своему «коллеге» и сладко зевнул. Этот великолепный зевок видели семеро эрм-саваннов из его плеяды, двадцать минут назад выведенные на позиции по периметру вокруг Дома Народного Просвещения.

Зевок начальника означал «Всем оставаться на своих местах». Заместитель Мальрога после секундного замешательства наконец сообразил, что хорошо бы свериться с хрустальным планшетом.

Мальрог был совершенно прав! В то время как экипаж вместе с кем-то, кто переоделся письмоводителем, удалялся прочь со значительной скоростью, красная метка на хрустальных планшетах покоилась. Следовательно, настоящий «лис» с бесценной «мышкой» в зубах по-прежнему оставался во времянке.

Еще битый час Мальрог, чувствуя растущее раздражение, таскался с тяжеленными ведрами взад-вперед. Было уже совсем темно. Офицеры его плеяды не подавали никаких знаков. Не примечал ничего и Мальрог.

Предатели Князя и Истины, действующие заодно с Сонном, явно проверяли, нет ли за ними слежки. Мальрог теперь был уверен, что помимо его плеяды, занявшей избранные чердаки и окна вокруг Дома Народного Просвещения, где-то поблизости находится и прикрытие, отряженное Сонном.

Банальная игра с переодеванием была затеяна именно для того, чтобы проверить, не устремится ли вслед за экипажем пара-тройка ряженых «посыльных», выскользнув из каких-нибудь парадных ворот, которыми изобилуют частные особняки и казенные здания на Желтом Кольце.

Поскольку речь шла о деле государственной важности, Йор и три весьма опытных аррума-щупача из его Опоры дублировали усилия плеяды Мальрога, не прибегая к помощи новомодных, а оттого не вызывающих доверия хрустальных планшетов. Это требовало от них колоссального расхода сил, поэтому каждый имел при себе целый арсенал флакончиков с различными эликсирами и бальзамами.

Свита Йора, в которую входили связные, телохранители и две истребительных плеяды – из Опоры Единства и из Опоры Безгласых Тварей – безмолвно и бесстрастно ожидала приказаний.

Четверо офицеров связи со световыми трубами и зеркалами-уловителями засели на каланче одной из пожарных казарм Пиннарина, где временно размещался штаб охоты на Сонна.

Еще несколько сводных истребительных групп, каждая из которых насчитывала около двадцати офицеров Свода и десять-пятнадцать боевых животных из Опоры Безгласых Тварей, были укрыты в подходящих постройках вдоль внешнего обвода пиннаринских крепостных укреплений. Между всеми боевыми группами и головным отрядом Йора поддерживалась световая связь.

Пучки света, испускаемые трубами через магические кристаллы, были настолько тонкими, что заметить луч со стороны не мог никто. Трубы были отрегулированы так, чтобы лучи точно попадали в зеркала-уловители и сообщение, зашифрованное в чередовании вспышек различной длительности, попадало именно к своему адресату.

Пожарная казарма находилась в двух лигах от Дома Народного Просвещения. Если бы Йор и его аррумы не получили донесения от плеяды Мальрога и не знали точно, на каком районе Пиннарина сконцентрировать свои Взоры, то они даже со всеми своими эликсирами выдохлись бы за полчаса.

Да и так им приходилось не сладко.

Один из аррумов лежал на коврике, выбросив правую руку далеко вперед, а левую ногу подогнув к животу. Другой – сидел, подобрав колени к подбородку. Третий как-то чудно перетаптывался, временами выбрасывая руки вперед вместе с резким, гулким выдохом. Только Йор стоял прямо и спокойно, но ровно раз в минуту по щеке пар-арценца сбегала тяжелая капля слабо флюоресцирующего пота.