Изверг - Эд Макбейн

- Клер, - спокойно спросил он. - Что с вами?

- Ничего.

- О чем вы думаете? В мыслях вы совсем не здесь.

- Что-что?

- О чем вы думаете?

- Я не думала, что это заметно. Простите.

- Заметно, - подтвердил Клинг. - Кто это был? Клер покосилась на него.

- Вы лучший сыщик, чем я думала.

- Для этого не нужно быть великим детективом, - ответил он.

В голосе его звучали грустные ноты, словно подтверждение его подозрений остудило весь его пыл.

- Мне не мешает, что вы грустны или разочарованы. Многие девушки...

- Не в том дело, - перебила она его.

- Много девушек грустных и разочарованных, - продолжал он. - Их оставит парень или просто они перессорятся, - ну, как обычно кончаются все романы...

- Не в этом дело, - отрезала она, и, взглянув через стол, он увидел её затуманенные слезами глаза.

- Эй, послушайте, я...

- Прошу вас, Берт, не надо...

- Но вы же сами сказали, что это был мужчина. Вы сказали...

- Ничего, - ответила она. - Ничего, Берт, - и закусила губу. - Ничего. Был один парень, и я по нему с ума сходила. Мне было семнадцать, как Дженни Пэйдж, а ему девятнадцать.

Клинг ждал. Клер подняла бокал и отпила из него. С трудом проглотила, потом вздохнула. Клинг молча наблюдал за ней.

- Я встретила его в клубе "Темно". Мы безумно полюбили друг друга. Знаете, как это бывает, Берт? Так случилось и с нами. Мы строили такие планы... грандиозные планы. Мы были молоды, сильны и любили друг друга.

- Не... не понимаю.

- Его убили в Корее.

За рекой засветилась реклама: "МОЖНО ЖАРИТЬ". Над столом повисла тишина. Клер уставилась на скатерть. Клинг нервно потирал руки.

- Так что не спрашивайте меня, почему я хожу в "Темпо" и как дурочка вожусь с детишками вроде Хада и Томми. Вновь и вновь я ищу его, Берт, вы понимаете? Ищу его лицо, его голос, его юную красоту...

- Вам не найти его, - твердо сказал Клинг.

- Я...

- Вам не найти его. Нет смысла пытаться. Он мертв и погребен. Он...

- Я не хочу вас слушать, - заявила Клер. - Проводите меня домой, пожалуйста.

- Нет, - отказался он. - Он мертв и погребен, а .вы хороните себя заживо, делаете из себя мученицу, ведете себя как вдова в трауре. В двадцать лет! Что, черт возьми, с вами происходит? Вы что, не знаете, что люди умирают ежедневно? Вы этого не знаете?

- Замолчите, - крикнула она.

- Вы не видите, что губите сами себя? Из-за детской любви... из-за...

- Замолчите, - крикнула она снова. На этот раз была на грани истерики, и некоторые из соседей по залу оглянулись на них.

- О нет! - дрожащим от напряжения голосом сказал Клинг. - Похороните себя! Похороните свою красоту и замкнитесь в себе! По мне хоть всю жизнь носите траур. Но, думаю, это только предлог, вы обманываете саму себя. - Он умолк, потом сердито закончил: - Пошли из этого аквариума!

Уже начал вставать, одновременно поманив официанта. Клер неподвижно сидела напротив него. А потом вдруг ни с того ни с сего расплакалась. Слезы вначале понемногу пробивались из-под опущенных век и медленно стекали вниз по щекам. Потом она вся поникла, плечи её задрожали, она судорожно сжала руки, тихо всхлипывая, и слезы уже хлынули рекой. Никогда до того не видел он такого откровенного проявления горя. Отвернулся, не хотел смотреть на нее.

- Что угодно, сэр? - спросил официант, бесшумно подойдя к столу.

- Еще раз то же самое, - ответил Берт. Официант уже уходил, когда Берт схватил его за рукав.

- Нет, подождите! Вместо одного виски с содовой принесите двойной чистый виски.

- Да, сэр, - ответил официант, удаляясь.

- Я больше не хочу, - захныкала Клер.

- Ничего, выпьете.

Она снова расплакалась. Теперь Клинг смотрел на нее. Немного повсхлипывала, и потом слезы перестали течь так же неожиданно, как и начали. Лицо её осталось чистым, как улица после внезапной летней грозы.

- Простите, - сказала она.

- Вы не должны извиняться.

- Мне уже давно надо было поплакать.

- Ага.

Официант принес напитки. Клинг поднял бокал:

- За новое начало.

Клер взглянула на него. Только после долгой паузы потянулась к стоявшему перед ней двойному виски. Но все-таки взяла бокал, подняла его и коснулась им края бокала Клинга.

- За новое начало, - сказала она и быстро выпила виски. - У, крепко!

- Вам полегчает.

- Да, простите меня, Берт. Я не должна была обременять вас своими проблемами.

- Скажите мне прямо: думаете, кто-нибудь ещё понял бы их так быстро?

- Нет, - признала она и устало улыбнулась.

- Видите, уже лучше.

Она смотрела на него, словно видела впервые. Слезы ещё сверкали в её глазах.

- Может быть... может быть, понадобится много времени, Берт - ответила она. Голос её доносился словно издалека.

- У меня уйма времени, - сказал он. И потом, словно испугавшись, что она его высмеет, быстро добавил: - Я только и делаю, что убиваю время, Клер, и вполне могу подождать.

Казалось, она снова расплачется. Протянув руку над столом, он накрыл её запястье.

- Ты... Ты прелесть, Берт, - и голос её задрожал, едва не срываясь в плач. - Ты добрый, милый, нежный и очень красивый, знаешь? Думаю... думаю, ты очень красив.

- Видала бы ты меня, когда я причешусь, - рассмеялся он.

- Я не шучу, - сказала она. - Ты все ещё думаешь, что я шучу, но ты ошибаешься, я... я серьезно.

- Знаю.

- Да...

Он заерзал на стуле и поморщился.

- Что случилось? - удивленно и озабоченно спросила она.

- Ничего, это все проклятый пистолет, - и он снова заерзал.

- Пистолет?

- Да, он у меня в заднем кармане. Понимаешь, я должен носить его все время. И не на службе тоже.

- Серьезно? Пистолет? У тебя с собой пистолет?

- Разумеется.

Она склонилась поближе к нему. Теперь глаза её просветлели, словно никогда не знали ни печали, ни слез. Они горели от любопытства.

- Можно посмотреть?

- Разумеется.

Расстегнув пиджак, достал из заднего кармана пистолет в кожаной кобуре. Положил её на стол.

- Только не трогай, а то ещё выстрелит.

- Выглядит он грозно.

- Так оно и есть. Я самый опасный стрелок 87 участка.

- Серьезно?

- Меня зовут Клинг Кинг.

Она расхохоталась.

- Я уложу любого слона на расстоянии одного метра, - продолжал Клинг.

Она расхохоталась ещё сильнее. Он смотрел, как она смеется. Казалось, она не замечает происшедшую с ней перемену.

- Знаешь, чего мне сейчас больше всего хочется?

- Чего?

- Взять пистолет и расстрелять к чертовой матери ту проклятую рекламу "МОЖНО ЖАРИТЬ"...

- Берт, - сказала она, положив свою другую руку поверх его, так что их руки образовали на столе пирамиду. Лицо её стало серьезным. - Спасибо, Берт. Я тебе очень благодарна.

Не знал, что сказать. Чувствовал себя растерянным, глупым, счастливым и очень сильным. Казалось, он вырос метров на десять.

- Что... что ты делаешь завтра? - спросил он.

- Ничего. А ты?

- Зайду к Молли Белл и объясню ей, почему больше ничего не смогу сделать. Потом заеду к тебе и поедем на пикник. Если повезет с погодой.

- Повезет, Берт.

- И я верю, что повезет.

Она вдруг подалась вперед и поцеловала его, это был легкий, внезапный поцелуй, которым она едва коснулась его губ. И тут же отстранилась. Выглядела очень неуверенно, испугалась, как девушка на своей первой вечеринке.

- Тебе... тебе придется быть терпеливым, - прошептала она.

- Буду - пообещал он.

И тут появился официант. Он многозначительно улыбался и деликатно покашлял. Клинг удивленно взглянул на него.

- Я подумал, сэр, - сказал официант, - что мог бы подать вам на стол свечи. Дама при свете свечей будет ещё прелестнее.

- Дама хороша и без свечей, - сказал Клинг. Официант выглядел разочарованным.

- Но...

- Но, свечи, разумеется, принесите, - успокоил его Клинг. Обязательно принесите свечи. Официант засиял.

- Ну, конечно, сэр. Обязательно, сэр. А потом займемся заказом, да? Как вам будет угодно. Я смогу вам кое-что предложить. - Он помолчал, продолжая сиять улыбкой. - Чудесный вечер, не так ли?

- Прекрасный вечер, - ответила Клер.

ГЛАВА XVI

Иногда удается расщелкнуть дело как орех.

Иногда же этот орешек оказывается твердым, как алмаз, и вы долго безуспешно пробиваетесь к ядру - и вдруг сразу ни с того, ни с сего он превращается в арахис с тонкой, как бумажка, скорлупой и лопается под малейшим нажимом ваших пальцев.

Так случилось с Уиллисом и Хэвилендом.

В "Трех Тузах" в тот воскресный день 24 сентября оживления ещё не наблюдалось. Открыл хозяин с опозданием. У стойки сидели несколько клиентов, но за столиками - никого. И ни у бильярдных столов, ни у игральных автоматов - тоже. Бар был захудалой забегаловкой с намалеванными на зеркале тремя тузами - трефовым, червовым и пиковым. Четвертого туза видно не было. Судя по виду бармена, тот вместе с пятым был у него в рукаве.

Уиллис и Хэвиленд сели на высокие табуреты у стойки. Бармен ещё немного поболтал с гостями на другом конце стойки, потом лениво подошел к Уиллису и Хэвиленду и неохотно бросил:

- Слушаю.

Хэвиленд положил на стойку коробок спичек.

- Это ваше?

Бармен надолго погрузился в созерцание. На коробке были точно такие же три туза, как на зеркале. Название "Три Туза" было вытиснено красными буквами сантиметровой величины. Бармен явно пытался выиграть время. Наконец он выдавил: