Железный гром (СИ) - Янов Алексей Леонидович

Глава 17

Сегодня с самого утра находился в кузне, требовалось выковать железные жала для болтов, а сам арбалет уже находился у меня дома в состоянии «допиливания» и «долизывания». Этим делом я занимался самостоятельно, дабы никто не напортачил по незнанию. Правда, неожиданно арбалетом заинтересовался Тороп со своим братиком Славкой, в последние дни они у меня часто гостили и с нетерпением ждали, когда уже этот по-ихнему самострел будет собран и испытан в деле.

Вот и сегодня Тороп приперся со мной на кузню и не столько помогал, сколько мешал. Лысань, наконец, не выдержал и выгнал беспокойного подростка. Но, как выяснилось, далеко Тороп не ушел. Он от нечего делать залез на деревянный тын, окружающий производственный кузнечно-гончарный кластер, расположенный у подножия Луговского града. И вскоре, подняв шум, прибежал обратно.

— Тревога!!! Надо предупредить стражу! К нам идут вои, чужие, больше десятка человек. Некоторые пошатываются, вроде как раненные.

— Чужие? — не понял прервавшийся от работы Лысань.

— Сдалека не поймешь, чужие — в смысле не луговские, но вроде как похожи на драговитский племенной люд.

— Бежим, Див, глянем! — скомандовал Лысань, — а ты Тороп, беги в град и сообщи там! — более не став слушать моего взволнованного братца, кузнец, подхватывая свою секиру, помчался к частоколу. По ходу к нам присоединилась пара гончаров и работавший сегодня на смолокурне Велос.

Вслед за Лысанем по земляным ступенькам вбежал на парапет частокола. С северного направления, по занесенной снегом дороге используемой главным образом для выгона скота на пастбища, шла врассыпную небольшая группа людей.

— Двенадцать человек, — быстро пересчитал я и сообщил окружающим.

— Не луговские, и не с окрестных сел, — сделал верное заключение Велос.

— Да они там все то ли обмороженные, то ли пораненные, — сказал один из гончаров.

Я присмотрелся к шедшим внимательней. Впереди, опираясь при ходьбе на копье, двигался мужчина, лет за сорок с суровым лицом изборожденным шрамами, причем один из шрамов был явно свежий, отдавал краснотой засохшей крови. Одет он был в ношенную, местами продырявленную медвежью шкуру, растительность на голове мужика имела пепельный цвет. За ним двигались еще семь вооруженных парней и мужиков с большими котомками за спиной. Вид все они имели весьма уставший и потрепанный, некоторые кое-как волочились чуть ли не из последних сил. При этом пятого по счету мужчину я помнил, он был у нас в сентябре. В нескольких шагах от последнего из этой группы воев шла женщина лет двадцати, а сразу за нею — двое малышей лет семи и пяти. Замыкал шествие еще один вооруженный топором ратник. Женщина мне показалась смутно знакомой, через несколько долей секунд память Дивислава дала мне на все исчерпывающие ответы.

— Это свои, драговиты, — выдал я вслух заключение после внимательного осмотра пришельцев.

— С чего ты взял?

— Женщину я знаю! Она двоюродная сестра мужа моей тетки из селения Понизовье. И пятый по счету воин мне тоже известен, он приплывал закупать к нам деготь той осенью! Все они, получается, из северных порубежных драговитских земель.

— Ага, точно! — подтвердил мои слова Велос. — Див прав! Пятого я тож сейчас вспомнил, был он у нас прошлой осенью, бочонок дегтя на мед и меха сменял.

— Все равно, отворять наши ворота для них без старших мы пока обождем! — заявил Лысань.

— А вон и Гремислав уже к нам спешит во главе с Торопом — оповестил нас один из гончаров.

Все обернули головы назад. И действительно! Первым от распахнувшихся Малых ворот городского тына к нам бежал Ладислав, а за ним еле поспевали Гремислав с десятком вооруженных ратников. При этом Тороп все время останавливался, махал руками и поторапливал вождя. Со стороны все это выглядело донельзя комично.

А тем временем, пока мы дожидались вождя, подошедшие скучились на пятачке возле ворот. Вперед вышел самый старший из них, тот самый с копьем и в медвежьей шкуре, и заговорил с нашим кузнецом.

— Лысань, ты ли это? Здорово! Чего на нас таращишься и ворота не отворяешь? Аль не признаешь?

— Скир?! Только счас тебя вспомнил, почитай десяток лет не виделись. Да и тяжко тебя признать, шрамов у тя на морде сильно прибавилось.

— Но оно и не мудрено. Это ты у нас сиднем сидишь в Лугово, носа никуда не кажешь, а в нашем в БЫВШЕМ порубежном селении такого Рая никогда не было и уж не будет …

— Почему речешь «бывшем»? — вычленил суть насторожившийся кузнец.

— А потому как нету его более! Галинды его и еще несколько окрестных весей пограбили и пожгли. Это все вои, — он обвел рукою свой отряд, — что уцелели с тех селений.

— Жаль! Да примут боги их души!

— Так ты будешь отворять ворота? Иль решил нас здесь окончательно заморозить? Веселина с дитями уже не может на ногах стоять.

— Обожди чуток, вождь сейчас спускается, скоро отворим. Девку-то с дитятями зачем сюда зимой погнали? Не могли ее оставить в каком попутном селении до весны?

— Так она сама напросилась приютиться к своим здешним родичам. Я ей, чай, не отец с матерью указывать. А всех прочих выживших баб, диток, да раненых раскидали в соседних селениях, чай не дурнее некоторых, — и мужик красноречиво так посмотрел на Лысаня.

И тут девушка встретилась со мной взглядом.

— Дивислав!?.. Это ты?.. Помнишь меня, пару лет назад я гостила у своего двуродного брата и его жены — твоей тетки в Понизовье и ты тогда там был.

— Помню тебя конечно, тетя Веселина — последние слова я произнес с плохо скрываемыми нотками сожаления в голосе, потому как внезапно активизировалось мое второе или первое «Я», «Я-Дмитрия», успевшего оценить красоту и внешние стати девушки, оказывавшейся ему теткой! Хотя, хотя … почему я, спрашивается, приуныл? Ведь, получается, она мне тетка только на «бумаге», кровного родства между нами не прослеживается никакого, она всего лишь сестра мужа моей тетки. «Я-Дмитрия» снова ожило и взбодрилось. Надо ее здесь по-любому оставлять, работники мне так и так нужны. И заодно Веселиной буду хотя бы издали любоваться …

Дальнейшие слова Веселины, как мне показалось, прозвучали вполне искренне и еще больше меня обрадовали.

— Вырос как и возмужал, тебя, Див, теперь и не узнать!

— А ты хочешь, что ли с детьми уйти в Понизовье? Или у нас останешься? Сразу, пока думаешь, могу тебе предложить здесь и работу и жилье.

— Да?.. — Веселина явно задумалась. — Пока не знаю. Нам надо будет с тобой об этом поговорить …

— Хватит вам лясы точить! — оборвал наш диалог Лысань. — Гремислав уж на месте.

Посмотрев вниз, увидел поднимавшегося на парапет вождя, при этом тяжело дышавшего после быстрой ходьбы.

Из разговора, что велся между Скиром и Гремиславом, повторно услышал о нападении галиндов, а также то, что к нам своим ходом пришли в том числе и раненые. Просто поначалу легкое ранение, спустя несколько суток проведенных на ногах, без нормального отдыха, выматывало все силы без остатка, это состояние, минувшем летом, мне «посчастливилось» ощутить на собственной шкуре.

Дальше послушать не удалось, ко мне подошла Веселина, а следом за ней и ее дети. Поманил к себе малышню, чтобы познакомиться. У старшего, лет шести-восьми спросил как его зовут, в ответ получил совершенно какой-то дикий взгляд звереныша в человеческом обличье.

— Это мой старший Горян, ему семь лет — вместо сына ответила Веселина, — а вот и второй, Сновид, — показала она на еще более мелкого парнишку, из-под шапки которого выбивались светлые, посеребренные снегом волосы. — Они с недавних пор незнакомцев побаиваются, не разговаривают, — извинилась Веселина за своих несловоохотливых сыновей.

— Ничего страшного, скоро пообвыкнутся, все пройдет. Пойдемте в наш дом, там отдохнете, а ты подумаешь над моим предложением, — перехватывая у Веселины заплечную котомку, повел ее с детишками к себе.

Пройдя мимо вонючих скотников и хлевов, где содержалась общинные животные, стали свидетелями того, как двое мужиков зажали визжащего хряка, а третий нанес ему прямой удар длинным ножом прямо в сердце, навсегда оборвав его визг. Рядом разделывали еще одну окровавленную свинью, извлекая из вспоротой брюшины кишки. В уходе за этой скотиной я не участвовал, но зато мог обменять сало и мясо на товар своего собственного изготовления. Поэтому сделал для себя в памяти отметку не забыть завтра направить одну из жен в свинарник за свежей убоиной.