Пьяная вишня - Ольга Лазорева

– Я узнала только вчера, где ты, – после паузы охрипшим от волнения голосом сказала я. – И утром села в электричку до Рязани. Но почему ты в кузне?

– Мне нравится, – ответил он неопределенным тоном.

Потом наклонился, сорвал длинную травинку и начал ее грызть.

– Понимаешь, это изумительная профессия, – продолжил Ник более оживленно, – работать с раскаленным металлом, придавать ему нужную форму, видеть, как он застывает и становится произведением. Ты же знаешь, что я всегда увлекался холодным оружием. А тут я могу познать все секреты его ковки. Дед Михей, то бишь Михаил Игнатьевич, между прочим, мастер художественной ковки. Он даже какие-то награды имеет. И я хочу стать настоящим мастером.

– И в ближайшее время ты в Москву возвращаться не собираешься? – уточнила я, чувствуя, как сильно колотится сердце.

– А зачем? – усмехнулся Ник.

«Но ведь ты клялся мне в вечной любви и верности, – рвались с моих губ слова, но я сдерживала себя. – Ты обещал, что мы всегда будем вместе!»

– Так что можешь считать себя свободной, – добавил он после паузы и искоса на меня глянул, тут же отводя глаза.

– А я и так всегда свободна, – с вызовом проговорила я и вздернула подбородок. – Чего и тебе желаю!

Мы замолчали. Ник снова закурил. Лазоревый мотылек опустился на его колено, но тут же порхнул вверх. Я машинально следила за его полетом. И увидела, как между стволов сосен появилась тоненькая фигура девушки-подростка на вид лет пятнадцати. Она улыбалась и быстро шла к нам. Ее крепкие загорелые ноги, едва прикрытые коротким подолом голубого в белый горошек сарафана, почти пропадали в высокой густой траве. Русые волосы были заплетены в две короткие, но толстые косы, круглые щеки разрумянились, большие серые глаза сияли. Девушка несла берестяной туесок, наполненный доверху малиной.

– Привет, Никитка! – радостно крикнула она и замахала свободной рукой.

Девушка подбежала к нам и робко на меня посмотрела. Потом уселась почему-то между нами, и мне пришлось отодвинуться. Она протянула мне туесок. Ее пальцы были испачканы малиновым соком, как, впрочем, и губы.

– Угощайтесь, приезжая гостья, – напевно произнесла она. – Не знаю вашего имени-отчества.

– Ольга Николаевна, – ответила я и взяла ягоды.

Они были мелкими, но необычайно сладкими и душистыми.

– Ох, и малины много в этом году! В бору красно от ягод, – сказала она. – Меня Полей зовут, – добавила она, спохватившись.

Подождав, пока я еще возьму ягод, она протянула туесок Нику.

– Спасибо, Полюшка, – ласково сказал он, но ягоды есть отказался.

Жгучая ревность опалила мое сердце. Я заметила, как Поля смотрит на него, по-детски не скрывая своих чувств. Она заерзала на скамейке, явно пододвигаясь ближе к нему. Потом вытащила из своей косы мятый цветок ромашки и засунула в его волосы, тут же начав хихикать. Ник глянул на меня, слегка покраснел, вынул цветок и бросил его в траву. Поля надула губы, но промолчала. Я смотрела на них и понимала, как они подходят друг другу. Восемнадцатилетний черноволосый кареглазый Ник и пятнадцатилетняя русоволосая сероглазая Поля смотрелись как вполне гармоничная пара. И разве мне тут было место? От сознания, что это так, что сказка закончилась и Ник, по всей видимости, никогда не любил меня, а лишь играл в любовь, моя душа застыла, глаза высохли, губы поджались. Я резко встала и сказала, что мне пора. Ник поднял на меня испуганные глаза. Я заметила, как задрожали его губы, словно у обиженного ребенка. Внутри у меня все начало таять, но я взяла себя в руки и сказала себе, что все кончено и назад возврата нет.

– А деда в кузне? – спросила Поля, ясно на меня глядя.

Как выяснилось, Михаил Игнатьевич был ее родным дедом. Я кивнула и пошла к ограде. Ник встал и молча двинулся за мной. Поля шла чуть сзади, что-то без конца напевая себе под нос.

Когда я вернулась на территорию кузни, то осмотрела предлагаемые изделия и выбрала витой напольный подсвечник на пять свечей. Он был покрыт каким-то составом под старинную бронзу. «Запатинирован», – как пояснил Михаил Игнатьевич. Подсвечник обмотали полиэтиленовой пленкой, уложили в красивую картонную коробку и перевязали. Петрунька отнес его в машину.

– Вы со мной, дамочка? – поинтересовался он. – А то я все дела сделал и уже собираюсь обратно в Солотчу.

– Да-да, конечно, – ответила я, глядя на растерянное лицо Ника.

Он кусал губы и выглядел так, что вот-вот расплачется.

– Тогда усаживайтесь в машину, я сейчас, – сказал Петрунька и пошел в здание кузни.

Ник метнулся в соседнюю пристройку. Поля, которая сидела на толстом обрубке бревна возле двери, что-то сказала ему. Но он промчался мимо нее. Я грустно посмотрела ему вслед, не понимая, почему он со мной не попрощался. Но Ник буквально через минуту показался снова и ринулся к машине. Он забрался ко мне на сиденье и протянул что-то, завернутое в грязную тряпицу.

– Это тебе, Оля, – едва переводя дух, сказал он. – На память. Я сам сделал.

Я развернула тряпицу и увидела кованую розу. Несмотря на явную неровность некоторых лепестков, она была изумительна. Полураскрытый бутон крепился на коротком тонком стебле с листочками и даже шипами. Металл был не обработан, то есть изделию не был придан товарный вид, но все равно роза выглядела как живая.

– Она не покрыта патиной, – сказал Ник, – поэтому выглядит так тускло.

– Она прекрасна! – тихо заметила я, заворачивая розу обратно в тряпицу и убирая в сумку. – У тебя, оказывается, талант.

– Я, когда ее ковал, только о тебе и думал, – признался Ник. – Решил подарить тебе розу, которая никогда не завянет. И когда я вынул ее из горна, она вся горела изнутри красным светом. Потом металл начал остывать, и роза из красной становилась малиновой, затем бордовой.

– Но сейчас она черная, – сказал я и с трудом сдержала желание расплакаться.

Ник неожиданно обхватил меня и припал губами к моим.

– Береги себя, – сказал он, когда оторвался, – и не поминай лихом. И найди себе достойного мужчину.

Я вздрогнула от этого напутствия и глубоко заглянула в его глаза. Они были влажными. Ник опустил голову, потом выбрался из машины и быстро пошел в сторону кузни.

Практически все только что начавшие встречаться пары считают, что таких отношений, какие существуют у них, никогда и ни у кого не было. И даже по прошествии времени им кажется, что это были самые яркие переживания в их жизни. Люди вокруг казались им добрее, еда вкуснее, цвета насыщеннее, ароматы сильнее. Окружающий мир будто окутывал романтический флер, и все выглядело в розовом свете. К тому же кардинально менялось отношение к самим себе. В период влюбленности откуда-то появлялись бодрость, энергия, оптимизм. Люди становились находчивее, жизнерадостнее, игривее. В зеркале человек видел новое лицо, привлекательное для партнера. Некоторые настолько воодушевлялись собой, что могли отказаться от искусственных стимуляторов: алкоголя, наркотиков, и даже секс приобретал второстепенное значение. Эмоции фонтанировали, жизнь била ключом.

Результаты исследований говорят о том, что влюбленные чувствуют прилив сил от вырабатывающихся в организме «наркотиков» – натуральных гормонов и химических веществ, которые бодрят и подпитывают энергией организм. Во время первой фазы знакомства мозг выделяет допамин и норепинефрин – вещества, стимулирующие работу нервной системы. И благодаря именно этим веществам мы начинаем чувствовать оптимизм, бодрость, общую удовлетворенность жизнью. Во время второй фазы, когда влюбленные хотят быть друг с другом постоянно, мозг увеличивает количество синтезируемых в организме гормонов, которые вызывают у человека чувство комфорта и безопасности. А необъяснимое чувство единства, испытываемое влюбленными, вызывается серотонином.

Влюбленные утверждают, что не могут прожить друг без друга. На подсознательном уровне они боятся потерять своего партнера, так как вместе с ним исчезнет и чувство целостности. Опять быть разочарованным, незащищенным, неудовлетворенным? Ощутить, как часть тебя, твоя найденная половинка куда-то исчезает? В конечном итоге потерять друг друга для влюбленных – значит потерять себя. Поэтому они цепляются за иллюзии романтической любви и долгое время живут ими, стараясь не замечать реалии, и даже тщательно отгораживаются от них. В определенной степени мы все используем отрицание как защитное средство. Когда жизнь преподносит нам жестокие сюрпризы, мы предпочитаем игнорировать реальность и придерживаться старых мнений. И часто пик отрицания человек испытывает на ранней стадии романтической любви. К тому же влюбленные творят чудеса в искусстве «проецирования». Некоторые пары умудряются всю жизнь прожить, так и не узнав толком друг друга, и остаются влюбленными в созданный ими образ. В этом случае отношения длятся долго и гармонично.

В конечном итоге романтическая любовь является плодом неосведомленности и фантазии. Пока влюбленные поддерживают в себе убеждение в истинности их лишь частично верных, идеализированных представлений друг о друге, они существуют в полной гармонии. Но если они решают объективно оценить друг друга, то мгновенно обнаруживают, что рядом отнюдь не идеал, а обычный человек со всеми свойственными ему изъянами и отрицательными чертами характера. И вот тогда, если это настоящее чувство, они учатся любить заново – не созданный ими прекрасный образ, а живого человека со всеми его недостатками.