Предводитель волков - Александр Дюма

Кое-кто пробовал подшучивать над красной прядью, которая, как Тибо ни старался ее скрыть, всегда умудрялась приподнять лежавшие над ней волосы и выбиться наружу, но он решительно заявил, что не потерпит никаких насмешек над своим недостатком.

Между тем герцог Орлеанский и г-жа де Монтессон, к несчастью, решили провести несколько дней в Виллер-Котре.

Это подхлестнуло безумное честолюбие Тибо.

Все прекрасные дамы, все молодые сеньоры из соседних замков — Монбретоны, Монтескью, Курвали — съехались в Виллер-Котре.

Дамы были в самых богатых платьях, молодые сеньоры — в самых изысканных костюмах.

Рог сеньора Жана раздавался в лесу громче обычного.

Подобно чудесным видениям, проносились на великолепных английских лошадях стройные амазонки и стремительные всадники в роскошной охотничьей одежде — красной, обшитой золотым позументом.

Казалось, между высокими темными деревьями сверкают языки пламени.

Вечером картина менялась: все это высокое общество собиралось для пиршеств и балов.

Но между балами и пирами они катались в красивых раззолоченных колясках, украшенных разноцветными гербами.

Тибо всегда был в первом ряду глазевших.

Он пожирал взглядом облака атласа и кружев, которые, приподнимаясь, позволяли увидеть тонкую щиколотку, обтянутую шелковым чулком, маленькую туфельку на красном каблучке.

Все это проносилось перед изумленной толпой, оставляя за собой облака пудры а-ла-марешаль и нежные ароматы.

Тибо спрашивал себя: почему он не один из этих молодых сеньоров в расшитой одежде, почему у него нет любовницы среди этих шуршащих шелками прекрасных дам?

И тогда Аньелетта представлялась ему такой, какой была в действительности, — жалкой маленькой крестьянкой, и вдова Поле казалась той, кем была, — простой мельничихой.

Самые роковые размышления приходили в его голову в те часы, когда он возвращался домой через лес в сопровождении волчьей стаи, которая, стоило ночи наступить, а ему войти в лес, следовала за ним ни на шаг не отставая, словно телохранители короля.

Среди подобных искушений Тибо, уже вступивший на путь зла, не мог остановиться и должен был отбросить то, что еще привязывало его к честной жизни, — воспоминания о ней.

Что ему те несколько экю, который давал хозяин «Золотого шара» за дичь, добытую его друзьями — волками!

Деньги, собранные им за месяцы и даже за годы, не могли бы дать ему возможности осуществить самое скромное из бушевавших в его душе желаний.

Я не посмею утверждать, что Тибо, пожелавший для начала окорок оленя сеньора Жана, затем — сердце Аньелетты, затем — мельницу вдовы Поле, удовлетворился бы теперь замком Уаньи или Лонпон, — так сильно возбуждали его честолюбивое воображение все эти маленькие ножки и эти стройные округлые икры, так опьяняли его тонкие ароматы, исходившие от шелковых и бархатных платьев.

В один прекрасный день он сказал себе, что глупо продолжать жить в бедности, обладая такой властью, какая дана ему.

С этой минуты он решил пользоваться ею для осуществления самых необузданных желаний, какие у него появятся, пусть даже его волосы станут когда-нибудь похожи на огненную корону, пылающую по ночам над высокой трубой зеркальной мануфактуры Сен-Гобена.

X

БАЛЬИ МАГЛУАР

В таком настроении, полный решимости, но еще не зная, на чем остановиться, Тибо провел последние дни старого года и вступил в новый.

Правда, предвидя неминуемые расходы, которые влечет за собой радостный новогодний праздник, Тибо, по мере того как приближался страшивший его переход из одного года в другой, требовал от своих поставщиков удвоенного количества дичи, за которую, естественно, получал вдвое больше денег от хозяина «Золотого шара».

Таким образом, материально Тибо вступал в новый год в лучших, чем когда-либо прежде, условиях, если забыть о красной пряди, размер которой внушал ему беспокойство.

Заметьте, мы говорим лишь о материальном благополучии, но не о духовном; если тело было, казалось, в неплохом состоянии, то душе был причинен страшный ущерб.

Но тело было тепло укрыто, и в кармане куртки весело звенел десяток экю.

Хорошо одетый и сопровождаемый серебряным звоном, Тибо уже был похож не на башмачника, а скорее на богатого арендатора или даже на солидного горожанина, который если и работает, то лишь для собственного удовольствия.

Вот таким Тибо однажды отправился на деревенский праздник.

Это была рыбная ловля в великолепных прудах Берваля и Пудрона.

Ловля рыбы в прудах — серьезное дело для хозяина или арендатора, не говоря уже о том, что это большое удовольствие для приглашенных.

Поэтому о начале ее объявляют за месяц и ради нее люди проделывают путь в десять льё.

Пусть те из читателей, кто не знаком с нравами и обычаями нашей провинции, не представляют себе при словах «рыбная ловля» удочку с насаженной на нее личинкой, червем или душистым хлебом, либо глубинную снасть — сеть или вершу; нет, иногда опустошают пруд длиной в три четверти льё или в целое льё, отлавливая всю рыбу, от самой большой щуки до самой мелкой уклейки.

Вот как это происходит.

Вероятно, среди наших читателей нет таких, кто никогда не видел пруда.

У любого пруда есть два отверстия: то, в которое входит вода, и то, через которое она вытекает.

Вход, через который вода наполняет пруд, названия не имеет, а выход называют затвором. Именно там происходит рыбная ловля.

Вода, вытекающая через затвор, попадает в большой водоем, откуда идет сквозь прочную сеть. Вода уходит, а рыба остается.

Известно, сколько дней требуется для того, чтобы опустошить пруд.

Зевак и любителей приглашают на второй, третий или четвертый день — смотря по тому, сколько воды надо вылить, прежде чем наступит развязка.

Развязка — это появление рыбы в сточном отверстии.

Начало рыбной ловли у пруда собирает — соответственно размерам и богатству этого пруда — не менее внушительную и по-своему не менее элегантную толпу, чем скачки на Марсовом поле или в Шантийи, когда состязаются знаменитые лошади и жокеи.

Только здесь на представление не смотрят из ложи или из кареты.

Нет, каждый приезжает в чем хочет или может — в одноколке, шарабане, фаэтоне, двухколесной тележке, верхом на лошади или на осле; затем, прибыв на место, каждый устраивается — конечно, учитывая почтение к властям, развитое даже у самых непросвещенных народов, — в соответствии с временем прибытия, силой локтей и более или менее выраженным движением бедер.

Прочно закрепленная решетка защищает зрителей от угрозы упасть в воду.