Завет Христа - Ульрих Хефнер

Еще три часа будет светло, после чего солнце исчезнет за холмами.

Буковски стоял в стороне и наблюдал за бурной деятельностью коллег. Лиза Герман доставила пастуха к его овцам и снова вернулась.

— Номера нужно проверить через Европол, — сказала она. — Две последние цифры…

— Я знаю, они означают департамент Буш-дю-Рон на юге Франции, — закончил за нее Буковски. — Я несколько раз ездил туда отдыхать.

К Буковски подошел полицейский с овчаркой. В руках он держал маленький полиэтиленовый пакет.

— Мы нашли это меньше чем в сотне метров отсюда, рядом с тропинкой, в кустарнике, — заявил полицейский.

Буковски взял у него пакет. Лиза подошла к Буковски и смотрела ему через плечо, когда он поднял пакет повыше.

— Конфетная обертка, — заметила Лиза.

— Да, — ответил Буковски.

— Может, она лежит здесь уже некоторое время, — предположила Лиза.

Буковски покачал головой. Он поднял пакет так, что тот оказался против солнца.

— Sucreries, Le Mule, — прочитал он. — Сладости с мельницы.

— По-французски? — пробормотала Лиза.

— Однозначно, — заявил Буковски. — Отдай это криминалистам.

15

Где-то на юге Иерусалима…

Она очнулась от милостивого обморока. На глазах у нее лежало красноватое покрывало. Ее запястья, ноги, все тело — всюду только безжалостная боль. Она была обнажена. Они сорвали с нее одежду, прежде чем начать пытать.

— Говори же! — прикрикнул на нее темноволосый. — Говори, и смерть твоя будет быстрой.

Джина застонала. Лицо горело огнем. Волна боли снова пробежала по телу, когда темноволосый ударил ее кулаком.

— Ради Бога, пусть все закончится, — простонала Джина. Происходящее казалось ей ночным кошмаром. Ноги подкосились, но она не упала, а боль в запястьях только усилилась. Она снова застонала от боли.

— Я… я не знаю… — прошептала она. — Я… я… я не знаю.

Она несколько раз повторила это, прежде чем темноволосый дал ей пощечину.

— Говори то, что мы хотим знать, — тихо, почти нежно прошипел темноволосый. — Зачем ты подвергаешь себя лишним мукам? Неужели оно того стоит?

— Я… я не знаю… — снова слетело с губ Джины.

Темноволосый обернулся и посмотрел на второго человека в помещении. Джина прищурилась, но как она ни старалась, фигура в другом конце комнаты оставалась темной тенью. Она направила взгляд в потолок. Должно быть, когда-то здесь находился завод. Но почему они так с ней поступают? Она поняла: час ее смерти близок. Снова на ее тело обрушился град ударов.

— Ты, жалкая шлюха! — как безумный, закричал темноволосый. — Открой свою пасть!

Он схватил ее за щеки и притянул к себе, после чего плюнул ей в лицо.

— Прекрасно, — наконец решительно произнес он. — Ты сама напросилась.

Перед ее глазами появилась его вторая рука. Она увидела, как сверкнул металл, отражая свет. Она закричала, ощутив острую боль в верхней части туловища. Боль лишала ее разума. Она продолжала кричать, но темноволосый зажал ей рукой рот. Она потеряла сознание, и боль исчезла в милостивом обмороке.

Монастырь Этталь, Верхняя Бавария…

Лиза Герман рано отправилась в путь к монастырю в маленьком и уютном местечке Этталь, расположенном менее чем в десяти километрах от Гармиш-Партенкирхена. Ее сопровождал полицейский художник. У Буковски опять было что-то на уме, и он не хотел разбираться со словами монаха, который, возможно, видел убийцу брата Рейнгарда и так путано говорил во время первого допроса.

— Поезжай-ка в монастырь одна, — заявил ей Буковски. — Ты явно гораздо лучше справляешься с сумасшедшими, чем я.

Скрипя зубами, Лиза села в машину. Интересно, что же задумал старик, спрашивала она себя во время поездки. Буковски предпочитал держать информацию и все идеи при себе, а ей это категорически не нравилось.

В конце концов, сейчас полицейские работают в команде. А хорошая коллективная работа возможна только при том условии, если каждый член команды в курсе всех деталей. Впрочем, Буковски — полицейский старой закалки, и происшедшие перемены, по-видимому, никак его не затронули. И надо же такому случиться, что именно он стал ее шефом!

Лизу и художника провели во вместительный офис в административном здании огромного монастыря, где она стала с нетерпением ждать появления аббата, предаваясь размышлениям. Когда дверь открылась и аббат в сопровождении брата Франциска вошел в помещение, Лиза встала и покосилась на свои часы.

— Вы должны извинить нас, — поприветствовал их аббат, протягивая руку. — Сейчас у меня появилось столько забот. Нужно составить планы на будущий учебный год, скоро наши ученики вернутся с каникул в интернат. Сегодня даже духовному лицу приходится заниматься столь многими светскими делами, что на остальное почти не остается времени.

Лиза кивнула.

— Я понимаю. У вас огромный монастырь.

— Да, школа, интернат, собственная пивоварня и гостиница. И помимо этого — еще и суета вокруг жестокого преступления по отношению к нашему брату. Почти каждый день мне звонят родители наших воспитанников — они беспокоятся и хотят знать, в безопасности ли их дети за стенами монастыря. Поэтому мы очень заинтересованы в скорейшем раскрытии преступления.

— К сожалению, у нас до сих пор нет горячего следа, — призналась Лиза. — Поэтому важно, чтобы брат Франциск как можно больше вспомнил о том человеке, которого он видел в ночь убийства перед комнатой жертвы. Наш художник нарисует фоторобот. И чем больше брат сможет вспомнить, тем выше наши шансы установить личность этого человека.

Аббат кивнул.

— Я объяснил это брату Франциску. Я долго говорил с ним. Но вы должны отнестись к нему с пониманием. Он все еще напуган и думает, что видел самого нечистого. Кроме того, я уже говорил вам о его болезни.

Все это время брат Франциск стоял в тени аббата, опустив голову и молитвенно сложив руки.

— Брат Франциск, — мягко произнес аббат и подвинул монаху стул рядом с художником. — Воля Господня также и в том, что грешники раскаиваются в своих поступках еще при жизни. Итак, брат, вспомни ночь убийства. Вспомни о мужчине, которого ты видел. Помоги полицейским, насколько это в твоих силах.

И аббат погладил брата Франциска по щеке.

Иерусалим, раскопки у дороги на Иерихон…

— Ее здесь нет, — удивленно заметила Яара. — Я всюду ее искала. Ни в палатке, ни возле раскопок. Никто не видел ее сегодня утром, а постель ее не тронута. Она, очевидно, вообще не вернулась из города. Джонатан Хоук поднял брови.

— Она просто хотела еще кое-что купить и вернуться на такси.

— А если с ней что-нибудь случилось?

Том пожал плечами.

— Я тоже считаю, что нам следует сообщить в полицию. Мы все знаем Джину. Она замужем за своей работой. Это совершенно на нее не похоже.

— Возможно, она с кем-нибудь познакомилась, — возразил Жан Коломбар. — Любовное приключение. В конце концов, она женщина.

Мошав бросил на него неодобрительный взгляд.

— Джина — археолог и только потом женщина. Даже если бы она с кем-то познакомилась, она, по крайней мере, явилась бы на работу вовремя. Я тоже думаю, что надо сообщить в полицию.

Джонатан Хоук тяжело вздохнул.

— Пожалуй, нам не остается другого выбора.

В этот момент в палатку вошел отец Филиппо. Он огляделся и увидел огорченные лица мужчин и женщин. Завтрак был давно закончен, и рабочие покинули палатку, чтобы снова приступить к раскопкам. Остались только профессор и его команда.

— Надеюсь, не помешал, — сказал отец Филиппо, остановившись перед столом. Хоук встал со скамьи и протянул ему руку.

— У нас пропала одна из сотрудниц, — объяснил он. — Вчера она ушла в город и до сих пор не вернулась.

Священник нахмурился.

— У нее нет знакомых в городе?

Джонатан Хоук покачал головой.

— Вы уже сообщили в полицию?

— Мы как раз обдумывали это, — ответил Жан Коломбар.

— Иерусалим — это Молох, — объяснил священник. — В течение дня улицы Иерусалима полны туристов, однако ночью он превращается в болото. Этот город опасен. А мир, якобы царящий здесь, весьма обманчив. Звоните в полицию. Будет лучше, если ее начнут искать.

Хоук кивнул и сунул руку в карман пиджака. С мобильным телефоном он вышел на улицу.

Отец Филиппо смотрел вслед профессору, пока тот не покинул палатку. Тогда он обернулся к оставшимся за столом.

— Сейчас, наверное, не совсем подходящий момент, но я хотел бы представиться вам. Я отец Филиппо из монастыря францисканцев в Иерусалиме. Декан университета Бар-Илан позволил мне немного осмотреться здесь. Жаль, что профессор Рафуль уже увез саркофаг с телом крестоносца. Я очень им заинтересовался, но, к сожалению, посмотреть на крестоносца мне, похоже, сейчас не удастся. Он ведь все еще находится на хранении у профессора Рафуля?