Танцор меча - Дженнифер Роберсон

– Теперь довольна? – прохрипел я, стараясь не шевелиться, чтобы не задеть ту часть моей анатомии, которой она меня чуть не лишила. – Тебе почти удалось сделать меня евнухом даже без ножа.

Дел выглядела раскаявшейся и несчастной, но голубые глаза лукаво блестели.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Это была уловка. Это нечестно.

Ну хоть это она понимала. Я лежал на боку, смотрел на нее, мечтая набраться сил, рвануться и снова повалить ее на песок. Но ясно было, что любое резкое – и даже нерезкое – движение вызовет страшнейшую боль, и я не стал пытаться.

– Аиды, женщина, зачем ты возишься с мечом? Ты можешь расправиться с мужчиной коленом.

– Я должна просить тебя сдаться, – напомнила она. – Или ты хочешь продолжить танец?

– Это был не танец, – отрезал я. – Мы нарушили правила. Но с продолжением, думаю, ничего не получится, – я хмуро посмотрел на нее. – Хорошо, баска, я сдаюсь. На этот раз. Наверняка даже шока придет в восторг оттого, что на его глазах женщина победила Песчаного Тигра.

Одной рукой она откинула назад растрепавшиеся волосы.

– Ты прав. Мы не соблюдали ритуалы. Мой кайдин был бы взбешен, но… Этому приему научили меня братья. Это женский прием.

Я сел и очень захотел снова лечь.

– ЭТОМУ тебя научили братья?

– Они говорили, что мне нужно иметь преимущество.

– Преимущество, – повторил я с отвращением. – Аиды, Дел… Ты чуть не лишила меня всех радостей жизни. И тебя бы не мучила совесть?

Она долго смотрела на меня, потом пожала плечами, повернулась и вышла из круга к шоке. Я умудрился подняться (пытаясь делать вид, что все в порядке), вложил Разящего в ножны, надел перевязь и застегнул. Перевязь Дел шока поднял сам и сам надел на нее, хотя и старался при этом не касаться ножен – знак глубочайшего уважения, так как обычно Ханджи держаться подальше от всего, что связано с мечами (большую часть времени также они относятся и к женщинам).

– Танец был хорош. Женщина была хороша. Тигр был не слишком хорош.

В душе я с ним согласился, но вслух ничего не сказал. Гордость не позволила.

Тем более в присутствии Дел.

– Ханджи нужны хорошие воины, – объявил шока. – Женщины Ханджи рожают плохих детей. Шока возьмет женщину с Севера в жены и освежит кровь Ханджи.

Я уставился на него. Дел, не понимавшая языка, резко взглянула на меня.

– Что он говорит?

Я улыбнулся.

– Он хочет жениться на тебе.

– Жениться на мне!

– Ты произвела на него впечатление, – я пожал плечами, наслаждаясь выражением ужаса на ее лице. – Он хочет иметь от тебя детей, воинов Ханджи, – я едва заметно кивнул. – Видишь, к чему привели твои выходки?

– Но я не могу выйти за него, – выдавила она сквозь стиснутые зубы. – Объясни ему, Тигр.

– Объясни сама. Это ты произвела на него такое впечатление.

Дел взглянула на меня, потом минуту смотрела на шоку и снова впилась в меня голубыми глазами. Надолго. Очевидно потеряв дар речи.

Я-то его не потерял, я просто не знал, как с дипломатической тонкостью преподнести мужчине отказ. В конце концов я прочистил горло и сказал первое, что пришло мне в голову.

– Эта женщина больше чем просто женщина Песчаного Тигра. Она его жена. Их благословило Солнце.

Он уставился на меня злобными черными глазками.

– Песчаный Тигр не говорил об этом шоке.

– Шока не спрашивал.

Дел хмурилась, прислушиваясь к нашему разговору.

Шока и Песчаный Тигр целую вечность сжигали друг друга взглядами, пока наконец старик не хмыкнул, отказываясь от своих притязаний.

– Я говорил: если женщина победит, она будет вольна сделать выбор. Женщина будет выбирать.

Я вздохнул с облегчением.

– Решай, кто тебе больше нравится, баска.

Дел долго молча смотрела на меня, демонстративно сравнивая нас. Я понимал, что она играла ради шоки, а сам не мог сказать ни слова, опасаясь обвинений вождя в том, что это я заставил Дел сделать нужный выбор.

И она это знала.

В конце концов Дел кивнула.

– У женщины есть муж, шока. Женщина выбирает его.

Я перевел.

О других достоинствах не скажу, но Ханджи честный народ. Шока сказал, что она может выбирать – он позволил ей выбрать. Он не мог взять назад свое слово, не потеряв уважения своих людей. Я решил, что для нас не все еще потеряно.

Шока посмотрел на меня с неприязнью, – лучше бы это была обычная ярость. Видимо он придумал что-то еще.

Я оказался прав.

– Шока ничего не обещал Песчаному Тигру. Его судьба – страдание. Поскольку женщина по своей воле выбрала его, она тоже будет страдать.

– Ну-у, – зашипел я.

– Что? – прошептала Дел.

– Мы свободны, – сказал я ей, – в определенном смысле.

Дел открыла рот, чтобы спросить что-то, но тут же закрыла его, увидев жест шоки. Через несколько минут к нам подъехали Золотое Кольцо и все тридцать девять воинов племени. Золотое Кольцо вел двух лошадей: серого мерина Дел и моего гнедого жеребца.

– Ты отправляешься, – сказал шока и сделал знак, благословляющий Солнце. Довольно ясное благословение.

Я вздохнул.

– Этого я и боялся.

– Да в чем дело? – взорвалась Дел.

– Это жертвоприношение солнцу. Они нас не убьют и не сварят… они предоставят солнцу сделать это.

– Тигр…

– Садись в седло, баска. Пора ехать, – я вскочил на жеребца. Помедлив, и Дел села на серого мерина.

Золотое Кольцо вез нас в пустыню. Час или два мы мотались кругами по дюнам, а потом он приказал нам слезть. И даже в этот момент, я думаю, Дел еще ничего не понимала. Даже когда два воина взяли поводья наших лошадей.

Я успел похлопать жеребца прежде чем его увели.

– Удачи, старик. Не забудь все свои выходки, – я ухмыльнулся, вспоминая его привычки. Кое-чему я сам его научил, а кое-что было у него от природы, бывают такие лошади.

Дел смотрела как уводили ее серого. И тут все поняла.

Никто из нас не сказал ни слова. Мы просто смотрели как Ханджи скрываются за горизонтом, превращаясь в черную неровную линию на фоне коричневого песка. Солнце припекало нам головы, напоминая о себе, и в тот миг я действительно хотел, чтобы оно было богом.

Потому что тогда мы могли бы с ним договориться.

Дел повернулась ко мне. Она ждала.

Я вздохнул и ответил на ее невысказанный вопрос:

– Надо идти. Может встретим караван.

– А если пойдем за Ханджи? По крайней мере мы знаем, где они.

– Нас посвятили солнцу, – напомнил я. – Если мы вернемся, они нас точно сварят.

– А тут мы зажаримся.

– Ну это еще неизвестно.

Мы посмотрели друг другу в глаза. На обожженном солнцем лице Дел гордость и вызов боролись со смирением. Победил здравый смысл. Она раздраженно покосилась на меня.