Драккары Одина - Андрей Зайцев

— Откуда ты идешь?

— С севера.

— Ты не похож на людей саами, — медленно проговорила девушка, продолжая внимательно изучать парня.

— Да, я не лапландец, — поспешил заверить ее Олаф. — Я приемный сын ярла Стейнара, сына Асмунда.

— Я не знаю никакого ярла Стейнара! — резко бросила девушка, нахмурившись. Очевидно, что-то в ответе юноши ей не понравилось.

— Он живет далеко от этих мест, — пояснил Олаф.

— Как же ты здесь оказался? — недоверчиво спросила обитательница лачуги.

— Во время бури нашу лодку занесло к этим берегам...

— Вашу лодку? — насторожилась девушка.

Олаф понял, что допустил промах. Ей не следовало откро­венно лгать. Он чувствовал, что она довольно проницательна, несмотря на юный возраст.

— Да, нашу лодку, — быстро нашелся Олаф. — Эта лодка принадлежит ярлу Стейнару.

— Почему же ты не утонул?

— Не знаю, — он пожал плечами. Страх куда-то пропал. Теперь незнакомка не казалась опасной. И руку с ножом она опустила. — Наверное, так было угодно богам.

— И ты хочешь, чтобы я тебе поверила?

— Он говорит правду, Хельга! — неожиданно послышался скрипучий хрипловатый голос, от которого у Олафа пробежа­ли мурашки по коже. Он резко обернулся и увидел старуху в грязноватом плаще из шерсти, стоявшую в нескольких шагах от порога лачуги.

— Но я ему не верю, бабушка, — с упрямством возразила девушка, которую назвали Хельгой. — Как мог этот мальчишка выжить в нашем краю?

— Я не мальчишка! — резко вскинул голову Олаф, смертель­но обидевшись на колкость. Ему оставалось только пожалеть, что эти слова были произнесены существом женского пола.

— В самом деле? — Хельга смерила его уничижительным взглядом, как будто забавляясь его обидой. — Что-то не по­хоже...

— Прощайте, — бросил Олаф, собираясь уйти.

— Не так скоро, мой мальчик.— услышал он голос Хафтура, вышедшего из зарослей. Было ясно, что он слышал если не весь разговор, то по крайней мере его завершающую часть. — Мы, в самом деле, нуждаемся в ночлеге...

— Это еще кто? — вспыхнула Хельга, сжав пальцы на рукоятке ножа.

— Нельзя отказывать странникам в ночлеге, — успокаивающе подняла правую руку старуха. — Они нам не опасны, Хельга.

— Ты знаешь, что делаешь, — сказала девушка, уступив.

— Напрасно ты, Олаф, не предупредил меня, — обратил­ся с упреком к подростку Хафтур. — Все могло закончиться гораздо хуже.

— Ты же не думаешь, что я мог испугаться этих женщин? -- громко воскликнул Олаф, краем глаза заметив, как отреаги­ровала на его фразу Хельга.

— У женщин бывают длинные руки, — задумчиво ска­зал Хафтур. — Их язык не всегда говорит то, о чем они думают. Позволь узнать, в какой земле мы сейчас находим­ся? — он выразительно глянул на старуху.

— Земля эта — Галоголанд. — Вы в четырех днях пути от Далекарлии, викинг, если пойдете на восток.

— Как тебя зовут?

— Боргни, — ответила старуха, не меняясь в лице. Каза­лось, это говорит не живой человек, а изваяние. — А это моя внучка, Хельга... Кто же ты?

— Я — Хафтур. А это Олаф, приемный сын ярла Стейнара, сына Асмунда, что когда-то жил в Хафс-фьорде, у тамошнего ярла, и спас от смерти его ребенка. Бурей нас занесло к ска­листому берегу в двух днях пути отсюда на север. Теперь мы идем домой, Боргни.

— Асмунд, Асмунд... — забормотала старуха, будто припо­миная. — Это не тот Асмунд, которого пикты приговорили к смерти и бросили в море с высокой скалы?

— Верно, он самый, — подтвердил удивленный Хафтур. — Откуда тебе это известно?

— А разве не слухами полнится земля, викинг? — усмех­нулась Боргни. — Асмунд выжил, несмотря на то, что у него были связаны руки. И поведал об этом людям. Мертвец уже ничего бы не рассказал.

— Это верно, — согласился Хафтур, внимательно разгляды­вая старуху. Что-то в ней показалось ему странным, но викинг не спешил раскрываться прежде времени. — Нам нужна лодка, Боргни, чтобы переправиться на тот берег.

— У нас нет лодки, — равнодушно молвила старуха.

— Как же вы живете вдвоем в такой глуши?

— Что здесь удивительного? — пожала плечами Боргни. — Пищи тут довольно, а человеку много не надо. Те, кто стремятся к дальним землям и умирают ради куска желтого металла... Чем они лучше нас?

Она прозрачно намекнула Хафтуру на его ремесло, но он не обиделся. С годами он перестал обращать внимание на подобные мелочи.

— Если у вас нет лодки, то можешь ли ты указать нам удобный путь к какому-нибудь селению?

— Я укажу тебе путь, викинг, но не сегодня, — ответила Боргни. — Ты наш гость. Поэтому не думай ни о чем. Зав­тра, когда встанет солнце, тебе будет лучше видно, куда идти дальше...

— Благодарю тебя, Боргни, за приглашение, — кивнул викинг, мельком взглянув на девушку, которая стояла чуть в стороне, прислушиваясь к разговору. — У нас есть моржовое мясо. Я буду рад, если ты разделишь с нами трапезу...

— Всегда приятно встретить хорошего охотника, — при­щурилась старуха, посмотрев куда-то за спину Хафтуру.

В этот момент Олаф, также внимательно прислушивав­шийся к разговору, почему-то подумал, что они здесь не одни. Кто-то, быть может, скрывался в зарослях, наблюдая за ними, и Боргни знала об этом. И сразу же смутное чувство тревоги вновь охватило его. Он посмотрел на Хафтура, но тот выглядел спокойным и невозмутимым. Тогда Олаф решил, что ему следует быть более выдержанным и не поддаваться пустым страхам.

— Я принесу мясо, Хафтур, — сказал он, глядя на девушку.

Хельга, казалось, потеряла интерес к пришельцам, и об­ратилась к своей бабушке с каким-то малозначительным во­просом.

— Не торопись, Олаф, — тихо произнес старый викинг, наблюдая за женщинами. — Когда поднимешься на холм, оглянись вокруг. Не хочу, чтобы кто-то нам помешал...

Юноша понимающе кивнул и направился к первона­чальному месту их ночевки. Слова Хафтура он расценил как обычное предостережение. Викинг часто говорил ему о том, что первым умирает потерявший бдительность и осторож­ность.

— Можно ли узнать, Боргни, как давно ты здесь живешь? — спросил Хафтур после ухода своего питомца.

— Вот уже десять зим прошло, как я поселилась в этом краю, — ответила старуха, по привычке не меняя выражения лица.

— Откуда же ты родом?

— Родилась я давно, — усмехнулась каким-то тайным мыслям Боргни. — Мой отец был из земли черных альвов, а служил он при дворе конунга данов Хродгара.

— Конунга Хродгара? — удивился Хафтур. Сколько же лет этой Боргни? Ведь даже отец его отца, старый викинг Торвальд, был мальчишкой, когда убили сына Хродгара и приписали это злодеяние неким таинственным мстителям из земли балтов.

— Да, конунга Хродгара, — подтвердила старуха. — Тебя, верно, удивляет мой возраст, викинг, а между тем это не должно тебя волновать, потому как я давно уже не интересую мужчин, а значит, не важно сколько мне зим — восемьдесят или все сто.

— Пожалуй, мне не так важно, сколько тебе зим, — со­гласился Хафтур, сознавая, что старуха, несмотря на годы, очень умна и проницательна. — А больше интересует имя твоего отца.

— Этого я тебе не скажу, старый воин, — немного резко­вато проговорила Боргни. — Потому как в отличие от вас, викингов, не люблю попусту перебирать свой род от первого колена. Довольно тебе и того, что моя мать — великая Рагна, та самая, которая предсказала, когда умрет король франков, прозванный Карлом Великим.

— Вельва Рагна? — задумчиво произнес Хафтур, теребя бо­роду. — Я слышал о ней, Боргни, много раз слышал в пору моей юности, но никогда не думал, что встречусь с ее дочерью.

— Человек не знает судьбы, ему предназначенной, и, проснув­шись поутру, не догадывается, что ждет его к вечеру, — моно­тонно пробормотала старуха, как будто забыв о существовании викинга. — А если придет ему в голову безумная мысль узнать свое будущее, уготованное норнами, то сделается несчастен он тотчас же, потому как не было еще на земле смертного, довольного своим уделом.

— Так ты колдунья? — догадался Хафтур.

— Скрывать это не имеет смысла, викинг. Удел колдуньи — жить в глуши и забыть о всех радостях человеческих...

— Но твоя мать знала и лучшие времена, — заметил Хафтур, оглянувшись.

Олаф с поклажей на спине уже спустился с холма и под­ходил к ним.

— Все, что было, — было, — с мрачной торжественностью произнесла Боргни. — А все, что будет, — тонкая нить. Оборви ее, и все исчезнет как сон... Еще неизвестно, была ли моя мать счастливее меня в ту пору, когда встретила моего отца.

Она загадочно улыбнулась, и у Хафтура в памяти ше­вельнулось старое, истертое годами воспоминание о какой-то страшной истории, случившейся с вельвой Рагной. Он не мог вспомнить точно, что же там произошло, только припомнил, что ее обвинили в убийстве... кого?

— Я все забрал, Хафтур, — проговорил между тем за­пыхавшийся от быстрой ходьбы юноша, сбросив поклажу у своих ног.