Водонос умер - Юсеф эль-Сибаи

Как-то вечером друзья направились в привычную для них кофейню. Шеххата был одет в свой полуновый пиджак, феска почищена и отглажена, галлябея выстирана, ботинки отремонтированы, шнурки на месте, носки подтянуты и подвязаны шпагатом. Он даже побрился, и теперь на подбородке его уже не торчали редкие седые волосы. От этого лицо его немного помолодело.

Пришли они в кофейню, заняли столик. Перебросились приветствиями с завсегдатаями. Шеххата стал здесь известным человеком. А незнакомые тоже обращали внимание. Один из таких спросил своего соседа:

— Чем занимается этот мужчина?

— Из тех, кто шагает впереди похоронной процессии.

— О боже, заступись! Отдали его от нас!

Шеххата услышал разговор этих двоих и крикнул насмешливо:

— Успокойся! Я не жалую своим присутствием похороны таких оборванцев, как ты.

Человек смутился, а завсегдатаи кофейни захохотали. Шеххата обратился к Шуше:

— Не сыграть ли нам в нарды?

— Согласен.

— Берегись, сегодня я в ударе, разделаю тебя под орех.

— Давай-давай, хвастайся… Что возьмем?

— Как обычно — кофе и кальян.

Шуша позвал официанта и попросил его принести требуемое. В это время Шеххата рассматривал сидящих с таким видом, как будто искал вполне определенное лицо. Вдруг он схватил приятеля за руку и нетерпеливо спросил:

— Послушай, не твой ли это знакомец?

— Какой еще?

— Да вот тот, Даббах.

— Ты имеешь в виду Шараф эд-Дина?

— Его самого.

Повернувшись в сторону, куда указывал Шеххата, Шуша увидел Шараф эд-Дина, гордо и непринужденно сидящего за столиком. Одной рукой он поминутно закручивал ус, а другой держал чубук кальяна. Шуша подтвердил:

— Он и есть. Но это вовсе не мой знакомец, а тем более приятель, — добавил Шуша.

— Вот если бы он был моим приятелем! — рассмеялся Шеххата. — О аллах, помоги мне сблизиться с этим человеком! Шараф эд-Дин, хоть взгляни на меня! Ну же, Шараф!

И обратился к Шуше:

— Больше всего на свете я ценю вот этих людей. Для меня уже достаточно того, что от него пахнет Азизой Нофал. Ведь он, как святой Радван. У него ключи от рая. Этот Радван посылает нам богинь.

Покачав с укоризной головой, Шуша заметил:

— Мы с тобой разные люди. Я таких терпеть не могу. Я всегда нахожу удовлетворение в молитве: «Аллах, избавь меня от греховных желаний». Больше всего унижают и закабаляют человека его желания. Особенно его губит страсть к женщинам. Отсюда жажда наживы, накопления богатства. Желание вкусно поесть превращает человека в раба своего желудка. Лучшая броня для человека от всех соблазнов жизни — воздержание. Если человек научится подавлять в себе желания, то он самый свободный и счастливый на свете. Такой может твердо идти по жизни, диктовать ей свою волю.

— А зачем все это, дорогой мой брат Шуша? Зачем диктовать жизни свою волю? Что же, для тебя так и не существует никаких соблазнов, у тебя нет никаких желаний? Тогда зачем живешь? Какой смысл в твоей свободе, если ты ничего не хочешь? В таком случае лучше оставить мир. Чем оправдывается жизнь на этом свете, как не желаниями, кое-какими соблазнами… Ведь и без того так редко удается удовлетворить свои желания… Если же тебя совсем ничего не интересует, тогда помирай!

— Не так легко исполнить желания, дорогой мой Шеххата. Можно всю жизнь за ними гоняться и все-таки не поймать.

— В этом-то прелесть жизни… Так мир устроен… Человек всегда бежит за тем, чего он хочет. Как только у тебя не оказывается того, чего ты хочешь, ты устремляешься за другим. Значит — живешь, дышишь, мыслишь… Представь — у тебя есть все, что ты только желаешь… Проходит очень немного времени, и тебе все это надоедает… Что же тогда? А-а, оставим, это не для тебя… Но дай нам пользоваться дарами жизни. Скажи, как можно познакомиться с этим молодцом… Даббахом?

— Очень просто… Пойди да обними его…

— Я серьезно говорю… Как принято знакомиться с такими, как он?

— Подольше и повыразительнее посмотри на него, и он сам придет к тебе, прямо сюда… Он и под землей увидит свою выгоду. Прошлый раз ты ему не показался достойным его внимания. Он очень разборчив в клиентах…

— А сегодня… есть надежда?

— Сейчас ты выглядишь совсем респектабельным… Начнем?

Шуша раскрыл нарды, потряс в руке кости и метнул:

— Шесть-четыре… Бросай ты!

Шеххата продолжал сидеть, не обращая внимания на нарды.

— Играй же! Чего ждешь? Кости перед тобой.

Но приятель даже руки не протянул. Шуша поднял глаза и увидел своего соседа с открытом ртом, вперившим взгляд в противоположную сторону улицы…

— О красота! — вдруг запел он. — Так вот ты какая, газель… Клянусь пророком, я смелый, быстрый, стрелок хороший… Я быстро влюбляюсь… Ты ранила мое сердце… Кроме тебя, нет для меня врача. Ты как зефир… Как мед… Умираю от восторга, о прекрасное создание!

Шуша пытался отвлечь его от такого неподобающего на людях занятия.

— Играй же! Люди смотрят!

— Играй, играй, а Луна с небес спустилась… Идет передо мной по тротуару… У меня что — глаз нет? Пока аллах не обидел, не слепой.

Тут Шеххата снова запел: «И пришел любимый твой, и приласкал… О сладость, о жасмин, о прекрасный вечер!..» Его любовные излияния продолжались довольно долго, до тех пор, пока Азиза Нофал не скрылась из виду. Шеххата отвернулся наконец от окна, схватил кости, метнул их со злостью и заговорил извиняющимся тоном!

— В таких случаях я теряю всякий разум… Витаю в облаках… Прости, брат… Сам знаю — нехорошо это, ни к чему… Но не могу сдержаться… Не обижайся на меня.

— Хватит… Все хорошо… Играй…

— Четыре-один! Здорово! Сейчас я тебе покажу! От меня теперь не вырвешься! И-эх, обыграю я тебя сегодня вчистую!

Но тут за его спиной раздался возглас:

— Салям алейкум!

Обернувшись, Шеххата увидел Даббаха и даже засветился от радости. Он с воодушевлением затараторил приветствия:

— Добро пожаловать! Благословение и молитва аллаха!.. Пожалуйста, муаллим Даббах! Тысяча приветов! Возьми стул и садись с нами… Сейчас заканчиваем. Сейчас я его обыграю, и все… Посмотри, его положение безнадежное… Привет, привет… Честь-то для нас какая!

Перебирая четки, Даббах вкрадчиво заговорил:

— Добрый товар имеем… Все больше из хороших семей…

— При чем здесь хорошие семьи? Не сватаемся… Терпеть не могу приличных людей!.. Однажды женился… Из хорошей семьи… Как ледышка была… Аж свет не мил был… Не-ет, приятель, уволь от детей хороших семей!

— Ладно, не надо… Есть и такие, которые тебе очень понравятся. Поверь…

— Где же они?

— В переулке Кябиба.

— Знаю их, до этого еще не опустился.

— Найдем других на твой вкус… Тут за углом.

— И этих знаю, не пойдет.

— А из тех, что живут в переулке Махлябия?

— Это в доме Шебары? Знаю.

— Чего ж ты сидишь здесь? Давай работать вместе.

Шеххата рассмеялся:

— Послушай, Даббах! Давай говорить прямо, без обиняков… Я хочу ту, что сейчас прошла мимо.

— Об Азизе Нофал говоришь?

— О ком же еще!

— Тебе не по карману.

— Сколько?

— Пятьдесят пиастров.

— Пятьдесят? За ночь?

— Не навсегда, конечно. Я же тебе говорил — дорога́!

— Сразу пятьдесят пиастров! За ночь… Это значит — пять похорон… Да…

— Пять чего?

— Так считать ты не умеешь… Сам с собой считаю (Шеххата понизил голос до шепота, чтобы никто не услышал). Как ни крути, а пятьдесят пиастров — это пять похорон. Да… Чтобы приятно провести одну ночь, нужно пять опечаленных семей… Тут нужна помощь бога Израэля… Не оставил бы нас без своей милости… Послал бы пять-шесть-семь покойников… Только ради Азизы Нофал… Только за кончики ее пальцев сам готов умереть. Авось бог сподобит… — Обращаясь к Даббаху.

— Пятьдесят пиастров? Целых пятьдесят?

— И ни гроша меньше!

— Может быть, немного скинешь? Сделай одолжение!

— Цены твердые.

— Шут с тобой, договорились. Где увидимся? Когда?

— Завтра вечером.

— Как увидимся?

— Здесь же, перед закатом. Дождусь тебя — и пойдем.

— Не опаздывай.

— Не-е, я точный. С пяти часов буду тебя ждать.

— По рукам!

— Деньги давай.

— Какие деньги? Состоится, тогда сполна получишь.

— Гони заранее!

Пришлось Шеххате лезть за кошельком. Вытащил монету в десять пиастров и протянул ее Даббаху:

— На, бери, новенькая!

— Мало.

— Больше нет с собой. Аллах милостив, получишь остальное.

Засунув монету в карман, Даббах распрощался. Шеххата остался вдвоем с Шушей. Они посидели еще немного и пошли домой.

Поужинали. Шеххата поиграл с Сейидом. Затем все разошлись по своим углам.

Только было Шуша присел у окна полюбоваться на звезды, раздался стук в дверь. Появился, словно призрак, Шеххата с дудкой. Он сел на край постели, помолчал немного и тихо произнес: