Израиль без обрезания. Роман-путеводитель - Наталья Лайдинен

Полный бред. Похоже, это заразное.

Еще минут десять я наблюдала, как Милка суетливо пыталась найти на ветках местечко получше, чтобы привязать трусы. Дамы толкались и шипели друг на друга. К моему изумлению, их все прибывало. И каждая вновь подъехавшая так и норовила подпрыгнуть и повыше привязать к веткам какой-нибудь очень интимный предмет. Массовое помешательство.

Когда мы отъехали от этого местечка, я вздохнула с облегчением. А Милка была просто счастлива и улыбалась блаженно.

– Какой прекрасный день! – философствовала она. – Ну, теперь женихов ждать будем! У нас же скоро светский выход – свадьба Юдифи. Это должно быть нечто! Мне уже тут подружки рассказали. Какая подготовка идет! Может, Шломо наконец обратит на меня внимание как мужчина и у нас все сложится?

– Да на тебя невозможно не обратить внимания! – совершенно искренне сказала я. – Ты всегда накрашена ярче всех. И разрезы на юбках у тебя самые глубокие. Да твой Шломо просто упадет, когда тебя увидит!

– Скорей бы! – томно вздохнула Милка.

В воскресенье, день свадьбы, моя подруга вырядилась в лучших праздничных традициях: длинное платье с широкой юбкой, накрученные рыжие букли, яркий макияж. Вдобавок – не меньше килограмма украшений из массивного желтого золота на разных местах.

– Ну как? – спросила она кокетливо, когда я садилась в машину.

– Умереть и не встать! – сказала я, подумав, что, если бы она вышла куда-то в таком виде в Москве, больше ей можно было бы уже нигде не появляться. – А что, так много золота везде – это нормально?

– Хороший тон! – благостно отозвалась Милка. – Куда же бабе без золота? Достаток демонстрирую. На самом деле это у нас в крови. Когда-то еврейский муж мог выйти на улицу и трижды прилюдно сказать, что он хочет развестись. После этого его жена должна была сразу уйти из дома в том, что на ней было. Поэтому еврейские женщины и навешивали на себя максимум украшений, чтобы быть готовыми к такому повороту событий.

– Ничего себе! – ахнула я.

– Может, это и байка, но поучительная. А ты что, так и пойдешь на свадьбу? – скептически осмотрела подруга мое черное скромное платьице. – Заморыш просто. Да так ты жениха никогда не найдешь! У нас надо, чтобы все было ярко, пышно, красиво!

– Ну их, женихов! – со смехом сказала я. – Мы же к Амуке съездили, теперь они сами нас отлавливать должны. Буду скромно сидеть в уголке, может, поснимаю немного… Просто посмотрю – очень интересно!

– Ты еще и камеру взяла с собой? – укоризненно спросила Милка. – Когда же ты танцевать собираешься? А знакомиться? Ох, точно упустишь шанс, отпугнешь всех мужиков.

– Да и ладно! Испугаются – значит, не судьба. Нам такие трусы не нужны. А с подарками-то что?

– А ничего. Деньги молодым оставим. Тут подарки на свадьбу дарить не принято.

– Мудро!

Незаметно, болтая и слегка препираясь, мы доехали до зала торжеств, где должна была состояться свадьба. Машин вокруг было уже полным-полно, мы с трудом нашли место для парковки.

– Ну, посмотри на меня! – Милка выпрыгнула из машины и покрутилась на каблуках, взбивая и без того крутые кудри. – Все о’кей?

– Более чем! – заверила я ее.

Мы подошли к входу в зал. К моему удивлению, нас встретила пара охранников и здоровый ящик-сейф, к которому прибывающие гости подходили по очереди, опуская в него надписанные конверты.

– Что это? – спросила я.

– Сейф для маны. Мы туда сейчас опустим деньги на свадьбу и наш подарок.

– А у меня конверта нет! – сказала я растерянно. – Я думала, это как-то по-другому делается.

– Балда ты все-таки! – в сердцах сказала Милка. – Ладно, давай ману и сколько ты хочешь дать сверху, положим все в один конверт, припишем еще твое имя. Чтобы знали, что ты не с пустыми руками пришла!

– Давай!

Рядом с сейфом лежали листы красивой бумаги и ручки. Мы отошли в сторонку, чтобы надписать конверт.

– Добрый вечер! – раздался сзади приятный мужской голос. – Вам помочь чем-нибудь?

Милка обернулась, непринужденно поправила грудь и начала щебетать приторно-кокетливо:

– Ой, Шломо! Какая радость! Какой праздник! Я вас от души поздравляю!

Я подняла глаза от конверта и встретилась взглядом с насмешливыми черными глазами. Они горели, как два уголька. Я невольно улыбнулась в ответ и наконец разглядела того самого Шломо, про которого за последние дни Милка прожужжала мне все уши.

Передо мной стоял высокий мужик лет пятидесяти в хорошем костюме с темным галстуком. Я сразу решила, что он совершенно не в моем вкусе, – крепко сбитый, коротко стриженный, с седеющей узкой бородкой. Куда ему до наших московских томных красавцев! Вдобавок через все лицо у него был шрам. Тот еще персонаж, на улице встретишь – испугаться можно, принять за бандита! Я удивилась, что он говорил по-русски почти без акцента. Почему-то, по рассказам Милки, я думала, что он коренной израильтянин.

В общем, любовь зла. Шломо оказался еще страшнее, чем я думала, слушая Милкины рассказы про бравого вояку. Хотя не без обаяния, надо признать. Я вздохнула и сделала подруге большие одобрительные глаза.

– Здравствуйте! – сказала я полковнику, отчего-то зацепившись взглядом за его шрам.

– Это Карина, моя подруга из Москвы, – засуетилась Милка, пытаясь заслонить меня от мужчины мечты своим мощным телом. – Она фотограф и никогда не была на еврейских свадьбах. Я решила ее взять с собой…

– И правильно сделала! Добро пожаловать! – улыбнулся он мне. – Меня Шломо зовут, я отец невесты.

– Поздравляю! – Я снова улыбнулась из-за Милкиного плеча. – Наверное, это очень волнительный день?

– Не говорите! Вся семья не спит уже неделю, начиная с хины. А сегодня вообще бессонная ночь. С утра Юдифь красили-наряжали, потом была фотосессия на заброшенной ферме…

– Это сейчас в Израиле модно, – встряла Милка, – устраивать свадебные съемки в разных кибуцах и на фермах, на фоне тракторов, сеновалов… Романтика!

– Неожиданно! – сказала я. – Но интересно! Надо в Москве такую традицию ввести! Могу себе это представить! Свадебная съемка для VIP-клиентов в бывшем подмосковном сов хозе «Черные грязи» на фоне ржавеющей сельхозтехники!

Шломо продолжал насмешливо смотреть на меня в упор. Я смутилась, почувствовав, что между нами пробежала неожиданная искорка.

– А как у хатана самочувствие? – спросила зардевшаяся до самых ушей Милка. – Хорошо погулял с друзьями?

– Отлично! – сказал Шломо и вновь обратился ко мне: – Это у нас традиция такая: накануне свадьбы хатан, то есть жених, дома не ночует, с друзьями гуляет, что-то вроде русского мальчишника.

– Понятно! – кивнула я. – Хотя гулянка накануне свадьбы может быть чревата неожиданностями.

– Обалдел, наверное, хатан, когда свою калу в свадебном наряде увидел? – продолжала между тем Милка, пытаясь привлечь к себе внимание Шломо.

– Да уж… Чуть не упал, бедняга. У нас тоже до дня свадьбы жених невесту в праздничном платье видеть не должен, – объяс нил мне Шломо.

– Надо же, у русских и евреев, оказывается, так много общего, даже приметы! – сказала я и набралась смелости: – А можно я немного поснимаю? Не каждый день удается на настоящей еврейской свадьбе погулять! Да и будет что потом в Москве подругам показать.

– Конечно! Только меня не снимайте! Я не слишком фотогеничен! – Шломо показал на шрам. Мы дружно рассмеялись.

– Ладно, буду снимать издалека! – подмигнула я.

– Договорились! Я сейчас иду с отцом жениха бумаги подписывать, вы развлекайтесь пока, выпейте! А там и веселье начнется! Увидимся еще! – сказал Шломо и ушел. Я заметила, что он обернулся и внимательно посмотрел на меня еще раз. Мне отчего-то стало не по себе от его взгляда.

– Ты поняла, какой он классный? – затараторила Милка. – Настоящий мачо, красавец! А как держится! Герой!

– Да, интересный, пожалуй, и в общении очень легкий… – рассеянно сказала я. – А он женат? Ты что-то мне ничего не говорила.

– Женат, конечно! – хитро улыбнулась Милка. – Но ходят слухи, что с женой у него не очень хорошо. Значит, у меня есть шанс! Только надо вести себя умно!

– Да уж! Ты смотри, не переборщи только! А то жена еще обидится ненароком, потом проблем не оберешься, – усмехнулась уже достаточно наученная горьким опытом я. – А какие это бумаги он подписывать ушел?

– А у нас традиция такая. Отцы и раввин должны подписать бумагу, в которой оговорено, за какую сумму продают невесту. То есть то, что жених должен будет компенсировать в случае развода. Потом жениха вызывают, чтобы он тоже руку приложил. Как только бумага подписана – брак юридически состоялся. Без присутствия невесты, заметь! В итоге все участники процедуры радуются, веселятся и держат друг друга за руки.

– Неплохо! Патриархат у вас тут дремучий, значит, процветает! А как сумму выкупа определяют, интересно?

– Ее раввин назначает, разную в каждом случае. А уж как он ее высчитывает, по каким старинным книгам – тайна, покрытая мраком. Но интуиция мне подсказывает… – Милка подмигнула мне, – что в этом случае выкуп не будет маленьким! Что, пошли?