Княжна (СИ) - Свидерская Маргарита Игоревна

Над местностью возвышалась башня, на самом верху Ольга приметила сторожей, которые охраняли этот мини-цех под открытым небом. Внизу был навес, там сидели и стояли поляницы. Лесна подошла к ним и, оставив два десятка из своего отряда, отпустила тех, что несли до них караул. Здесь, у теплых колпачков, и заночевали.

Утром отряд двинулся дальше. Лес существенно поредел, вместо деревьев было много пней и печей для угля. Шло тепло, совсем ненужное в летний день, становившимся жарким. Вскоре Ольга рассмотрела новое сооружение, напоминающее колпачки, но крупнее, более приплюснутое и с отверстиями, круглыми, у самого низа. На привале она подошла к одному. Оказалось, в небольшой холм врылись, окольцевав его, еще какие-то печи. Рядом стоял сильный запах серы, и еще чем-то воняло, валялись многочисленные куски непонятного цвета и древесный уголь. Лежала, совсем уж незначительных размеров, кучка. Взяв в руки небольшой кусок, Ольга рассмотрела, первым делом, ощутив его тяжесть.

"Железо! Вот какие пирожки здесь "выпекают"! Но так мало, что действительно – пирожки…" – она окинула взглядом жалкие кучки металла возле печей, сравнив с воспоминаниями из прошлой жизни. Прикинув вес того, что станет металлом, стало отчего-то грустно – получилось приблизительно килограмм десять. Почему-то настойчиво всплывали картинки с домнами в современном мире, да и "Царь-пушка", "Царь-колокол" были велики. Несоответствие объемов металла и этих маленьких печей, производящих железо бросалось глаза. Да и вообще Ольге казалось, что все здесь должны бегать с большими мечами, а уж ножи-то на поясе должны иметь от мала до велика. Опять же римляне, греки, персы – кагорты, тысячи воинов в доспехах… А здесь – луки, стрелы, топоры… Почему? Ответа не было.

Утром Лесна назначила старшую в небольшом отряде и указала "место службы". Добирались к нему по тропочке, прибыли к полудню. Ольга от удивления аж присвистнула – болото!

Обычное.

С лягушками.

Холмики и мутная зеленоватая вода.

И комаров тучи. Вьются поодаль, отгоняемые дымом костров. От берега, везде настланы деревянные мостки, прочные, не на один год службы, убегают вглубь болота. Между ними много плотов с людьми, напоминают обитаемые острова, но не стоят долго на месте, перемещаются по водоему. Один из обитателей такого острова держит длинный шест, опустил – стоит плот на месте. Налег мужик с силой на жердину и оттолкнулся плавно, вытащил ее с трудом, под хлюпанье вязкой пузырящейся массы, и сдвинулся остров с места. Второй "житель", пока на месте стоят, погружает в воду большой ковш, размером с ведро, и, черпнув, вытягивает, осторожно вываливает в плетеные корзины, что стоят на плоту. Вода льется, плещется со всех щелей, уходит обратно в болото. Непонятная мутная масса постепенно оседает в плетеной корзине, которую наполняют доверху. Ее сгружают с плотов и по мосткам перетаскивают для просушки, подальше от болота, на открытое пространство. То, что Ольга приняла поначалу за ил, не показалось, это была смесь его с рудой, небольшими комочками ржавого цвета.

"Прям болотная Венеция! И кого здесь охранять? Лягушек? Чудно, право слово!"

Отстояв положенный срок в охране черпальщиков, Ольга усталой свалилась спать, поближе к огню, для спасения от комаров. Служба оказалась нудной и однообразной, дневной дозор ничем не отличался от ночного. Под многочисленные костры и факелы, таинственные колышущие тени, преломляемые белым дымом, просыпалось болото. Оно хлюпало, вздыхало и охало, навевая какой-то первозданный страх перед неведомым. Не веря в водяных и нечисть, но допуская некие таинственные силы – в этом мире все возможно, Ольга вынимала нож и всегда держала наготове вложенный болт.

Место, откуда Ольга наблюдала за работой болотных рудокопов, обычно находилось на дереве – и сухо, и обзор. Но вечером приходилось спускаться и брести к лагерю, тогда она проваливалась по щиколотки и, просохшие за день ноги, вновь окунались в проступающую болотную жижу, пока добредала и взбиралась на мостки… Прибежав на стоянку, тут же сбрасывала обувку и сушилась, глядя на скукоженную кожу ног. Девушка сочувствовала тем, с плотов: они весь день стояли в воде. И это, чтобы добыть жалкие кучки мокрого ила с рудой…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Раздражало собственное непонимание: в чем состоит ее охрана? Следить за уставшими от монотонного и изнурительного труда черпальщиками? Чтобы не унесли за пазухой ком грязи? Быть спасателем в случае, если перегрузят плот, и он перевернется? Так пока она по мосткам прибежит к месту, всех утянет на дно. Быстрее отреагируют те, кто рядом: шесты протянут и вытащат, если тонущим повезет, и не накроет вонючая и мутная волна.

"И так пройдет вся моя жизнь?!. Безрадостное, однако, будущее!"

Однообразие закончилось, едва Лесна вечером сообщила, что пора бы познакомить рудокопов с самострелами. На поляне собрались поляницы, заняв место поближе к разложенному на холстине оружию. В некотором отдалении топтались мужики. Они тихо перешептывались, изредка бросали любопытные взгляды то на самострелы, то на товарищей, что под руководством Лесны вкапывали столбы с мишенями на разные расстояния. На лицах рудокопов читалось недоумение и полное отсутствие заинтересованности.

Ольга и предводительница поляниц одновременно вышли на середину. В душе у девушки зародилось сомнение – рудокопы совершенно не проявляли любопытства к оружию: лежит оно себе, пусть и лежит – не их дело. Вот солнышко-то все выше поднимается – а они драгоценные часы работы прогуливают, некоторые обеспокоенно поглядывали вверх.

– Великая Мать – Макоши сделала дар одной из наших сестер – там лежит новое оружие, – начала Лесна.

Рудокопы лениво проследили взглядом в направлении руки, которой взмахнула девушка, но реакции не последовало. Никакой.

– Все знают, как сложно стать настоящим лучником-воином. Новое оружие поможет вам освоиться быстро и легко бить противника.

– И зачем оно нам надо? – прозвучало наконец-то из глубины толпы.

– Вы сможете самостоятельно защищать свои дома и жизни, – неуверенно произнесла Лесна. Девушка и сама-то толком не знала: для чего навязывать мужикам самострелы, есть ведь они – охрана – поляницы! При нападении грабителей – отобьются. А если и еще дальше рассуждать – рудокопы за службу платят справно и хорошо – дашь им оружие – нанимать перестанут. Точно княжеская задумка – ни для ума, ни для дела и пользы никакой!

Ольга поняла – дело ее проваливается с каждым словом Лесны – не может человек, не понимающий сути, рекламировать продукт! Для Лесны самострел – княжеская забава, для мужиков – кто их знает, что они думают.

"Смотрят как баран на новые ворота!.. Надо спасать положение. Иначе никакого прогресса не выйдет!"

Девушка подошла к самострелам. Взяла в руки, быстро уложила болт и, упав на колено, выпустила его в направлении первой мишени. Болт попал в яблочко, с треском пробив доску.

Рудокопы оживились. Какая-никакая, а забава! Ольга, правда, не поняла, что именно понравилось и решила продолжить представление. Она и руку меняла, и приседала, пришлось даже прилечь за пень, продемонстрировав импровизированную стрельбу из засады. Исчерпав весь набор, Ольга подошла к зрителям.

– Поляницы всегда метко стреляли, этим нас не удивишь… – произнес высокий мужчина, ловким жестом сбив свой колпак на лоб.

– А не для того самострел принесен.

– И для чего? – из-за спины первого, сначала с опаской, потом храбрее, появился плечистый, коренастый рудокоп. Он оправил рубаху, разогнав складки на груди и убрав их за спину, сделал решительный шаг вперед.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Во-во! Давай, оправдай свое имя, Первуша! – хихикнули сзади.

Рудокоп обернулся и погрозил товарищам в ответ кулаком. Видимо, шутка была давнишней и обидных эмоций не вызывала, но требовала внимания и острастки, чтобы попустительство не привело к более серьезным результатам.

– Ну. Вот он я. Готов, – повернулся мужчина к поляницам. Ольга рассмотрела его поближе и удивилась – беглый взгляд оказался ошибочным перед нею стоял не муж, а юноша – смельчак был молод, борода лишь пробивалась на подбородке светлым пушком, и совсем не коренастым – крепким, напоминающим молодой дуб, что только-только входит в силу.