Проклятие Синей Розы (СИ) - Ерова Мария

 - Постой. – наконец, дар речи вернулся и к нему. – Подожди. Это же не о тебе, да? В наше время нет никаких сумасшедших охотников за нечистью!

Его глаза блестели непонятным гневом, и он сам не понимал, что с ним не так и почему казавшаяся какой-то сказочной история о совершенно незнакомых людях так задела его нервы.

- Нет. Эта история о моих родителях. Кэтрин оказалась беременной после той жуткой ночи. И у неё родилась я, хотя она до последнего надеялась, что у неё родится мальчик.

- Почему? – не понял Хейден.

- Дело в том, что все мужчины нашей стаи в ту ночь сложили свои головы под вражеским оружием. Да и почти все женщины тоже. Остались лишь немногие, но и они протянули недолго. Видишь ли, мы очень зависимы от своей пары. Волколаки выбирают её раз и на всю жизнь, то есть после гибели своего мужчины, мы не можем связать жизнь с другими  и завести от них потомство. Раз и навсегда. Эта связь порой убивает. Те женщины, что выжили, умерли от тоски по своим мужьям. И во всём лесу остались лишь моя бабка Шейла и Кэтрин – моя мать. Это всё. И на нас наш род завершиться, если я не рожу детей. Потому как Шейла стара и её пара тоже утеряна безвозвратно.

- А где сейчас твоя мать? – погружаясь всё больше в бездну раздумий, поинтересовался Хейд.

- Она давно мертва. – сухо ответила знахарка. – И, прошу, больше не спрашивай меня об этом. История моего племени течёт по моим венам, память не стирается, она передаётся от поколения к поколению. И иногда боль бывает просто невыносимой.

С этими словами Марисоль встала, чтобы уйти. Хейдену показалось, или в её глазах блеснули слёзы?

И вот всё было ясно теперь как божий день, но что-то всё-таки не давало ему покоя. Какая-то не состыковка. События. Время?

Он обязательно это выяснит. Потому что Марисоль явно что-то скрывала.

Глава тридцать третья. Поцелуй.

Теплое дыхание уже коснулось губ Лауры, и о боже, как ей сейчас хотелось этого поцелуя! Безрассудство было не в счёт, девушка никогда не отличалась порывистостью или легкомыслием. Но этот мужчина оказался просто магнитом, вытаскивающим на свет божий все её тайные желания; словно её мечты были железными гвоздиками, запрятанными глубоко внутри души, и она не могла, просто не хотела сопротивляться.

Однако едва его мягкие, такие соблазнительные губы коснулись её губ, Лауру как холодной водой окатило. Да что такое она творит?!

Отпрянув от мужчины, девушка возмущенно залепетала:

- Что Вы себе позволяете, месье Бертран? Я Вам не какая-нибудь уличная девка, чтобы вот так можно было меня целовать!

Возмущение выдалось почти правдоподобным, ведь в голосе мисс Клабан не проскользнуло и нотки злости.

А вот француз смутился по-настоящему.

- Простите меня, я не хотел… Я думал, Вы спите… - забормотал он, не зная, какие слова извинения тут уместны.

- То есть, Вы хотели воспользоваться ситуацией, то есть моим предполагаемым сном, и делать то, что Вашей душе угодно?!

- Боже, нет…

Гаспар поднялся с постели и закрутил головой, словно хотел стряхнуть с себя все летящие в его сторону обвинения.

- Нет, Лаура. Нет! Я не знаю, что на меня нашло на самом деле. Просто я засмотрелся на тебя, спящую, такую нежную и умиротворённую. И мне захотелось… Да, мне захотелось тебя поцеловать! Ничего дурного, только этот невинный поцелуй.

Он наконец-то осмелился поднять глаза на девушку, чтобы с облегчением отметить: она не злилась. Смотрела строго, но спокойно, будто изучала его. И тогда он продолжил, чуть понизив голос:

- Уличных девок не целуют, моя дорогая мисс Клабан. Они предназначены для другого. Целуют только тех, кто бесконечно дорог сердцу. Чья душа роднее тебе, чем твоя собственная. Целуют того, кого любят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Лаура неотрывно смотрела на хозяина поместья, и по мере произносимой им речи её тонкая бровь выгибалась всё сильнее. Он что, правда думает, что её можно пронять романтичным возвышенным бредом?

Возможно…

- Месье Бертран…

- Прошу тебя, просто Гаспар! – как-то порывисто воскликнул он, пребывая явно в возбуждённом состоянии. – Это невыносимо то и дело слышать от тебя «Вы»… Мы не чужие люди, уже не чужие. Пожалуйста! И никогда не были… Я и Розабэль, мы любили друг друга. Очень любили… И я чувствую её здесь. Её душу. И мне так хочется вновь к ней прикоснуться…

Его рука потянулась к щеке Лауры, но замерла, наткнувшись на возмущённый непримиримый взгляд девушки.

- Вы обещали мне! – скрипнула она зубами. – Не называть меня этим именем. И не смейте больше ко мне прикасаться! Понимаю, Вы тут, возможно, без женщины уже энное количество лет! Но это вовсе не значит, что я должна заменить ту, что Вы потеряли, только из-за того, что Вы что-то там себе нафантазировали!

Гаспар посмотрел на неё исподлобья, как побитая собака, и девушке вдруг стало совестно. Но гуляющая по поместью неведомая агрессивная нечисть, невозможность выбраться из заколдованного поместья и общая усталость не могли пройти бесследно.

- Я просто хочу уйти отсюда. – справляясь с гневом, что так и норовил выскользнуть наружу с каждым новым словом, произнесла Лаура. – Разыскать брата и вернуться домой! И забыть всё, что здесь случилось…

- Ты уже дома. – не отставал месье Бертран. – Дома,  Лаура. Розабэль. Девочка моя. Ma rose<a l:href="#n_4" type="note">[4]</a>. Тебе придётся поверить…

Лаура не намерена была больше это выслушивать и решительно направилась к двери.

- Остановись! – француз бросился на перехват. - Теперь до утра не выйти!

Он не шутил, это Лаура поняла по разгоравшемуся страху в его глазах. И это при том, что месье Бертран не создавал впечатление трусливого человека. Но девушка отступать не собиралась.

- Я не лягу спать с Вами в одной комнате после случившегося! Лучше пусть меня сожрёт эта сущность, чем Вы опять наброситесь на меня с поцелуем. – упрямо поджала губы девушка.

Гаспар не обиделся.                                                                         

- Сделаем проще – не будем спать всю ночь. Только, умоляю, не выходи из комнаты. Кровать и всё остальное в твоём распоряжении. Располагайся!

Лаура тяжко вздохнула. Что ей оставалось делать?

Глава тридцать четвёртая. Истина.

- Марисоль?

Девушка удивлённо подняла голову от подушки. В её маленьком уютном домике было темно, так, что ничего нельзя было разглядеть. Дверь и оконные ставни были закрыты на засов, свечи потушены. Да и они давно легли спать – знахарка в своей постели, Хейден на тюфяке, набитом соломой, в противоположном углу комнаты.

И она, мучимая бессонницей, думала, что он давно спит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но удивило её совсем другое. Он впервые назвал её по имени. Вроде бы ничего такого, но сердце ускорилось, заюлило, будто в любви он ей признался. Мысленно шикнув на разыгравшееся воображение, девушка отозвалась.

- Чего тебе? – как можно более безразлично отозвалась девушка.

- Я был там. За заслоном на Чёртовой пустоши. Когда  потерял сознание. Недолго, но… Я видел поместье, сам дом. И девочку. Маленькую девочку в белом платье. Её же видела и Лаура, перед тем, как пропасть. Может быть, ты что-то знаешь об этом? Чей это ребёнок? Что она делает там? Ты говорила, что там никому не выжить. Но вот живое доказательство тому, что ты ошибалась.

Хорошо, что темнота сейчас скрывала их лица. Марисоль надеялась, что он скажет ей что-то такое, может быть, личное, сокровенное. Что хочет услышать любая девушка от парня, который ей нравится. Ведь она видела, чувствовала, какое впечатление произвёл на него рассказ о прошлом её семьи. И она надеялась, что Хейден, прочувствовав это, проникнется к ней большим участием. Но он опять твердил о своей сводной сестре, даже не подозревая, как невыносимо ей слушать об этом.