Под крылом дракона - Терри Лу

— Нет! — твердо сказала я.

И тогда Джалу прыгнул.

Грубо схватив за руки, он скрутил и повалил меня на пол. Я верещала как резаная и слабо брыкалась, больше всего на свете боясь раздавить визжащего на той же ноте мышонка…

В какой-то момент я вдруг почувствовала, что острые иглы зубов впиваются мне в запястье. Резкая боль скрутила тело. Язык мгновенно опух и залепил горло так, что я едва могла дышать.

— Лис! — Я смутно видела склоненное надо мной лицо. Бледное, некрасивое, с острыми чертами и огромными круглыми, как у птицы, глазами.

Грубые руки встряхнули меня за плечи.

Окружающий мир медленно обретал четкость. Я сидела, привалившись спиной к ледяной стене. Под рубашкой копошилось что-то теплое, испуганно дрожащее…

Я накрыла мышонка рукой. Тот пискнул и замер.

— Ты… ты… — Дракон, сидящий на полу рядом, был растрепан, смертельно бледен, на левой скуле прямо под сочным фингалом красовалась глубокая кровоточащая царапина.

— Ты едва не погиб, идиот! — заорал он.

Я виновато шмыгнула носом.

— Ну не погиб же…

Джалу сцепил и расцепил пальцы перед грудью, несколько раз глубоко вздохнул.

— Не могу понять, почему ты еще жив… — признался он. — Но если твой организм справился с ядом один раз — это не значит, что в следующий раз ты не склеишь крылья, глупый мальчишка! Так что не зли меня и отдай эту мышь, саламандр-ра тебя раздери!

— Ни за что! — отрезала я, упрямо вздергивая подбородок.

— Ну как знаешь!

Вскочив, дракон заметался по комнате, словно ураган, сметая мебель и обрушивая кухонную утварь.

— Если тебе так не терпится умереть… — процедил он, обжигая меня взглядом, — воля твоя! Но постарайся сделать это за пределами моего замка!

На этой патетической ноте Джалу вылетел из кухни, хлопнув дверью так, что та едва не слетела с петель.

Я всхлипнула, чувствуя, как по щекам текут неожиданные слезы. Только сейчас я сообразила, как же сильно испугалась, и непонятно, за кого больше — за себя или за мышонка… Хотя чего лукавить, собственная жизнь мне все же была дороже, но настоящие герои в таком не признаются…

Вытерев грязной пятерней щеки, я развернула рубашку. Мышонок, будто утопающий за спасательный круг, тут же уцепился лапками за мой палец.

— Эй, малыш, — пробормотала я, — мы умудрились разозлить дракона…

Я подняла руку. Зверек, крепко держась за палец и вися вверх тормашками, захлопал тонкими перепончатыми крыльями.

— Но ведь он волновался… — Внезапно я поняла, что от этой мысли меня распирает настоящее счастье.

Мышонок продемонстрировал ряд острых зубов и вдруг отчетливо произнес:

— Хууб!

Охнув, я поднесла мышонка к глазам.

— Ты что… говорить умеешь?!

— Хууб! — Зверек попытался лизнуть мой нос, вытягивая длинный и яркий, как жвачка, язык.

Похоже, это таинственное слово было единственным в арсенале арахонской мыши.

— А знаешь, у всех приличных домашних питомцев должно быть имя, — наставительно сказала я, слегка потряхивая ладонью в воздухе. Зверек держался крепко. — Как же мне тебя назвать?

— Хууб! — веско сказал мышонок.

Я сделала ему козу, он заагукал, пуская слюнявые пузыри.

— Эй, не указывай мне, я здесь за старшего! — произнесла я сурово.

Зверек виновато запрядал ушами, скрыв глаза за пленочкой нижних век.

— Может быть, Наф-Наф? — спросила я, разглядывая влажный дергающийся пятачок своего питомца.

— Хууб! — пискнул мышонок, демонстрируя крыло с тонкими розовыми прожилками.

— Будешь пререкаться — назову Пафнутием! — строго сказала я.

Зверек молчал, таращась на меня глазами нагадившего в тапки щенка.

— Ну хорошо, — я не могла противиться такому взгляду. — Что ты предлагаешь?

— Хууб… — нерешительно пискнул мышонок, умильно наклоняя голову набок.

Я хмыкнула. Да он из меня веревки вьет!

— Что ж, Хууб так Хууб.

ГЛАВА 8

ДРАКОНЬИ СКАЗКИ

Окончательно сморенный переживаниями и полным желудком, Хууб заснул, свернувшись калачиком в моей ладони.

Не зная, куда пристроить это сопящее чудо, я вернулась в свою комнату и долго искала школьную сумку, благоразумно прихваченную с Земли. Наконец обнаружила ее в дальнем пыльном углу под кроватью. Во внутреннем кармане с помощью салфеток и носового платка я обустроила уютное гнездышко. Лишенный тепла ладони мышонок недовольно завозился и даже попытался саботировать транспортировку на новое лежбище, цепляясь острыми коготками за пальцы, но вскоре смирился и, зарывшись с головой в хрустящие салфетки, засопел с утроенной силой.

Вытерев лоб и чувствуя себя матерью многодетной семьи, я осторожно закинула сумку на плечо так, чтоб она не слишком билась о бедра при ходьбе, и отправилась блуждать по замку.

Ну не сиделось мне на месте! Помнится, в школе я частенько сбегала с уроков и даже пристрастила к этому неблагому занятию прилежного в общем-то Джастина. За что не раз бывала наказана учителями и родителями, слыла разгильдяйкой и злостной хулиганкой. Хотя училась на удивление неплохо. В отличниках, конечно, не числилась, зато регулярно выходила в хорошисты — неблагоприятную статистику разбавляли литература, иностранные языки, к которым я питала слабость, и, как ни странно, физика…

Уж не знаю, почему я вдруг ударилась в школьные воспоминания — то ли из-за сумки с тетрадками, прижатой к боку, то ли из-за того, что скучала по тем временам… Чувствуя предательскую влагу на ресницах, я с силой потерла глаза. «Те времена» — звучало так, будто все было в далеком прошлом… Но ведь я здесь меньше недели! Так откуда это странное чувство, что моя жизнь в родном мире превратилась в выцветший снимок? С каждым днем становящийся все бледнее…

Внезапно я обнаружила, что вот уже некоторое время топчусь возле знакомой двери, окованной стальными полосами. Из приоткрытой щели тянуло мягким теплом и дымом.

Я поймала себя на мысли, что в который раз собираюсь явиться перед драконом с виновато насупленным лицом. Неудивительно, что он хочет как можно скорее избавиться от такого источника неприятностей…

Дверь с недовольным ворчанием отворилась, пропуская меня в комнату.

Сидя на корточках перед камином, Джалу забрасывал в жадную огненную пасть поленца, сложенные рядом аккуратной кучкой.

Мое появление он проигнорировал.

Потоптавшись у входа, я негромко кашлянула. Может, извиниться? Я закусила губу. Извинения были настолько непривычны для меня, что одна мысль об этом приносила почти физический дискомфорт.