Клеймо смерти - Питер Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И наконец, неизвестная женщина, чьи останки обнаружены в Лагуне. Женщина с длинными каштановыми волосами.
Тридцать лет – срок немалый. Но из истории серийных убийц, дела которых рассматривались на ежегодных симпозиумах Международной ассоциации следователей в США, он знал, что долгие паузы не так уж редки. Перерыв в двадцать лет – вполне обычное дело. Деннис Рейдер, живший в городке Уичита, штат Канзас, и называвший себя СПУ[9], таился пятнадцать лет и уже приготовился нанести следующий удар, когда его наконец задержали. Первая серия убийств закончилась, когда у него родился ребенок.
Год назад он работал по делу серийного насильника, забиравшего туфли своих жертв, – у того тоже был многолетний перерыв, вызванный женитьбой.
Тридцать лет. Не слишком ли долго?
37
Суббота, 13 декабря
Он называл это охотой.
Хорошее слово. Звучное. Приятное на слух.
Его охотничьими угодьями был весь город. В летние месяцы, надев блейзер и соломенную шляпу набекрень, он регулярно прогуливался под арками и вдоль пирса. Потом садился в вагончик «Уолкс рейлуэй» – ему нравилась интимная теснота жестких сидений – и рассказывал случайным попутчикам, что поезд идет по старейшей из ныне действующих железных дорог. Рассказывал подробно, утомляя слушателей фактами.
Бывая на охоте, прогуливаясь или сидя между гроклами[10], он тайком фотографировал тех, кто мог бы стать следующим проектом.
Теперь фотографировать стало намного легче благодаря камере в айфоне. Потенциальные проекты видели только разговаривающего по телефону мужчину. Они и не догадывались, что станут частью его Зала славы. Ему нравилось подолгу изучать их всех. И планировать. Листочки с записями заполняли каталожные ящики в его ССМ – Совершенно Секретном Месте, – где он занимался иногда планированием. Там ему никто не мешал думать, там его не отвлекали проекты, и ему нравилось, что место такое открытое.
ССМ! Ему это нравилось!
Особенно внимательно он изучал тех, кто буквально излучал уязвимость. Уязвимы в какой-то момент жизни бывают все, но некоторые уязвимы постоянно. Эти люди выказывают наибольший страх. И он хотел, чтобы они боялись его. Очень сильно боялись. Видеть страх – это возбуждало его сильнее всего. Слышать страх. Чувствовать страх. Осязать страх. Обонять страх.
Ему нравилось вести за потенциальными проектами долгое наблюдение. Иногда оно растягивалось на месяцы. Нравилось следить за ними. Конечно, большинство просто шли на станцию и возвращались туда, откуда приехали. Кто-то ездил на машине. Таких он терял. Но некоторые шли домой пешком или садились в автобус. С ними было легче.
Были у него и самые любимые вечера – вторник, пятница и суббота. Особенно Уэст-стрит в Брайтоне, где так легко быть невидимкой. Пестрая, шумная улица – он называл ее Чав-Сентрал – шла от брайтонской Часовой башни до набережной. Галереи игровых автоматов и клубы. Пьяные, едва ли не голые девицы. Шумные девичники и мальчишники в нелепых нарядах. И все это под бдительным взором полицейских. Коллектор человеческих отбросов. Помойная яма.
И он всегда был готов немного ее очистить.
Например, вот от этой, катившей, виляя из стороны в сторону, без огней, на своем велосипеде в сторону Кингс-Роуд.
Часы показывали 00.50.
Ее звали Эшли Стэнфорд. Двадцать один год. Он наблюдал за ней уже шесть месяцев. По вечерам в пятницу и субботу она работала в баре одного паба на Лейне и, закончив, возвращалась домой, в квартиру на тихой улочке в Хоуве, где жила со своим бойфрендом. Всегда немного пьяненькая.
А еще она изучала дизайн одежды в Брайтонском университете.
Эшли Стэнфорд, как выяснилось в ходе предпринятого им исследования, была дальней, но прямой наследницей настоящей землевладельческой династии, уходившей корнями в XVII век. Когда-то этой семье принадлежали огромные участки в районе, называвшемся Брайтелмстоун. Ему нравилась эта ее историческая связь с его городом.
Но еще больше ему нравилось кое-что другое. О да.
Эшли Стэнфорд была идеальна!
Он повернул ключ зажигания, глянул в зеркало и осторожно тронулся с места на своей «шкоде»-универсал, замаскированной под такси местной компании «Стримлайн». Медленно, включив ближний свет, довольный собственной хитростью. Смена машины – важный фактор. Такси никогда не бросаются в глаза, а эта модель пользовалась популярностью в Брайтоне. Он купил ее с рук у одного провинциального дилера в Йоркшире и там же, в автомастерской, перекрасил в бирюзовый цвет. Маркировочные знаки пришлось заказывать по Интернету, а с верхним фонарем трудностей не возникло.
Эшли с рюкзачком за спиной бойко катила в направлении на запад. Домой? Что ж, сейчас увидим!
Ему всегда виделась некая особенная симметрия в цифре 3. Двое – компания, трое – толпа!
Феликсу понравится. Харрисон, как всегда, будет мяться. А вот чертов педант Маркус несомненно станет возражать. Вот и еще одно доказательство его правоты. Двое – компания, трое – толпа.
Как говаривал его старый школьный учитель, QED.
Quod erat demonstrandum. Что и требовалось доказать.
Он так отстал от Эшли, что свет фар уже не доставал до ее заднего отражателя. Она промчалась мимо статуи Мира и резко свернула на велосипедную дорожку, идущую вдоль Хоув-Лоунс. Он заглянул в оба зеркала – позади никого. Только они вдвоем, он и его премиленькая юная Эшли. Спешит домой к бойфренду.
Отлично!
Она съехала с велосипедной дорожки на дорогу, сократив маршрут за счет объезда, и проскочила на красный на перекрестке с Гранд-авеню под строгим взглядом статуи королевы Виктории. И уже через несколько минут повторила маневр на перекрестке с Хоув-стрит.
Какая ж безрассудная! Придется преподать урок по правилам дорожной безопасности. Мало того, даже шлем не носит!
Он уже сгорал от нетерпения и сам терял бдительность от волнения! Взять бы ее прямо сейчас, но нет, нельзя – здесь вдоль дороги полно видеокамер. Внезапно, не показав поворот, она выскочила на середину дороги, вильнула вправо за угловым домом и вылетела на Карлайл-Роуд.
О да, беби, да! Отлично, спасибо тебе!
Погасив фары, он тоже повернул вправо и прибавил газу. Потом, сблизившись с ней, переключился на нейтралку и, легонько поджимая педаль газа, несколько секунд катил беззвучно, потея от возбуждения. Он был уже так близко, что видел в свете уличных фонарей бьющиеся крылом длинные каштановые волосы.
Они проехали половину пути и приближались к перекрестку с Черч-Роуд. Он включил передачу, добавил чуточку газу и, поравнявшись с ней, увидел в боковом зеркале ее напряженное лицо.
Он повернул руль влево и тут же услышал металлический лязг и ощутил удар. Резко выжал тормоз, не желая тревожить сонную улицу визгом покрышек. Достал из кармана гиподермический шприц, выскочил из машины и побежал к ней.
– Господи… простите… я такой…
Необходимости в извинениях не было. Эшли Стэнфорд лежала, раскинувшись, на тротуаре и негромко постанывала. Он посмотрел через плечо, огляделся, пробежал глазами по окнам домов на обеих сторонах улицы. Ничего. Никакого признака движения.
Он опустился рядом с ней на колени, притворившись, что щупает пульс, открыл ей рот, сделав вид, что проверяет дыхательные пути, но вместо этого вколол иголку в язык и выдавил полную порцию кетамина. Потом сунул шприц в футляр и положил в карман. Еще раз внимательно огляделся.
Приподняв за плечи, он оттащил Эшли к машине, открыл заднюю дверцу и затолкал пленницу в салон. Заднее сиденье уже было отложено. Он открыл рюкзак, сунул руку в перчатке внутрь, порылся и вытащил айфон. Потом, еще раз оглянувшись, отбежал назад и швырнул айфон в густую зеленую изгородь у садовой дорожки. Подобрав валявшийся на земле велосипед, он тоже бросил его в салон, прямо на женщину. Закрыл заднюю дверцу, сел за руль и тронулся с места.
Его трясло от возбуждения.
До чего же приятное чувство. Нет, правда!
У него новый проект!
Где-то в глубине его естества ударил фонтан счастья такой силы, что захотелось громко, во весь голос, запеть, поделиться этим счастьем со всем миром.
– Ты моя, беби! О да!
Слегка повернувшись назад, он тихо и спокойно сказал:
– Ты будешь еще одним большим проектом! Будешь! Поверь мне! Покатило!
38
Суббота, 13 декабря
Лежа в холодном поту, в водовороте страха, Логан пыталась сосредоточиться, собрать мысли, скачущие бесконтрольно от ужаса к злости и снова к ужасу.
Молясь, надеясь, что очнется, проснется, вырвется из жуткого кошмара.
Сейчас ужас кружился и вихрился внутри ее тяжелой, холодной тьмой. Тьма заполняла голову, сердце, легкие, желудок. Во рту пересохло. Ничего не видя от горьких, едких слез, она в отчаянии старалась заставить рассудок работать четко и ясно. Придумать, как ей выбраться из всего этого.
