Все мы немного не от мира сего - Ирина Ивановна Чумаченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ягуся повертела в руках маленький шедевр и звонко цокнула языком.
– Они тебе жизнью обязаны, хоть и потрепала ты их изрядно. Видно, ума набрались. А хан как?
– Он совсем молчаливый. Мне его даже жалко.
– А вот и пирожки!
– Горыныч, – подпрыгнула Мили, – неужто ты сам пёк?!
– Да ну. Это Водяночка. Всё благодаря ей. Не оставила нас, сиротинушек, помирать с голоду.
– Ну ты чего?! – Водянка смущённо прижала руку к щеке.
– А что?! Всё верно! Если б не она – печь сгорела бы.
– Ну никак вас оставить нельзя, – вздохнула Мили и, повернувшись к Яге, тихо спросила, – зелье как?
– Даже не спрашивай, – Яга махнула рукой.
– А Зёвушка где?
– Наверное, у Лешика осталась. Я её за хлебом Ивенским отправляла.
– Как у Лешика? Он только что за клеткой заходил, а о Зёвушке и не обмолвился.
– И я её там не видела, – промолвила Водянка.
– Значит, никто её не видел? А куда ж она делась?
На веранде воцарилась тишина. Даже сверчки, не смея нарушить молчание, притихли.
– А я говорил, – воскликнул Цыпилик, – здесь что-то нечистое происходит!
– Да не каркай ты! Без тебя тошно.
– Я и не каркаю. Вороны пусть каркают – работа у них такая. Кстати, а где вороны?
– Час от часу не легче, даже есть перехотелось, – вставая из-за стола, произнесла Яга.
– Ягусь, а как же пирожки?
– Во сне перекусишь! Утро вечера мудренее.
Через время все потихоньку разбрелись. Горыныч отправился на сеновал, а Водянка с Цыпиликом решили пойти к Лешику.
В лесу, неподалёку от озера, среди пышной растительности одиноко стояла изба, покрытая камышовой крышей. Поодаль, в зарослях кустарника и осоки, находился колодец-журавль. От колодца к избе вилась тропинка из дощечек, плотно связанных бечёвкой.
Цыпилик, выбравшись, заглянул в колодец.
– Ну и чего ты застряла?
– Да зацепилась за гвоздь.
– Где ты там гвоздь нашла?
Водянка, выбравшись, свесила ноги и протянула огромный кованый гвоздь.
– А это что?!
– Гвоздь! Но таких отродясь не было.
– И я о том же.
– Может, Зёвушка не долетела ещё?
– Сам ты не долетел! Чего тут лететь – прыгнул в колодец и на месте.
– Может, она не через колодец.
– А как? Круги по Лихолетью нарезая?!
– Может, и круги, лишь бы не квадраты.
– Круги, квадраты…. Пошли уже!
Лешик сидел на лавке, наблюдая за падающими звёздами, и думал о чём-то своём.
– Лешик, а мы к тебе!
– На ночь глядя?
– Да какая ночь? Вечер на дворе.
– У нас ночь, – вздохнул он, – опять в шашки играть?
– Нет, – махнул лапой Цыпилик, – Зёвушка у тебя?
– Какая Зёвушка?
– Такая мохнатая с крылышками. Яга её за хлебом Ивенским посылала.
– Первый раз слышу! А хлеба нет. Завтра печь буду.
– Вот ты тёмный!
– Чего это я тёмный?! Говорю вам, нет у меня никой мохнатой и с крыльями. Как её там?
– Зёвушки!
– Да хоть Зёвушки, хоть Лёвушки – нет и всё!
– Лешик, а чего ты такой нервный?
– А с того, что твои мопсы покоя мне не дают! Солистку так напугали, что она вместо ква, кря говорить стала! Весь лягушечий хор заикается! А всё ты! Ух, вражина басурманская!
– Ну, ну, ты перестань! Этих мопсов Зоя Митрофановна оставила Ягусе.
– А я причём?
– А Ягуся зелье варит.
– Вот пусть этих собак и сварит в зелье!
– Нельзя.
– А мне их можно?!
– Да… нехорошо получилось, – вздохнул Цыпилик, – кто ж знал, что эти черти и тут погром устроят.
– А давайте мы их на цепь посадим?
– На какую? Отродясь цепей не было.
– Ладно, хватит о собаках, – Водянка махнула рукой, – они набегались и дрыхнут уже. Надо подумать, как Зёвушку найти.
– А чего её искать?! Сама вернётся. Завтра как запах хлеба учует, так и прилетит ваше чудо с крыльями. А сегодня спать!
Над Лихолетьем, прикрывая лунный свет, томно парили облака. Лес замер в ожидании утреннего солнца.
В подземелье Горбомора тоже было тихо. Я, устроившись на кровати,
уснула. Тёвен прохаживался по комнате, время от времени посматривая на меня.
– Ну и чего ты спать не ложишься? – спросил Жарик.
– Раве можно уснуть после такого?!
– Ты себя не накручивай. Ложись отдохнуть, утром всё обсудим.
– Да чего тут обсуждать! Действовать надо!
– Понятно, что надо. Только не сейчас. Как говорят: утро вечера мудренее.
– Слушай, а как Горбомор улетает отсюда?
Жарик замялся, перебирая поленья, его глаза потускнели, а в комнате стало прохладнее.
– Я что-то не то спросил?
– Нет. Он съедает часть меня…
– Как съедает?
– Молча. Жадное, ненасытное существо истязает меня своими трапезами.
– Тогда тебе точно нужно с нами уходить.
– Я ж ходить не умею.
– Но ты же как-то попал сюда.
– Вот глупый! Залик и Мариголь меня похитили и переместили в камин.
– Это я помню. А как тебя переносили?
– В котелке!
– Так чего ж ты молчал! Давай мы тебя в котелок посадим и к Ягусе.
– Тихо… – шепнул Жарик, – кто-то идёт сюда.
Из-за двери послышался голос Зёвушки.
– Тёвен, ты здесь?
– Если ответишь – погубишь себя и Василису. – шепнул Жарик.
– А если не отвечу?
– Можем спастись – тебе решать.
– А Горбомор знает, что мы тут?
– Нет.
– Тогда как Зёвушка оказалась здесь?
– А кто сказал, что твоя сестра за этой дверью?
Ночью Тёвен так и не смог уснуть. Он прохаживался по комнате, то и дело подходя к двери и прислушиваясь. И лишь к утру сон сморил его.
Глава 18
Утро озарило Лихолетье яркими лучами. По небу томно парило облако, похожее на медвежонка, а в доме Ягуси, раздался громкий звук падающей посуды, разбудив всех обитателей.
– Кто шумит? Спать не даёте!
– Мили, рань такая, – потягиваясь, зевнула Яга, – а ты кричишь, как ужаленная.
– Ты что, не слышала?
– Слышала. И что? – Яга встала, ещё раз зевнула и пошла на кухню.
В печи горел огонь. На столе стоял чайник, тарелка с пирожками, каша и сковорода с яичницей.
– Выходи, ругать не стану, – ласково сказала она.
Из-за короба показалась мордочка Зёвушки. Она немного помялась на месте, затем быстро подлетела к Яге и заговорила:
– Ягусенька, дорогая, я не попала к Лешику. Я летела, но заплутала, а оказавшись возле подземелья…
– Возле какого подземелья?
– Там так страшно. Крики, гул, лязг, стоны, а вокруг подземелья земля обожжённая и деревья чёрные. Я испугалась и улетела прочь.
– Надо бы взглянуть. – Яга покачала головой, – Дорогу сможешь показать?
Зёвушка испуганно посмотрела и вздохнула.
– Ладно, разберёмся. Одну я тебя точно не отправлю. Давай позавтракаем, а там
