Дорога скорби - Дик Френсис

Татум задумчиво произнес:

– Редактор там – Джордж Годбар. Владелец – лорд Тилпит.

– Существует ли какая-либо связь с Эллисом Квинтом?

Он обдумал вопрос и покачал головой:

– Насколько мне известно – нет.

– Есть ли у лорда Тилпита интерес в телевизионной компании, которая делает программу Эллиса Квинта? Думаю, мне стоит это выяснить.

Дэвис Татум улыбнулся.

Рассудив, что поскольку прошло уже почти тридцать часов с той минуты, как Гордон Квинт набросился на меня на Пойнт-сквер, то маловероятно, что он по-прежнему околачивается поблизости с намерением убить меня (следствие по делу о смерти Джинни должно было отвлечь его внимание не в последнюю очередь), а также чувствуя, что я и так прятался постыдно долго, по выходу из бара я взял такси и поехал домой, попросив водителя два раза медленно объехать по кругу находящийся в центре площади скверик.

Все было спокойно. Я расплатился, без малейших неприятностей взошел на крыльцо к парадной двери, открыл ее своим ключом, поднялся на второй этаж и укрылся в тихой гавани своего дома. Никакой засады. Ни единого скрипа. Тишина. Я вынул из почтового ящика несколько запечатанных конвертов и обнаружил послание на факсе. Мне казалось, что минуло много времени с тех пор, как я ушел отсюда, хотя это было только прошлым утром.

Моя сломанная рука болела. Что ж, так и должно быть. Мне случалось с переломами участвовать в скачках – и побеждать; конечно, приходилось это скрывать, поскольку публика склонна ставить только на здоровых жокеев.

Странно, но в пылу скачки повреждения не ощущались. И только когда угасал азарт, возвращалась боль.

Лучшим способом отвлечься от страданий было сосредоточиться на чем-то другом. Я вспомнил номер телефона и позвонил знакомому умельцу, который устанавливал мне компьютеры.

– Дуг, – сказал я, когда жена оторвала его от ремонта машины, расскажи мне о прослушивании мобильных телефонов.

– Я весь в масле, – недовольно отозвался он. – Нельзя было выбрать другое время?

– Кто-то подслушивает мой мобильный телефон.

– Ого, – фыркнул он. – И ты хочешь узнать, как прекратить это?

– Ты чертовски прав.

Он снова фыркнул.

– Мне некогда, – заявил он. – Вот-вот должна пожаловать к обеду теща, а у меня маслосборник забит.

Я не смог удержаться от смеха.

– Пожалуйста, Дуг.

Он смилостивился.

– Я полагаю, что у тебя аналоговый сотовый телефон. Их радиосигналы можно поймать и прослушать. Хотя и трудно. Средний завсегдатай пивнушки сделать этого не сможет.

– А ты?

– Я не средний завсегдатай пивнушки. Я ходячая кризисная служба, оторванная от проверки маслосборника. Я смог бы это сделать, если бы у меня было соответствующее оборудование.

– Что мне с этим делать?

– Все до смешного просто. – Он чихнул и яростно фыркнул. – Мне нужен носовой платок. – В трубке настало неожиданное молчание, затем послышался отдаленный звук безжалостно прочищаемого носа, а потом хриплый голос вновь начал излагать мне премудрости дела:

– Значит, так. Выкидываешь аналоговый телефон и приобретаешь цифровое устройство.

– Что?

– Сид, ремесло жокея явно не дает современному человеку умения выжить в завтрашнем мире.

– Сам вижу.

– Любой, у кого есть хоть немного здравого смысла, – фыркнул он, просто обязан обзавестись цифровым устройством.

– Научи меня.

– Цифровая система, – сказал он, – базируется на двух цифрах, единице и нуле. Единица и ноль пребывают с нами с самой зари компьютерной эры, и никто еще не изобрел ничего лучше.

– Разве?

Он прочувствовал иронию в моем голосе.

– Разве кто-нибудь изобретает заново колесо? – спросил он.

– Э, нет.

– Верно. Никто не может улучшить то, что и так совершенно.

– Это святотатственные речи. – Я всегда получал удовольствие от разговора с ним.

– Ничего святотатственного, – ответил он. – Некоторые истины совершенны с самого начала. E = mc2 и все тут.

– Преклоняюсь. Как насчет моего телефона?

– Сигнал, посланный на цифровой телефон, – продолжил он лекцию, это не один сигнал, как в случае с аналоговым, а восемь взаимодополняющих сигналов каждый из которых несет одну восьмую того, что ты слышишь.

– Вот как? – сухо переспросил я.

– Ты можешь хихикать, сколько влезет, – отозвался он, – но я даю тебе именно то, что нужно. Цифровой телефон принимает одновременно восемь сигналов, их невозможно декодировать – никому, кроме принимающего телефона. Ну, поскольку сигнал поделен на восемь частей, прием не всегда совершенен. Не то чтобы ты слышал треск или звук становился то громче, то тише, как бывает с аналоговыми телефонами, но иногда кусочки слов могут доходить до тебя в перепутанном виде. И все же никто не подслушает тебя: Даже полиция не может прослушивать цифровой абонентский номер:

– Так где я могу взять его? – спросил я, совершенно очарованный.

– Зайди в "Харродс", – посоветовал он.

– В "Харродс"?

– "Харродс" сразу за углом твоего дома, не так ли?

– Более или менее.

– Значит, зайди туда. Или куда-нибудь еще, где продаются телефоны.

Ты можешь оставить тот же номер, по которому тебе звонят сейчас. Тебе надо только сообщить в сотовую службу. И, конечно, тебе нужна SIM-карта. Она, естественно, у тебя есть?

– Нет, – смиренно ответил я.

– Сид! – протестующе воскликнул Дуг. Он снова чихнул. – Прошу прощения. SIM карта – это Subscriner's Identity Module, личный модуль абонента. Ты не можешь без нее жить.

– Не могу?

– Сид, я от тебя в отчаянии. Проснись же наконец, вокруг конец двадцатого века! Технология!

– Я гораздо лучше понимаю, о чем думает лошадь.

Он терпеливо просветил меня:

– SIM карта – это как кредитная карточка. На самом деле это и есть кредитная карточка. В ней проставлено твое имя, номер мобильного телефона и другие детали, и ты можешь вставить ее в любой мобильный телефон, который примет ее. Например, ты у кого-нибудь гостишь в Афинах и у него сотовый телефон, который принимает SIM карты, тогда ты можешь вставить свою карту в его телефон, и тогда оплата будет идти за твой счет, не за его.

– Ты серьезно? – спросил я его.

– Стал бы я шутить, когда у меня такие проблемы?

– А где мне получить SIM карту?

– Спроси в "Харродс". – Он чихнул. – Спроси кого-нибудь, кто путешествует, чтобы зарабатывать на жизнь. Пусть служба поставки обеспечит тебя. – Он фыркнул. – Пока, Сид.

Изумленный и признательный, я занялся своей почтой. Я решил сперва просмотреть, что прислали по факсу.

Там было только написано от руки: "Позвони мне" – и дан длинный номер.

Почерк был Кевина Миллса, но факс, с которого он анонимно послал эту записку, не был факсом "Памп".

Я набрал указанный номер, по которому должен был попасть на сотовый телефон, но в ответ получил только раздражающую инструкцию: "Пожалуйста, перезвоните позже".

Еще был десяток посланий, которые мне не очень-то хотелось бы получать, а также изрядный кусок информации, которую я совсем не желал получать, в большом коричневом конверте, пришедшем из Шропшира.

В конверте был местный иллюстрированный журнал; я заказывал его, потому что мне говорили, что в нем помещен репортаж с празднества у наследника герцогства. Действительно, там было четыре страницы фотографий, в основном цветных, сопровождаемых многословным описанием происходившего, а также полным списком гостей.

Впечатляющие краски фейерверка заполняли половину страницы, а среди группы уставившихся в небо зрителей, в белом смокинге и во всем своем блеске, красовался фотогеничный Эллис Квинт.

Сердце мое подпрыгнуло. Фейерверк начался в три тридцать. В три тридцать, когда луна была высоко, Эллис был за сто миль к северовостоку от местонахождения жеребенка из Винвардского конезавода.

Было много фотографий танцев и целая страница черно-белых снимков гостей, имена были написаны под фотографиями. Эллис танцевал. Эллис дважды улыбался с гостевой страницы – он был беззаботен, он хорошо проводил время.

Провались оно все в ад, подумал я. Он мог отрубить ногу жеребенку раньше. Скажем, в час. А после он мог приехать к фейерверку в три тридцать.

Я обнаружил, что никто не видел, как он приезжал, но несколько человек клялись, что он присутствовал после пяти пятнадцати. В пять пятнадцать он помог наследнику забраться на стол, чтобы произнести спич. Наследник откупорил бутылку шампанского над головой у Эллиса. Все помнили это. Эллис не мог бы вернуться в Нортгемптон до рассвета. Целых два дня на прошлой неделе я слонялся по Шропширу и соседнему Чеширу, от одного роскошного дома к другому, еще более роскошному, задавая в основном одни и те же два вопроса (в зависимости от пола опрашиваемого): "Вы танцевали с Эллисом Квинтом?" или "Вы ели/пили с ним?" Сначала ответы давали легко, но со временем слухи о моих целях распространялись, они бежали впереди меня, и я все чаще встречал замкнутые лица и решительно захлопываемые двери. Они готовы были встать на головы, чтобы доказать его невиновность. Они не намеревались говорить, что они не знают, когда он прибыл.