Сын человеческий - Роберт Силверберг

Видел скучный белый свет. Ослепительный белый свет. Он видел тусклый свет цвета дыма, исходящий из Ада. Он видел ослепительный желтый свет. Тусклый голубовато-желтый свет человеческого мира. Он видел красный свет. Он видел нимб радуги. Он видел тусклый красный свет. Он видел ослепительный красный свет.

Он вошел в мир тьмы, постепенно сгущающейся тьмы, в которой он узнал полярную ночь и вечную зиму.

Оттуда он перешел в девственный тропический лес. Душа приобрела растительную сущность, он – гигантский папоротник, раскинувший широкие перистые листья, качающийся и помахивающий ими в пряном воздухе.

Диковинный, невообразимый восторг охватил его. Теперь он близок к концу этого прохода сквозь путаницу. Он оторвался от темной лесной почвы и пробирается к верхнему слою звука и света. Он увидел три колоссальных источника света, три арки, вздымающиеся из глубин моря без волн. Средняя арка самая высокая; те две, что по краям, одинаковые. Они образовали портал грандиозного помещения, чей купол поднимается в небеса и скрывается за облаками. С двух сторон его обступили стены из камня. Из них по всей высоте, насколько хватает глаз, выступают сталактиты всех мыслимых форм и очертаний. Он направляется к отверстию пещеры, и его оглушает звучный хор, отдающийся во всей вселенной.

Он вошел внутрь.

Воздух здесь был прохладен и нежен, и медленно зародилась мысль, что он наконец покинул пустыню галлюцинаций и вошел в настоящую пещеру. Хотя пальцы нереальности преследовали его даже здесь, мелькая у входа в сознание, и он не мог наверняка отличить правду от лжи даже здесь. Дверь за ним закрылась. Он оказался перед сводчатым потолком, стенами из плит, возвышающимся помостом черной слоновой кости. Расположенные в арках сиденья загромождали вход. Тяжелые панели стен украшали гротесковые фрески: птицы, звери, и чудовища этого времени, которые постоянно находились в дрожащем движении, вечно изменяли форму, словно в калейдоскопе. Вот стены ощетинились зубами, вот безвкусные птицы с бриллиантовыми когтями закивали с насестов и залетали изумрудные цикады; вот зачихали и засопели Дыхатели и Ждущие. Все течет. Все удваивается. Все сливается. Он протиснулся меж золотистых веревок и ступил вперед.

Вскарабкался на помост. За ним чернел тоннель, из которого тянул безмятежный ветерок. Осторожно приблизившись к дальнему концу помоста, он вступил в тоннель.

Ему показалось, что он шел целый час, ничего не различая во тьме.

Наконец появился слабый проблеск света. Каждые несколько сотен ярдов воздух становился ярче. Лихорадка охватывает его, голова словно плывет.

Неужели галлюцинации преследуют его и здесь, глубоко под корой планеты?

Внезапно изменилась структура дна: оно было гладким, словно мрамор или полированный сланец, а теперь напоминало грубую плоскость бетона. В то самое мгновение, когда он ступил на эту новую поверхность, свет ярко вспыхнул, и он обнаружил себя стоящим в вестибюле просторного готического зала, чьи своды уходили ввысь. То, что стояло на полу этого величественного помещения, было явным анахронизмом: какие-то машины и двигатели, выкрашенные в основном в ярко-зеленый цвет. Место было похоже на завод двадцатого века, если не считать того, что у приборов не было колес, кабелей, блоков, рычагов, турбин, поршней, котлов, компрессоров и прочих приспособлений, которые помнил Клей в механизмах своего времени. И все же эти машины, казалось, работали. Из этой сумятицы внизу доносились шум, содрогания и гул, а некоторые кабели извивались, словно по ним что-то текло.

Слева от Клея по стене взбиралась лестница. Он задумчиво стал подниматься по ней, аккуратно перебирая узкие перекладины. Поднявшись примерно футов на сто над уровнем всех механизмов, он обнаружил, что лестница внезапно оборвалась; если бы он сделал еще один шаг, то шлепнулся бы вниз. Посмотрев вверх, он увидел выше на стене второй пролет лестницы.

По нему, затаив дыхание, медленно поднимался голый человек. Клей нахмурился и немедленно оказался тем самым голым человеком на втором пролете лестницы. Ступеньки снова привели к краю бездны; снова взглянул он вверх, снова обнаружил выше еще один пролет лестницы и поднимающегося по ней себя, и снова присоединился к себе самому и взобрался по третьему пролету. Он лез выше и выше, удваиваясь и удваиваясь в бесконечности ступеней, и потерялся во мраке громадного зала.

Он преклонил колена на широкой плите розового мрамора.

Капли горячего пота заливали глаза. Он задыхался, кашель рвал легкие.

Он пыхтел.

Наклонившись над краем плиты, он с удивлением увидел далеко внизу месиво конечностей работающих машин.

Он увидел несколько лестниц и несколько взбирающихся по ним Клеев. Он махал руками и выкрикивал подбадривающие слова. Прилив новой энергии всколыхнул его; он поднялся, прошелся по карнизу вдоль самого верха огромного помещения и подошел к люку, который, казалось, взывал о том, чтобы его подняли. Открыв люк, он увидел зеленую матовую дымку с ароматом корицы. Он просунул руку вглубь, готовый к тому, что ее могут обглодать до костей, но нет, рука лишь почувствовала тепло. Забирайся сюда, взывал люк.

Это сделано для тебя, для тебя! Иди вниз. Приятное погружение. Он вошел внутрь. Дымка сомкнулась вокруг него, словно нежно взяла в кулак. Мятные испарения. Слабые прикосновения зелени застенчиво обвили его гениталии. Он поплыл. Вниз по горке, вниз, вниз, спускаясь, по крайней мере, настолько, насколько он раньше поднялся, и еще дальше, в тоннель, лежащий ниже уровня машинного зала. Гравитации не стало. Падая, он кружился и вертелся вверх тормашками, его вялый орган все же стоял, и в конце концов он легко коснулся земли. Он сошел с горки, которая убралась за ним с хлопающим звуком. Вокруг сверкали огни. Подземный город, улица за улицей, все освещено, все благоухает. В воздухе горят молочно-белые огни, холодные, восхитительные. Галереи убегают вдаль. Он уже был здесь раньше. Этот мир тоннелей был построен как жилье для человечества в те времена, когда поверхность Земли оказалась непригодной для жизни. Он припомнил, что во время обряда Открытия Земли он уже проходил этот уровень, но пробыл здесь недолго, скользнув глубже. Сейчас можно обстоятельно все осмотреть.

Он пошел вперед и тут же наткнулся на мрачное зрелище. За поворотом тоннеля лежало повернутое вверх животом тело козлочеловека. Часть шкуры была оторвана и внутренности обнажены. Внутренние органы вытащены, но крови нет, словно труп был лишь ловкой подделкой. Но Клей ясно различил запах козла, запах гниения. Смерть наступила недавно.

Оставь надежды, кто?

Внезапно раздвинулась блестящая стена и выкатился металлический человек. Он был ниже ростом и шире, чем Клей; тело представляло собой просто конус обгоревшей голубой стали, усеянный на вершине датчиками зрительными, слуха, температурными и тому подобное – датчики занимали почти всю окружность. Из кольца на уровне груди торчали разнообразные конечности. Ног не было, он передвигался на колесиках. Таких роботов Клей тоже видел: жалкие слуги, заброшенные и забытые, вечно стоящие в ожидании.