Тузы за границей - Гейл Герстнер-Миллер

Он наклонился, чтобы подобрать украденные сокровища, и упал на одно колено. Он не смог удержаться, и его вырвало джином и тортильями, которые он съел в обед. Madre de Dios[30], до чего ж ему худо! Опустошенный и едва держащийся на ногах, он с трудом поднялся и начал спуск с холма. Может, это был вещий сон. Надо уйти отсюда, отправиться в Гватемалу. Того, что у него есть, хватит, чтобы некоторое время ни в чем не нуждаться.

Боже, как болит голова! Похмелье и опьянение одновременно. Это нечестно! Он осторожно потянулся к уху и с отвращением ощупал саднящую дырку в мочке. На пальцах осталась кровь. Это уже определенно не сон! Пошатываясь, юноша порылся в карманах, пока не нашел ушную затычку. Он попытался вставить ее в дырку в мочке, но боль была слишком сильной, а затычка не держалась в разорванной плоти. Его едва не стошнило снова.

Шбаланке – оказывается, вот кто он такой – попытался припомнить странный сон, который уже начал изглаживаться из памяти. Ах да, ему посоветовали отправиться в город. Эта мысль показалась ему толковой. Что, если угнать джип и въехать в столицу с шиком? Авось машины никто не хватится. Все равно с такой чугунной головой пешком он далеко не уйдет.

В темной и дымной соломенной хижине Хосе с серьезным видом выслушал рассказ Хун-Ахпу о его видении. Когда он заговорил о своей аудиенции перед богами, колдун кивнул. Закончив, юноша взглянул на старика в ожидании толкования и наставления.

– Твое видение – истинное. – Хосе распрямился и сполз с гамака на земляной пол. Потом встал перед очагом и бросил в огонь горсть ароматной смолы. – Ты должен повиноваться богам, а не то навлечешь на нас всех беду.

– Но куда мне идти? Где эта Каминальгую? – Хун-Ахпу недоуменно пожал плечами. – Я ничего не понимаю. У меня нет брата, одни сестры. И в мяч играть я не умею… Почему я?

– Ты был избран богами и отмечен их печатью. Они видят то, что незримо для нас. – Колдун положил руку на плечо юноши. – Опасно подвергать сомнению их волю. Их легко разгневать. Каминальгую находится близ Гватемалы. Ты должен отправиться туда. Но сначала мы должны подготовить тебя. – Старик устремил взгляд куда-то мимо него. – Ночью тебе нужно хорошо выспаться. А завтра – в путь.

Когда утром он пришел к дому колдуна, большая часть деревни уже была там, чтобы приобщиться к магическому событию. Он попрощался с ними, и Хосе отправился провожать его с каким-то свертком в руках. Едва деревня скрылась из виду, колдун обернул локти и колени Хун-Ахпу ватными подушечками, которые захватил с собой. Старик сказал, что таким он увидел юношу во сне прошлой ночью. Это был еще один знак, что видение было истинным. Хосе предупредил его, чтобы он не открывал цели своего путешествия никому, кроме тех, кому можно доверять, и только таким же, как и он сам, лакандонам. Если ладино[31] что-нибудь пронюхают, они попытаются остановить его.

Хепон был крохотной деревушкой. От силы три десятка разноцветных домиков жались к площади вокруг церкви. Розовая, голубая и желтая краска на них поблекла, и вид у них был такой, как будто они нахохлились под дождем, который зарядил не так давно. Автомобиль подскакивал на ухабах горной дороги, ведущей в деревню, Шбаланке решил двигаться по самым заброшенным дорогам, какие только смог найти на ветхой дорожной карте под водительским сиденьем.

Заметив, к своей радости, бар, молодой человек подъехал к нему, но потом решил оставить машину за углом, подальше от любопытных глаз. Ему показалось странным, что он до сих пор не видел на улицах ни одной живой души, но, возможно, в этом была виновата отвратительная погода.

Подошвы его кроссовок, еще одного подарка от нортеамериканос, прошлепали по деревянным подмосткам перед баром, ведущим к открытой двери. В тишине, нарушаемой лишь шорохом дождя да звоном капель по железной крыше, этот звук показался ему необычно громким.

Даже полумгла снаружи не подготовила его к темноте, которая стояла внутри, запах табачного дыма, годами застаивавшийся в этих тесных стенах, ударил ему в ноздри. С серого потолка свисало несколько изорванных и выцветших транспарантов с надписью «Feliz Navidad»[32].

– Что тебе здесь нужно?

От неприкрытой враждебности, которая сквозила в этом вопросе, у него заломило в висках. На него из-за длинной стойки, тянувшейся вдоль стены слева от него, недобро смотрела согбенная старуха.

– Cerveza[33].

Нимало не интересуясь его предпочтениями, она вытащила из холодильника бутылку и открыла ее. Потом поставила пиво на грязную щербатую стойку. Шбаланке потянулся за напитком, но она обхватила бутылку маленькой узловатой ручкой и повела подбородком. Он вытащил из кармана несколько скомканных купюр и положил их на стойку. Неподалеку что-то грохнуло, и оба вздрогнули. Впервые за все время у него закралась мысль, что столь враждебный прием может не иметь никакого отношения к раннему посетителю. Старуха схватила деньги, точно отрицая свой страх, и сунула их в сумку, висевшую поверх засаленного уипиля[34].

– Что-нибудь поесть у вас будет?

Пиво оказалось вкусным, но сейчас ему было нужнее другое.

– Суп из черных бобов.

Ответ женщины определенно был утверждением, а не приглашением. Его сопровождал грохот, снова раскатившийся по долине.

– А еще что?

Шбаланке огляделся и запоздало сообразил: что-то не так. В подобных местах обычно ошивались несколько старых пьяниц, ожидающих возможности выпить на дармовщину. А женщины, даже такие старые, как эта, редко работали в барах в таких маленьких деревушках.

– Ничего.

Он попытался найти в выражении ее лица ключ к происходящему, но оно было непроницаемо.

Еще один раскат грома превратился в негромкий рев моторов. Шбаланке отступил от стойки и принялся оглядываться в поисках неприметного пути к отступлению. Когда он снова обернулся к старухе, та стояла к нему спиной. Юноша бросился к двери.

Из армейских машин, остановившихся посреди площади, посыпались солдаты в зеленой форме. Спрыгнув на землю, они вскинули автоматы на изготовку, затем часть их, разбившись на пары, отправилась обыскивать дома, окружавшие площадь. Другие двинулись прочь.

Шбаланке скользнул вдоль стены бара в безопасный переулок. Если он сумеет добраться до джипа, у него появится шанс удрать. Он был уже на углу здания, когда один солдат заметил его. Услышав приказ стоять, он выскочил на улицу и, поскользнувшись в грязи, метнулся к джипу.

Фонтанчики грязи, которые автоматная очередь взметнула из земли перед ним, забрызгали его. Шбаланке вскинул руки, чтобы защитить глаза, и упал на колени. Не успел он подняться, как солдат с мрачным лицом ухватил его за локоть и поволок обратно на площадь; он пытался встать, но ноги оскальзывались в густой жиже.