Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— …пойдет дождь?

— Не знаю, Линк. По радио сказали, что да, но все молятся, чтобы его не было. — Небольшая пауза, потом холодно: — Все же я считаю, что ты ошибаешься.

Лим с довольным видом откинулся на сиденье. Этот выключатель, позволявший подслушивать разговоры пассажиров, установил его младший брат, прекрасный радиомеханик, по просьбе их старшего и уважаемого брата Лим Чу, мажордома тайбаней Благородного Дома. Это стоило немалых денег и было сделано для защиты тайбаня. Старший брат Лим приказал никогда не пользоваться выключателем, если в машине тайбань. Никогда, никогда, никогда. Его и не включали. Пока. Лиму даже плохо стало при мысли, что его могут поймать, но желание проникнуть в чужие тайны — конечно же, для защиты — превосходило опасения. «О-хо-хо, — хихикал он, — ну разошлась Золотистый Лобок!» Кейси вся кипела.

— Давай закончим с этим, Линк, а? С самого завтрака ты как медведь, у которого чешется зад!

— А ты? — обжег её свирепым взглядом Бартлетт. — Мы работаем с Горнтом — как я хочу.

— Это моя сделка. Ты говорил это сто раз, ты обещал, ты всегда раньше ко мне прислушивался. Господи, мы же не враги. Я хочу лишь защитить тебя. Я знаю, что ты неправ.

— Тебе кажется, что я неправ. И все из-за Орланды!

— Ерунда все это! Я сто раз говорила, почему так поступаю. Если Иэн выберется из ловушки, нам выгоднее сотрудничать с ним, а не с Горнтом!

Бартлетт сидел с каменным лицом.

— Мы никогда раньше не воевали, Кейси, но, если ты вздумаешь голосовать своими акциями, я буду голосовать своими и прищемлю тебе хвост, не успеешь и сосчитать до десяти!

Сердце у Кейси тяжело билось. День не задался с самого начала. Завтракая с ней и Сеймуром Стайглером, Бартлетт настаивал, что им лучше держаться Горнта, и, что она ни говорила, разубедить его не удалось. Потратив на это битый час, Кейси пошла разбирать пришедшие за ночь телексы. В последний момент она вдруг вспомнила о шляпке и в панике ринулась покупать её.

Хотелось, чтобы шляпка понравилась Линку, и, встретившись с ним в вестибюле, Кейси попробовала помириться, но старания её не возымели успеха.

— Даже не мечтай, — отрезал он. — Итак, мы не сошлись во мнениях. Что дальше?

Она продолжала ждать, но Бартлетт словно ослеп.

— Ну и что ты думаешь?

— Я говорил тебе. Нам больше подходит Горнт.

— Я имею в виду мою шляпку.

Он уставился на неё непонимающим взглядом.

— О, а я думаю, какая-то ты не такая! Вроде ничего.

Ей захотелось сорвать с себя шляпку и швырнуть в него.

— Парижская, — нерешительно промолвила она. — Помнишь, в приглашении написано: «В шляпках и перчатках»? Глупость, конечно, но Иэн сказал, что да…

— Почему ты считаешь, что он выберется из ловушки?

— Он неглупый человек. И Тайбань.

— Но Горнт вот-вот уложит его на лопатки.

— Похоже на то. Давай пока забудем про это. Может, лучше подождем на улице? Машина должна прийти ровно в полдень.

— Минутку, Кейси. Что ты там стряпаешь?

— Ты о чем?

— Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. Что ты готовишь на своей кухне?

Кейси помолчала. Она сомневалась, стоит ли посвящать Линка в план с Первым центральным.

«Зачем? — убеждала она себя. — Если Иэн получит кредит и выкрутится, я узнаю об этом первой. Иэн обещал. Тогда Линк сможет покрыть два миллиона, что перевел Горнту, они выкупят акции, чтобы возместить затраты на покупку бумаг, и получат огромную прибыль. Одновременно Иэн, Линк и я вступаем, когда рынок опустится до предела, и срываем свой собственный куш. Я узнаю первой после Мэртага и Иэна. Иэн обещал. Да-да, он обещал. Но могу ли я доверять ему?»

Волной подступила тошнота.

«Можно ли кому-то доверять в бизнесе, будь то здесь или где-то ещё, мужчине или женщине?»

Вчера за ужином она доверилась ему. Размягченная вином и вкусной едой, рассказала о своих отношениях с Линком и заключенном между ними соглашении.

— Но ведь это довольно тяжело, верно? Для вас обоих.

— И да, и нет. Мы взрослые люди, Иэн. Мне хотелось гораздо большего, чем роль миссис Линк Бартлетт — матери, любовницы, прислуги и рабыни, которая моет посуду и стирает пеленки, которую вечно оставляют дома. Замужество способно поставить крест на любой женщине. Тебя всегда оставляют. Оставляют дома. И дом в конце концов становится твоей тюрьмой, ловушкой, откуда не выбраться, «пока смерть не разлучит вас»! От этого сходишь с ума. Слишком часто я это наблюдала.

— Но кто-то должен смотреть за домом, за детьми. Мужчина должен зарабатывать. Женщина дол…

— Да. В большинстве случаев. Но не в моем. Я не готова согласиться с этим и не вижу ничего плохого в желании жить иначе. Я — добытчик для своей семьи. У сестры умер муж, так что я должна содержать её с детьми, а ещё маму с дядей: они уже старенькие. У меня есть образование, и я неплохо разбираюсь в бизнесе, лучше, чем многие другие. Мир меняется, все меняется, Иэн.

— Я уже как-то говорил, что здесь, слава богу, ничего не меняется!

Кейси вспомнила, как приготовилась разбить его в пух и прах, но вместо этого придержала себя прежнюю и спросила:

— Иэн, а как же Карга? Как ей удавалось оставаться у руля? В чем её секрет? Как она стала первой среди равных?

— Она всегда замыкала все расходы на себя. Абсолютно все. О, внешние атрибуты и славу она уступала Кулуму и тем, кто был тайбанями после него, но именно она вела через него всю бухгалтерию, нанимала и увольняла — на ней покоилось могущество этой семьи. Когда Кулум умирал, она без труда убедила его сделать тайбанем её. Он передал ей печатку «Струанз», печатку семьи, все бразды правления и все тайны. Но как человек неглупый, она хранила все это в секрете и после Кулума назначала только тех, кого могла контролировать, и никогда никому не доверила ни финансов, ни действительной власти, пока не пришел её смертный час.

— Но что за радость править через других?

— Власть есть власть, и если она у тебя в руках, это, я считаю, уже не имеет значения. Женщина — после определенного возраста — может добиться власти, лишь получив контроль над кошельком. А насчет ваших «отвальных» вы правы. Гонконг — единственное место на земле, где их можно получить и сохранить. С деньгами, с настоящими деньгами, вы можете стать первой среди равных. Подняться выше Линка Бартлетта. Мне он, кстати, нравится. Он мне очень нравится.

— Я люблю его. Мы с ним сработались как партнеры, Иэн. Думаю, для Линка это было на пользу — о, как я на это надеюсь! Наш тайбань — он, и я стать тайбанем не пытаюсь. Я хочу лишь состояться как женщина. Он очень много помогал мне, конечно, помогал. Без него мне бы ничего не достичь никогда. Так что мы с ним вместе в бизнесе до моего дня рождения. До двадцать пятого ноября этого года. Это день «Д». Именно в этот день нужно будет принимать решение.

— И?..

— Не знаю. Честно, не знаю. О, я люблю Линка больше, чем когда-либо, но мы не любовники.

Позже, когда они возвращались на пароме, её так и подмывало спросить про Орланду. Но она решила этого не делать.

— А может, надо было, — пробормотала она вслух.

— Что?

— О! — Придя в себя, она увидела, что лимузин уже на пароме, который направлялся в сторону Гонконга. — Извини, Линк, задумалась.

Она взглянула на него: красив как никогда, хоть взгляд холодный. «Ты остаешься для меня привлекательнее Иэна или Квиллана. И все же теперь я предпочла бы лечь в постель с кем-то из них, а не с тобой. Потому что ты ублюдок».

— Так что, хочешь попробовать? Хочешь голосовать своими акциями против моих?

Кейси в ярости уставилась на него. «Скажи ему, чтобы шёл к черту! — возопила темная часть её существа. — Ты нужна ему больше, чем он тебе. У тебя в руках все бразды правления „Пар-Кон“. Ты знаешь, где „зарыты все трупы“. Ты можешь сделать так, что все созданное тобой рассыплется!» Но другая половина призывала к осторожности. Она вспомнила слова тайбаня о мире мужчин и власти. И Карге. Поэтому она опустила глаза и не стала сдерживать слезы. И тут же увидела, какая в нем произошла перемена.

— Господи, Кейси, не плачь. Прости меня… — говорил он, и его руки потянулись к ней. — Господи, ты никогда раньше не плакала… Послушай, мы же десятки, сотни раз попадали во всякие переделки. К чему нам ссориться? Пусть дерутся «Струанз» и Горнт. Какая нам разница, кто победит? Мы все равно станем Благородным Домом, но пока… пока у Горнта получается лучше. Я знаю, что прав.

«О нет, ты не прав», — довольная, подумала она. В его объятиях было так тепло.

64

12:32

Брайан Квок заходился в крике, и это был уже больше чем страх. Он понимал, что заключен в тюрьму, что угодил в ад и это длится уже целую вечность. Пораженное безумием сознание замкнулось на одной вспышке нескончаемого слепящего света; все вокруг было окрашено кровью: и стены, и пол, и потолок в крови; нет ни дверей, ни окон; по полу бежит кровь; все перепутано, перевернуто вверх дном, и он почему-то лежит на потолке, всем существом мучительно, лихорадочно пытаясь за что-то ухватиться, чтобы сойти вниз, обрести нормальное положение, и каждый раз падая в лужу собственной рвоты, а в следующий миг проваливаясь во мрак, где скрежещущие, вибрирующие голоса заглушают голос друга, заглушают Роберта, который умоляет этих дьяволов: «Остановитесь, остановитесь, во имя Господа милосердного, остановитесь!» А потом снова раздирающий глаза кровавый свет, от которого раскалывается голова, снова кровавые воды, которые застыли и не падают, и ты отчаянно стараешься дотянуться до стульев и стола, стоящих внизу, в кровавой воде, но опять падаешь обратно, всегда падаешь обратно. Пол сходится с потолком, все не так и вверху и по бокам, это какое-то безумие, безумие, дьявольская выдумка…