Хроники Сиалы: Крадущийся в тени. Джанга с тенями. Вьюга теней - Алексей Пехов

Видать, тропку прогрызали в скале прямо зубами. Грубая и небрежная работа, сделанная на скорую руку. Из-за постоянных неровностей и выступающих камней приходилось прижиматься к скале и ползти с черепашьей скоростью. То и дело по левую руку появлялись темные провалы, ведущие в глубь скалы. Я старался как можно быстрее миновать их.

Тьма знает, что оттуда может выскочить. Тропинка сузилась до четверти шага. Теперь я едва мог поставить ногу, и угроза рухнуть со скалы возросла многократно. Приходилось впиваться ногтями в базальт, чтобы хоть как-нибудь удержаться.

Впереди и немного справа появилась горизонтальная цепь, состоящая из шести огней. Тропка кончилась как раз возле них и плавно перетекла в площадку, ведущую в точно такой же вход, как и тот, который вывел меня из лабиринта Пятой руки. В дыру лезть нет смысла, мне совсем не в ту сторону. Я повернулся к огням и к тому, что на картах было изображено тонкой, едва различимой на желтоватой бумаге линией и называлось Волосом Нирены.

Это был всего лишь мост, вот только шириной он не уступал последним ярдам тропки. Да к тому же еще и круглый! На него едва можно поставить ногу. И вправду самый настоящий волос! Куда уж тоньше-то! И такого чуда целых тридцать ярдов с гаком. Попробуй перейди, если ты, конечно, не канатоходец с Рыночной площади!

Я не боюсь высоты, но это чудо архитектурной мысли не по моим зубам. Все, на что я окажусь способен, — это сделать с десяток ма-а-ахоньких шажков до момента неизбежного падения. Над мостом, прямо в воздухе, дрожа и мигая, как какие-то огненные сердца, висело шесть больших волшебных фонарей.

Что же, мое созерцание моста не прибавит ему толщины и не приблизит ко мне противоположную сторону. Гаррет не дурак, у Гаррета в башке кроме Вальдера есть еще и мозги! Я решил не выпендриваться и преодолеть мост самым удобным и безопасным способом — просто улегся на Волос Нирены, оплел его ногами и стал подтягиваться руками.

Полз я со скоростью гусеницы, которая, на свою беду, нажралась листьев травки-красавки. Но полз ведь! Лучше уж передвигаться медленно, но наверняка, не боясь упасть. Ну… или почти не боясь упасть. Вниз я старался не смотреть, и совсем не потому, что было глубоко и страшно. Причина крылась в том, что я попросту не видел дна. Подо мной была сплошная чернота.

Преодолев четверть пути, я решил, что честно заслужил небольшой отдых, и остановился, обхватив мост руками и ногами, словно он был самым большим сокровищем в моей жизни. Откуда-то снизу поднимались едва уловимые потоки теплого воздуха с запахом выгребной ямы. От вони слезились глаза.

Представляю, какое очаровательное зрелище открылось бы для того, кто находился бы на «берегах» (в особенности для хорошего стрелка). Распластанная по мосту и еле ползущая фигурка — великолепная мишень. Но, наверное, на сотни лиг вокруг меня никого живого не было, а оттого никто не мог насладиться видом Гаррета, вступившего в отчаянную схватку с мостом.

Все же победитель в этом поединке вскоре определился, и им был я. На все попытки моста сбросить меня я неизменно отвечал упрямым отказом и продолжал ползти вперед до тех пор, пока не оказался на противоположном берегу.

В который раз я широко зевнул и плеснул из фляги себе в лицо, стараясь прогнать сон. Не помогло. Да и неудивительно! Больше двадцати часов на ногах, практически без всякого отдыха. Усталость давала о себе знать, настойчиво и безжалостно требуя отдыха, не собираясь идти ни на какие уступки.

Сейчас вот тут посижу, отдохну немножечко… совсем чуть-чуть… глаза закрою, а то от рези аж выть хочется… просто закрою, а спать не буду… ни за что не буду… не буду…

Глава 7

Танец солнечных зайчиков

Все же мне не удалось обмануть самого себя и не уснуть. Не знаю, сколько прошло времени, но проснулся я внезапно, словно кто-то что есть сил пихнул меня локтем в бок.

Карты называли место, куда я попал, восемьдесят шестым северо-восточным Лестничным залом. Зал верного оникса. Черный камень жадно пожирал свет «огонька», и видимость была препаршивой. Я не рисковал увеличивать яркость, теперь приходилось беречь каждый новый волшебный фонарик, растягивать его жизнь на как можно более долгий срок, чтобы дотянуть до выхода наружу.

Я даже старался не думать, в какую переделку угодил. Там наверху, в прошлой жизни, я считал, что, спускаясь в Костяные дворцы, ввязываюсь в самую крупную и опасную авантюру столетия. Только теперь я понял, что это нечто гораздо серьезнее. Я не могу подобрать слова, чтобы хоть как-то охарактеризовать нынешнюю ситуацию.

Один. Совсем один. Почти в кромешной темноте, спускаясь все глубже и глубже, с остатками припасов, исчезающих с катастрофической скоростью, без Ключа, без всякой надежды вырваться наружу и преодолеть Створки.

На что я надеюсь? Наверное, только на чудо. На Очень Большое Божественное Чудо. Конечно, боги так и горят желанием спасти некоего Гаррета и даже занимают очередь.

Что, не верите? И я не верю. Ха-ха! Вот такая глупая шутка. Вы погодите, когда сойду с ума в этой непроглядной утробе, вот тогда-то мы всласть и похохочем. М-дя… В последние дни настроение у меня хуже некуда.

Десятки черных лестниц вздымались вверх или, закручиваясь штопором, уходили вниз. Среди лестниц никакого разнообразия, все абсолютно одинаковые, будто архитекторы подчинялись какой-то жесткой и непонятной мне системе.

Долго-долго иду мимо них, иногда касаюсь пальцами прохладного камня, вслушиваюсь в тишину. Оникс пожирает все звуки. Во всяком случае, я так думал, пока не услышал крик. Даже не услышал, а, скорее всего, почувствовал. Кричали недолго, крик оборвался через секунду после того, как я его расслышал, да и расстояние оказалось чересчур далеким.

Я остановился, прислушался. Тишина. Пройдя Лестничный зал насквозь, протопав через несколько холлов, я оказался перед входом в зал, где был свет, и поспешно загасил «огонек».

Вход высотой и шириной не уступал Створкам. Вновь, как и перед залами Уснувшего Эха, меня встречали две статуи. Справа орк, слева эльф. Двуручный меч орка сломан, и Первый с бесстрастной физиономией выкалывал стилетом себе правый глаз. Вместо левого уже зияла пустая глазница. Меня аж передернуло — огромная, в пять человеческих ростов статуя казалась живой. Скульптор (впрочем, как и все строители Храд Спайна) был наделен талантом самих богов.

Эльф сохранил свой меч в целости, но оружие демонстративно лежало у босых ног, рукоятью в мою сторону. Я хмыкнул — не каждый же день увидишь, как эльф добровольно отказывается от своего оружия. Глаза эльф решил поберечь и не пихать в них всякого рода острые предметы и попросту прикрыл их руками.