Точка обмана - Дэн Браун

Компьютер пискнул, и Рейчел посмотрела на дисплей.

Оставалось пять секунд.

Дисплей ожил, и на нем появилась эмблема Белого дома. А через несколько мгновений она превратилась в лицо президента Харни.

— Привет, Рейчел! — произнес президент, широко улыбаясь. — Надеюсь, вы сегодня не скучаете?

ГЛАВА 29

Офис сенатора Секстона располагался в новом здании, принадлежащем сенату и носящем имя Филиппа А. Харта, на улице к северу от Капитолия. Здание представляло собой самую современную конструкцию из белых прямоугольных блоков. Недоброжелатели утверждали, что оно больше похоже на тюрьму, чем на государственное учреждение. То же ощущали и многие его сотрудники.

На третьем этаже здания Гэбриэл стремительно расхаживала перед столом с компьютером. На дисплее появилось новое электронное послание. Ассистентка пока не могла решить, как к нему отнестись и что конкретно предпринять.

Две первых строчки гласили:

Седжвик очень удачно выступил на Си-эн-эн. У меня имеется для вас информация.

Подобные письма Гэбриэл получала на протяжении двух последних недель. Обратный адрес оставался неясным, хотя ей и удалось проследить его до домена «whitehouse.gov». Судя по всему, таинственный корреспондент принадлежал к числу сотрудников Белого дома. Кто бы он ни был, в последнее время Гэбриэл получала от него самую разнообразную ценную политическую информацию, включая сообщение о тайной встрече президента с администратором НАСА.

Поначалу сообщения вызывали лишь недоверие, но постепенно оказалось, что информация, которая содержится в них, точна и крайне полезна. Именно из этого источника поступали никогда не разглашающиеся сведения о постоянном превышении НАСА своего бюджета, о предстоящих дорогостоящих исследованиях. Оттуда же Гэбриэл почерпнула данные, подтверждающие факт, что поиск НАСА внеземной жизни обходится исключительно дорого, а результаты приносит минимальные — настолько плачевные, что даже внутренний опрос мнений показал, что работа НАСА — именно тот камень преткновения, который отнимает у президента голоса избирателей.

Чтобы повысить свой вес в глазах сенатора, ассистентка не сообщила ему, откуда черпает сведения, предпочитая регулярно удивлять его собственной осведомленностью. Она просто передавала информацию, скромно замечая, что получила ее «из одного из своих источников». Секстон очень ценил подобную осведомленность молодой сотрудницы. Он, конечно, приобрел уже достаточный опыт политической жизни, чтобы не интересоваться подробностями. Гэбриэл даже казалось, что он подозревает ее в оказании кому-то тайных сексуальных услуг, за которые платят таким вот изысканным способом. И самое неприятное, что его это нисколько не обескураживало.

Гэбриэл наконец устала ходить по кабинету. Взглянула на дисплей с сообщением. Смысл этих посланий не вызывал никакого сомнения: кто-то из сотрудников Белого дома очень хотел, чтобы на выборах победил именно сенатор Секстон, и поэтому помогал ему как мог, поставляя сведения из вражеского лагеря, особенно те, что касались НАСА.

Но кто? Зачем? Почему?

Гэбриэл решила, что это именно тот случай, когда крысы бегут с тонущего корабля. В Вашингтоне подобные действия вовсе не редкость: порой кто-нибудь из сотрудников Белого дома, опасаясь, что его нынешнего хозяина попросят освободить помещение, начинал потихоньку оказывать услуги претенденту. Этим ренегат надеялся получить высокую должность в новой администрации или благосклонность очередного хозяина Белого дома. Судя по всему, кто-то уже предвкушал победу Секстона, а потому стремился как можно раньше заполучить необходимые акции.

Сообщение, которое она прочитала сейчас, заставило ее занервничать. Таких писем она еще не получала. Первые две строчки ее не волновали. Но две последние… они гласили:

Увидимся у Восточных ворот в 16. 30. Приходите одна.

Еще ни разу ее не приглашали. Более того, сама Гэбриэл предпочла бы более укромное место для личной беседы. Восточные ворота? Насколько ей известно, в Вашингтоне существуют лишь одни такие ворота. А именно возле Белого дома. Это что, шутка?

Гэбриэл понимала, что ответить по электронной почте не сможет; все ее письма постоянно возвращались с пометкой о том, что адресат недоступен. Корреспондент неизменно сохранял анонимность. Впрочем, это вполне естественно.

Может, все-таки проконсультироваться с Секстоном? Взвесив «за» и «против», ассистентка решила не делать этого. Во-первых, он сейчас занят, у него встреча. Во-вторых, если она скажет об этом письме, то придется говорить и об остальных. Скорее всего решение неизвестного осведомителя встретиться среди бела дня в людном месте продиктовано соображениями безопасности, и прежде всего ее собственной. В конце концов, незнакомец вот уже две недели изо всех сил помогал ходу избирательной кампании сенатора. Так что он (или она) явный друг. Внимательно, обдумывая каждое слово, Гэбриэл Эш еще раз прочитала электронное письмо. Потом взглянула на часы. У нее в запасе оставался час.

ГЛАВА 30

Когда метеорит был извлечен на поверхность, администратор НАСА успокоился и даже немного расслабился. Постепенно все вставало на свои места. Остановить исследования уже невозможно. С этой мыслью он и направился через весь огромный купол туда, где работал Майкл Толланд.

— Как продвигается? — поинтересовался Экстром, останавливаясь за спиной Майкла.

Тот отвернулся от монитора, усталый, однако полный энтузиазма.

— Почти закончил редактировать. Сейчас поменяю местами некоторые из вставных кадров, которые снимали твои люди. Приходится работать очень оперативно.

— Хорошо.

Президент просил Экстрома прислать фильм в Белый дом как можно скорее. Поначалу администратор НАСА весьма скептически отнесся к намерению Харни задействовать в проекте Майкла Толланда. Однако, посмотрев кое-какие черновые отрывки, он в корне изменил мнение. Вдохновенный рассказ любимого всей страной ведущего, интервью независимых специалистов тонко и умно слиты в единое целое с блоком чисто научной информации, который длился почти пятнадцать минут. Толланду с легкостью удалось сделать именно то, на чем НАСА так часто проваливалось: описать серьезнейшее научное открытие на уровне, доступном среднему американскому уму, и при этом не впасть в высокомерно-снисходительный менторский тон.

— Как только закончишь, принеси фильм в сектор прессы. Переведем его в цифровой формат и отправим в Белый дом.

— Слушаюсь, сэр!

Толланд повернулся к компьютеру и вновь с головой ушел в работу.

Экстром двинулся дальше. Добравшись наконец до северной стены, он с удовольствием заметил, как хорошо сейчас выглядит пресс-зона. Лед застелен большим голубым ковром. В центре стоит длинный стол с несколькими микрофонами и вымпелом НАСА. Фоном служит огромный флаг Соединенных Штатов Америки. Но главное, на самом почетном месте, перед столом, красовался виновник торжества — метеорит. Его перетащили сюда на специально сконструированных плоских санках.

Администратор также отметил, что в секторе прессы царит праздничная атмосфера. Большинство обитателей хабисферы, разумеется, собрались вокруг метеорита. Люди протягивали руки к его все еще теплой поверхности, словно грелись возле костра.

Экстром решил, что момент настал. Он прошел за американский флаг. Там на льду стояло несколько картонных ящиков, которые сегодня утром по его просьбе доставили из Гренландии.

— Выпивка за мой счет! — как можно громче объявил он, передавая радостным людям ящики с банками пива.

— Эй, босс! — прокричал кто-то в ответ. — Спасибо! Ты даже позаботился о том, чтобы оно не согрелось!

На лице Экстрома показалась вовсе не свойственная ему улыбка.

— Еще как старался! Даже лед нашел! Все добродушно рассмеялись.

— Подождите минутку! — воскликнул кто-то, внимательно рассмотрев банку. — Пиво канадское! И где только наш патриотизм?

— Ребята, мы же на бюджете. Это самое дешевое пиво, которое удалось достать.

Снова послышался дружный смех.

— Аудитория, внимание! — объявил в мегафон один из членов телевизионной команды. — Переключаемся на студийный свет. Вы можете временно потерять зрение.

— В темноте не целоваться, — предупредил кто-то, — программа предназначена для семейного просмотра.

Экстром тоже рассмеялся. Ему нравился всеобщий эмоциональный подъем. Ответственные за трансляцию тем временем заканчивали последние приготовления, устанавливая общее освещение и локальную подсветку.

— Переключаемся на студийный свет через пять, четыре, три, две…

Галогеновые лампы погасли, и все внутри купола погрузилось во тьму.

В толпе раздался шум.

— Кто это ущипнул меня за задницу? — со смехом спросил кто-то.

Через пару мгновений темноту разорвало сияние студийных ламп. Все невольно зажмурились. Метаморфоза оказалась радикальной: северная секция превратилась в настоящую телестудию. А остальная центральная часть купола выглядела словно темный амбар глубокой ночью. Опустевшие рабочие отсеки скрывались в плотной, густой тени.