Оборванные нити. Том 1 - Александра Маринина

— Он что, кишечник не вскрывал? — кипятился Саблин. — Как можно было спутать одно с другим?

Заведующая усмехнулась и посмотрела на него с откровенным сожалением.

— Господи, Сережа, какой вы еще молоденький! Конечно, он не вскрывал кишечник, это и ежу понятно. Дорогой мой, танатологи перегружены работой, вы прекрасно знаете, какая в Москве криминальная ситуация

— Криминогенная, — машинально поправил ее Сергей, привыкший к тому, что в его окружении у него всегда была самая правильная речь и безупречная грамотность и к нему постоянно обращались с вопросами: как правильно пишется или как правильно называется.

Заведующая приподняла брови, и сожаление в ее глазах плавно превратилось в разочарование.

— Вы мыслите стереотипами, мой друг, а ведь вы изучали в институте латынь, как же вы можете быть таким безграмотным? Все кругом твердят про криминогенную ситуацию, а хоть бы кто-нибудь задумался о том, что это неправильно. Криминогенный — это то, что порождает криминал, способствует его развитию и движению, определяет его качество. Так же, как патогенный, неврогенный, канцерогенный и прочие термины из так хорошо известной вам медицины. Вам же не придет в голову рассуждать о канцерогенной ситуации в регионе, имея при этом в виду высокую заболеваемость и смертность жителей от рака, правда? Канцерогенный — это совсем про другое. Так почему вы упорно пользуетесь термином «криминогенный»? Потому что все так делают? Да еще и меня поправляете! Вы большой мальчик, вам пора иметь собственную позицию, а не быть милым разноцветным попугайчиком, который готов твердить то, о чем говорят вокруг. Стыдно, друг мой. И запомните: криминогенная ситуация — это экономика, политика, безработица, алкоголизация и наркотизация населения, сложности с жилищным вопросом и все такое. А уровень преступности — это ситуация криминальная. И больше никакая.

Сергей удрученно замолк. Его впервые в жизни уличили в филологической неграмотности.

— Так вот, продолжу. Криминальная ситуация в Москве тяжелая, уровень убийств растет, соответственно, увеличивается и количество трупов, поступающих для проведения судебно-медицинского исследования. И у танатологов одна задача: определить, есть криминал или нет криминала. Если криминал есть — они работают дальше, если его нет — берут то, что в первую очередь бросается в глаза, и ставят в качестве причины смерти. А если в глаза вообще ничего не бросается, ставят ХИБС.

Сергей покачал головой. Хроническая ишемическая болезнь сердца — это не болезнь, это группа заболеваний, каждое из которых имеет собственную клиническую картину и собственные осложнения, это знает каждый медик, об этом даже говорить смешно. Да у любого человека после сорока лет можно найти структурные проявления атеросклеротического процесса и в миокарде, и в сосудах.

— Так ведь любому человеку можно поставить диагноз ХИБС и с ним благополучно похоронить! — сказал он возмущенно.

Заведующая кивнула и рассмеялась, но смех ее был печальным.

— Вот именно, дорогой мой, вот именно. Так они и делают. Вы думаете, откуда в нашей стране такая чудесная статистика, согласно которой сердечно-сосудистые заболевания стоят на первом месте среди причин смерти граждан? Вот отсюда, из наших судебно-медицинских диагнозов по «скоропостижке». Вы же понимаете, Сереженька, для облегчения работы сформировались стереотипы: все разнообразие диагнозов свели к нескольким вариантам, чтобы особо не терзаться изысканиями. Умер пожилой человек — значит, ХИБС, умер человек помоложе — ставят кардиомиопатию или цирроз, если ребеночек умирает — легче всего поставить синдром внезапной смерти. И все это плавно перекочевывает в статистику, которую анализируют где-то там, — она ткнула пальцем в направлении потолка над головой, — наверху, умные дяденьки и тетеньки, и делают на основании этих цифр выводы. А потом эти выводы ложатся в основу какой-нибудь государственной программы по профилактике и лечению какой-нибудь группы заболеваний. Ну и все такое… — она вяло махнула рукой. — Замкнутый круг получается. И результат плачевный, поскольку нулевой.

Сергей удрученно помолчал.

— Но ведь это же откровенная халтура, — выдавил он наконец. — Как же так можно?

— А что в нашей стране не халтура? — горько усмехнулась завотделением. — Вы же пожили при советской власти, хоть и не так долго, как я, но все-таки застали эти прекрасные времена. Халтура была, есть и будет основополагающим принципом организации в России. Организации всего, чего угодно, начиная от обучения детей в школах и заканчивая постановкой диагнозов в медицинских учреждениях.

— Но так же нельзя…

Заведующая вздохнула.

— Сережа, вы говорили, что хотите работать в танатологии. Пройдете курс первичной подготовки — и вас переведут. Но мой вам совет: подумайте как следует. С вашими идеалистическими позициями в морге будет нелегко. Не место вам там.

Когда Сергей в самом начале работы в Бюро заикнулся о возможности перевода в отделение экспертизы трупов, ему сказали, что без «первички» по судебной медицине об этом и мечтать нечего. Завотделением гистологии прекрасно знала, что ее новый сотрудник, зарекомендовавший себя очень неплохим экспертом-гистологом, спит и видит перейти в другое отделение. Ей было жаль отдавать Саблина в морг.

И вот дополнительное обучение позади, и Сергей Саблин перешел работать в отделение экспертизы трупов.

Он хорошо помнил тот день, когда ему пришлось впервые осматривать труп на месте его обнаружения. Самое первое дежурство обошлось без выезда на труп, во второй раз «труп» оказался мертвецки пьяным мужиком, так что участвовать в осмотре места происшествия Саблину не пришлось, а вот сегодня они выехали в один из Московских лесопарков, поскольку поступил сигнал: во время земляных работ по прокладке кабеля на территории лесопарка обнаружено неритуальное захоронение. Два трупа. Захоронение явно криминальное, без гробов. Серегу уже предупреждали, что даже самый опытный и знающий судебно-медицинский эксперт не имеет права подменять собой следственно-оперативную группу, он не принимает никаких решений, не дает никому указаний и — самое главное — не выполняет поручений следователя или оперов, если это выходит за рамки его прямых обязанностей.

— Запомните, Сережа, — говорила ему знакомая Юлии Анисимовны, адвокат с обширной частной практикой, — вам постоянно будут предлагать копать, носить, искать подручные средства, что-то организовывать и тому подобное! Не вздумайте! Особенно у нас любят заставлять молодых неопытных судебных медиков выкапывать трупы при криминальных захоронениях, потому как рабочей силы на это обычно под рукой не оказывается. Боже вас упаси повестись на авторитет следователя в такой ситуации! Вы должны четко знать, что эксгумация, то есть просто извлечение тела из земли, иными словами — выкапывание, всегда является следственным действием и регламентируется соответствующей статьей Уголовно-процессуального кодекса. И не имеет значения, ритуальное это захоронение, то есть на кладбище, или криминальное, все равно извлечение тела из земли — процессуальное действие, зарубите это на своем носу. Правда, есть некоторые отличия, в частности, при вскрытии ритуальной могилы на кладбище следователь выносит постановление о производстве следственного действия, а при вскрытии криминального захоронения этого не делается, но это уже юридические нюансы, вас они не касаются. Ваше дело — правильно осмотреть труп и правильно надиктовать свою часть протокола, все прочее долой.

Сергей хорошо запомнил советы маминой приятельницы-адвоката и сейчас в тревоге посматривал на следователя и молодых веселых оперативников. При рытье траншеи обнажилась часть руки трупа, работы немедленно приостановили и вызвали милицию, приехавшие ребята из патрульно-постовой службы присмотрелись опытным глазом и сразу поняли, что покойник лежит в земле не один. Их там двое, а может, и трое. Так что выкапывать трупы непременно придется. И кто будет это делать? Следователь? Или оперативники? Даже смешно! Этот следователь сроду ничего тяжелее рюмки в руке не поднимал, это по его болезненно-алкоголизированной внешности сразу видно, куда уж ему лопатой махать, да и не его это обязанность, равно как и не обязанность мальчишек-оперов. Ну а кто в таком случае должен выкапывать? Ох, чуяло его сердце, что менты попытаются взвалить эту работенку на новичка-эксперта! Ничего, с неожиданной злостью подумал Сергей, пусть попытаются, где сядут — там и слезут.

Следователь действительно попытался, опасения Саблина оказались не напрасными.

— Ну что, Сергей Михайлович, найди-ка нам пару-тройку работяг с лопатами и проследи, чтобы все сделали, — устало произнес он, расстилая на пеньке вынутый из кармана полиэтиленовый пакет, тяжело уселся, вытянув ноги, и прикрыл глаза, словно хотел сказать: «Вы тут все организуйте, я пока посплю, а потом вами поруковожу».