Подвал с секретом - Алексей Макеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– О какой парковке идет речь? – Гуров уже начал привыкать к высокому слогу попрошайки. Видимо, раньше, до того как опуститься, Петр Игнатьич принадлежал к классу интеллигенции.
– Здесь их три, подразделяются по расположению относительно сторон света. Северная – та, что у ворот, южная – ближе к кассовым терминалам, и юго-восточная, эта самая популярная и самая большая, она находится напротив посадочных площадок. Очень удобно пассажирам с объемным багажом. Из машины багаж достал, через площадь перешел, и ты уже возле автобуса. Сложил вещи возле столбика и жди, пока водитель для твоей поклажи место определит.
– На какой из этих парковок ставит автомобиль Заур Нурланбеков? – уточнил Лев.
– На северной, там ему ближе к торговому павильону. – Петр Игнатьич зевнул, давая понять, что тема начинает нагонять на него скуку.
Гуров понял намек, достал еще один пятак и вложил в руку попрошайки.
– Благодарю покорно, – театрально поклонился Петр Игнатьич. – Однако горло не мешало бы смочить, а то пересохнет, говорить не смогу.
– Как пересохнет, так и смочим, – пообещал Лев.
– Хотелось бы уже, – протянул Петр Игнатьич, – так сказать, для профилактики. Помогает не только голосовым связкам, но и память в значительной мере улучшает.
Лев полез в кошелек, достал оттуда пятьдесят рублей, сунул попрошайке. Тот жест оценил по достоинству. На этот раз поклон был намного ниже и продолжительнее. Затем Петр Игнатьич произнес что-то типа «я мигом» и убежал в шинок. Вернулся спустя минуту, повеселевший.
– Итак, на чем мы остановились, многоуважаемый? – вытирая губы огромным клетчатым носовым платком, спросил он.
– На Зауре, – напомнил Лев. – И на парковках.
– Эту тему я закрыл, – подумав, произнес Петр Игнатьич. – Теперь относительно второго экземпляра. Тот всегда ставит машину на юго-восточной. Ближе к краю. Если не выходит встать на привычное место с первого раза, он ставит где попало, а сам следит за парковкой. Как только место освобождается, тут же его занимает, и только после этого идет к кассовым терминалам. Кстати, билеты он не покупает. Просто бродит по залу, и все.
– Его имя-отчество никогда не слышали? – Гуров бил наугад.
– Разумеется, имени-отчества его мне никто не называл, но есть кое-что покруче, – похвастался Петр Игнатьич. – Если есть время – поделюсь. Источник проверенный, в этом можете не сомневаться.
Лев кивнул в знак согласия, устроился на том же бордюре, который облюбовал Петр Игнатьич, и приготовился слушать…
Глава 7
Утренние часы на Петровке всегда проходят оживленно. Совещание, она же планерка, разбор полетов, прием граждан, вызванных по повестке, – это только малая часть утренних забот. А еще забежать к экспертам, забрать результаты экспертиз, заказанных прошедшим днем, получить сводки по происшествиям за последние сутки, зарезервировать время на допрос задержанных, если таковые имеются. И прочая, прочая, прочая…
Полковники Гуров и Крячко с пятиминутки от генерала вернулись почти в девять. Сегодня их друг и начальник особо рьяно распекал всех подряд, но ни Гурова, ни Крячко не задел. Странно, так как им-то было за что огребать. Доложить о проделанной работе Крячко вчерашним днем не успел, а утром уже не до докладов было, генерал тут же стружку с подчиненных снимать начал. Сами полковники на глаза начальству лезть не стали, тихонечко покинули кабинет, как только пятиминутка завершилась.
Доронин не появлялся, эту информацию Крячко выудил у Верочки, секретарши Орлова. От нее же узнал, с чего вдруг генерал так буйствует. Вроде как прошел слушок, будто в верхах собираются провести статистический срез по продуктивности работы полицейских отделов, чтобы впоследствии по результатам этого среза распределять квартальную премию. Понятное дело, продуктивность в работе полиции зависит от такого количества факторов, что заработать приличную премию можно, только подтасовывая данные для отчетов, или же уповать на чудо.
Чтобы не подвести отдел, повесив на него сразу два «висяка», напарники, вернувшись в кабинет, принялись разгребать данные, собранные помощниками. Агейкин и Ярцев отработали на удивление быстро и, главное, чисто. Два списка за несколько часов – неплохой результат. Осматривали они по большей части машины, но кое с кем из владельцев тоже пообщались. По их спискам совпадений с приметами, оставленными Ниной, не нашлось.
Те, что с просроченными страховками, в основном стояли в разборе. Где-то двигатель снят, где-то – коробка передач. На некоторых авто не хватало мелочей типа зеркал и заднего сиденья, а кое-какие стояли даже без колес. Одним словом, дороги авто из второго списка не видели давно, соответственно, к исчезновению Паранина и смерти Струбалина отношения их владельцы не имели.
«Штрафников», так Агейкин и Ярцев прозвали владельцев авто из третьего списка, выцепить оказалось не так-то просто. Жизнь у них била ключом: поездки, когда по работе, когда ради отдыха, да все по области, а то и дальше. Один вообще в Сибирь укатил, так родственники сказали. На «Фольксвагене» и уехал. Давно уехал, еще лето не началось, а вернется только к осени. Двоим они повестки оставили, еще одного дома застали, но его автомобиль сразу отпал. У него не то что скол на крыле, а практически весь кузов побитый. Как сказал Ярцев, невозможно обратить внимание на один изъян и не заметить всего остального.
Несмотря на пролетные списки, Ярцев и Агейкин из штрафников выделили некоего Михаила Олешкина, за то, что жена его слишком яростно защищала. Агейкин два слова сказать успел, когда она в наступление пошла. Все твердила, что Мишаня ее никогда закон не преступал, женщин и детей не обижал, а все, кто говорит иное, пусть катятся к такой-то матери. Вопрос, где был Михаил в день, когда тело Струбалина оказалось в канаве, так напугал женщину, что некоторое время она не могла внятно говорить, только мямлила что-то с испугу. После этого Ярцев и Агейкин решили, что без проверки Олешкина оставлять нельзя.
В списке из машин «на разбор» оставили для более близкого знакомства мужичка со звучной фамилией Алмазов и именем Федот, совершенно не сочетающимся с фамилией. Чем привлек внимание Алмазов?
