Больше, чем страх - Ричард Пратер

— Но он передал через вас записку...

— Si, передал. Дал денег и попросил передать записку ровно в шесть.

— Да, но тогда вы сказали, что записка для девушки.

Продавщица сигарет насупилась:

— Так оно и было. Я сделала то, о чем меня попросили. А что, собственно говоря, произошло?

— Вчера вечером меня упекли в тюрьму.

— Знаю. Вы с ним подрались. Так? Во всяком случае, мне об этом рассказали. А тот мужчина, по правде говоря, вел себя мерзко.

— Да. Но пришлось драться не столько с ним, сколько с отрядом полиции. И вот какая странная вещь: когда меня доставили в полицейский участок, в пачке «Белмонтса», которую я у вас купил, обнаружили марихуану. Как она могла в ней оказаться?

Мексиканка еще суровее сдвинула брови.

— Вы, должно быть, шутите, — сказала она и через секунду засмеялась: — Забавно пошутили.

— Я совсем не шучу.

— Тогда вы сошли с ума, — более резко сказала девушка и прищурила свои черные глаза. — Зачем вы пришли? Чтобы отыскать того мужчину или доставить мне неприятности? Я не понимаю, о чем вы тут говорите. Вы мне уже совсем не нравитесь.

— Мисс, я совсем не хотел вас огорчать. Но полицейские нашли у меня марихуану. В пачке «Белмонтса», которую вы мне продали.

— Значит, вы ее купили где-то еще. А может, вы наркоман. Откуда мне знать? И вообще, эти разговоры мне надоели.

— Мисс, но после этого мне в течение нескольких часов пришлось попадать в такие переделки. Так что если вы не скажете мне всю правду, то возможно, что...

— Caramba![29] Вы считаете, что я вам вру?

Если бы человеческие глаза могли извергать пламя, то девушка вмиг испепелила бы меня своим гневным взглядом. Забыв, что она полураздета, молодая мексиканка, словно ужаленная, подскочила с кровати. Покрывало спало с ее груди и оказалось у нее на уровне талии. Она была настолько возмущена, что не обратила на это никакого внимания.

Ну, надо же было мне довести ее до такого состояния, подумал я, она же теперь как сумасшедшая. Я наконец-то понял, что девушка меня не обманывала. Для обманщицы у нее было слишком открытое и честное лицо.

— Черт подери! — в сердцах сплюнув, выкрикнула она. — Зачем мне вам врать?

После этой фразы, произнесенной ею с надрывом, все мои сомнения окончательно рассеялись. Но при этом мне стало немного неловко.

— Я же сказала вам правду! А теперь убирайтесь! За дверь! Живо!

С улыбкой на устах и теплотой во взгляде я смотрел на разъяренную продавщицу сигарет. Это разгневанное создание, оскорбленное тем, что его заподозрили во лжи, схватило обеими руками конец покрывала, дернуло его наверх и скрылось под ним.

Через секунду девушка высунула голову наружу и стала поливать меня бранью на испанском. Хоть я многого из ее слов и не понимал, я все равно чувствовал себя провинившимся.

— Слушай, крошка. Поостынь немного... Да подожди ты, наконец, — прикрикнул я, отгораживаясь от девушки ладонями.

Та, удивленно уставившись на меня, замолчала. Я поднялся со стула:

— Успокойся. Я сейчас уйду, но...

— И отлично!

— ...но сначала объясню, почему я нашел тебя. За последние несколько часов в меня дважды стреляли. Кому-то явно очень хочется меня убить. Но и это еще не все. Поверь, на карту поставлена моя жизнь. Понимаешь? Поэтому я и пришел к тебе с расспросами. Так что извини, и большое тебе спасибо.

Я повернулся и направился к выходу. Едва я коснулся дверной ручки, как услышал голос девушки:

— Подожди. Это правда? В тебя стреляли?

— Правда, — обернувшись, ответил я. — И чуть не убили.

В ее глазах опять вспыхнул огонь.

— А ты не обманываешь?

— Нисколько, — сказал я и, как бы в подтверждение своих слов, провел пальцами по пластырю на шее.

Девушка облизала губы:

— Тогда другое дело. На то, что ты так плохо обо мне подумал, я уже не сержусь. Если увижу интересующего тебя человека, сообщу. Сегодня вечером я опять иду в «Монте-Кассино».

— Отлично.

— Тогда до свидания. Кстати, как тебя зовут?

— Шелл Скотт, Сарита.

На лице девушки засияла улыбка, покрывало дрогнуло и сползло вниз, но не до талии, как прошлый раз, а всего лишь обнажив плечи. Мой разговор с продавщицей сигарет на этом закончился. Моя рука все еще лежала на дверной ручке. Я повернул ее, открыл дверь и вышел из гостиничного номера. Таксист подбросил меня к пересечению улиц Хуареса и Луиса Мойи. В полуквартале от перекрестка располагался офис Вилламантеса. Солнце, как обычно по утрам в период дождей, ярко светило. На улицах было оживленно, и все вокруг сияло красками. Вдали, на Сан-Хуан де Летран, высоко над крышами домов упирался в синь неба стальной скелет нового небоскреба. На углу улицы Луиса Мойи прямо на тротуаре сидела старая женщина с лицом коричневого цвета. Перед ней стояла плетеная корзина с маисовыми лепешками. Старуха высоким скрипучим голосом выкрикивала:

— Grandes... grandes...[30]

На улице Хуареса точно такая же старуха, завалившись на бедро перед небольшим противнем, на котором горкой лежали каштаны, раздувала в углях жар, пытаясь довести свой товар до полной готовности.

Я пошел мимо лавок и лотков со сверкающими серебряными украшениями, ожерельями, кольцами, чеканными портсигарами, заколками и брелками с изображениями матадоров и смертельно раненных могучих быков. У небольшого лотка хорошо одетый турист с миниатюрным фотоаппаратом на шее и ярким мексиканским пледом, видимо только что купленным, торговался с продавцом, желая купить еще и кожаный бумажник. На каждом шагу мужчины, женщины и дети торговали неизменными лотерейными билетами. На этот раз максимальный выигрыш равнялся миллиону песо, что составляло восемьсот тысяч американских долларов. Молодой мексиканец щелкнул передо мной фотоаппаратом и тут же, не спрашивая, нужен ли мне снимок, протянул квитанцию. В одной из лавчонок заверещал попугай, на порог грациозно вышла кошка и спокойно улеглась греться под солнцем. Утро было чудесным, свежим и бодрящим. Сочные краски радовали глаз. Именно в такие дни испытываешь неистребимую жажду жизни.

Контора Вилламантеса находилась в середине квартала и помещалась в здании «Эдифисио риал». Пройдя мимо подслеповатого мужчины, державшего перед собой рекламу лезвий фирмы «Жиллетт», я вошел в здание, сел в лифт, поднялся на третий этаж и подошел к двери с цифрой восемнадцать. На двери висела табличка с надписью по-испански: «Villamantes. Exportadora e Importadora, S.A.».[31]

Я открыл дверь и вошел в контору.

Глава 12

Войдя в контору, я остановился и увидел два письменных стола, один был расположен в глубине комнаты, прямо напротив входной двери, а второй — слева от меня. За столом напротив склонился молодой мексиканец, который что-то писал. Неподалеку от его стола находилась дверь, застекленная матовым стеклом. Она была закрыта.

За вторым столом сидела женщина лет сорока, с кислой миной на лице, будто она только что откусила лимон. Она взглянула на меня, поправила на носу очки без оправы и приготовилась слушать.

— Могу ли я видеть мистера Вилламантеса? — спросил я.

Женщина покачала головой и по-английски ответила:

— Его нет.

— Он мне нужен. Когда он вернется?

— Не раньше чем через неделю. У него отпуск.

— Понимаю. Огромное спасибо. А где я могу его найти?

Она, поджав губы, удивленно уставилась на меня:

— Не знаю. Он же в отпуске. Возможно, поехал в Акапулько, а может быть, в Фортин-де-ла-Флорес. Я не уверена.

— Понимаете, я к нему по очень срочному делу. Такая важная сделка... Я о ней уже с ним говорил.

— Ваше имя?

— Блум, — выпалил я первое, что пришло мне в голову. — Сэм Блум.

Женщина еще плотнее сжала губы, выдвинула ящик стола и прошлась пальцами по ящичку с белым карточками:

— Он с вами не разговаривал... мистер Блум.

— Должно быть, сеньор Вилламантес просто не поставил вас в известность.

— Вероятно, — ответила она и сморщилась еще больше.

Я бросил взгляд на закрытую дверь с матовым стеклом. Парень, сидевший рядом с ней, поднялся из-за стола и подошел ко мне:

— Зачем он вам нужен, amigo?

— По делу, — ответил я и бросил укоризненный взгляд на сотрудницу, которой успел дать кличку Прокисшая Простокваша, — и весьма важному. Я даже готов заплатить тому, кто скажет мне, где найти сеньора Вилламантеса. Надо срочно завершить сделку.

Молодой мексиканец слегка улыбнулся и покачал головой.

— Ничем не могу помочь. Приходите через неделю, — сказал он.

Я снова бросил взгляд на стеклянную дверь, глубоко вздохнул и решительным шагом направился к ней. Парень едва успел схватить меня за рукав.

— Прочь с дороги! — отмахнулся я.

Тот удивленно уставился на меня, поджал губы и отступил. В соседнем кабинете действительно никого не было. Убедившись в этом, я вернулся в приемную. Клерк с Прокисшей Простоквашей сидели на своих местах. Не в силах больше сдерживать эмоции, я бросил им раздраженно: