В СТРАНЕ ВУЛКАНОВ. Путевые заметки на Яве 1893 года - Ольга Щербатова

Посадка риса подразделяется на раннюю и позднюю, но способ обработки всегда одинаковый: земля сначала вспахивается буйволами, затем боронится, причем бороньбе способствует вода, которой наводняются поля, прикрывая их на два или на три вершка глубины; вода удерживается на необходимой высоте невысокими грядками, разделяющими поле на мелкие клетки, не более 50–100 квадратных футов[136] каждая. В этот период обработки поля представляются в виде жидкой массы грязи. Рис сеется густо в эту грязь на небольших участках; когда же растеньица достигают 2–3 вершков вышины, их рассаживают на более крупные участки, которые оставляют затопленными почти до полного созревания риса. Земли, на которых устроено орошение, называются савах и с них собирают два урожая в год; неорошаемые же земли дают только один урожай и называются тегал. Савахи так искусно устроены террасами одни над другими, что без всяких водоподъемных машин или бассейнов для запасов воды получается постоянно с высоких гор нужное количество орошения. По созревании риса его руками срезают под самым колосом, солома же оставляется для удобрения почвы. После уборки риса затопленные террасы нередко употребляются для разведения рыбы, которая потом продается туземцами.

Любопытная особенность рисовой культуры состоит в том, что каждый отдельный фазис ее виден рядом один с другим, так что случается даже иногда, что посев и жатва смежных полей производятся одновременно.

По нашему пути в полях шла деятельная работа: тут пахали, там сеяли, дальше сажали; в иных местах рис еще не всходил, а в других поля блестели яркой изумрудной зеленью почти уже созревших растений. Между полями были разбросаны группы пальм, деревьев и бамбука; за ними простирался джунгл, перерезанный реками и потоками, а, наконец, показались и горы, но менее высокие, чем какими они представлялись нам в нашем воображении. Вся местность была замечательно красива и поражала нас свежестью и разнообразием своей растительности, а также и явными признаками благосостояния страны.

Когда мы высадились на станции Бейтензорг, дождь лил, как льет он только в тропиках, вследствие чего мы немногое успели заметить по пути в гостиницу, и я разглядела лишь великолепную аллею, по которой мы проезжали, имевшую с одной стороны дома европейцев, а с другой — ботанический сад. Мы остановились в «Отель Бель Вю[137]», вполне оправдавшем свое название. Наши комнаты угловые выходили дверьми с одной стороны на веранду двора, а с другой — на широкий крытый балкон, служивший нам гостиной и отделенный от соседних помещений высокими ширмами. Чудный вид открывался с этого балкона, висевшего над высокой пропастью. Далеко внизу быстрым потоком несся тьи Дани[138], окаймленный густым лесом пальм, сквозь кроны которых проглядывали черепичные крыши туземных домов. Прямо, напротив, возвышался вулкан Салак (7,260 футов), а левее его — еще более высокая горная масса, оканчивающаяся двумя конусами — Панггеранг и Геде (9,702 фута). Пространство, отделяющее нас от этих вершин, то гористое, то низменное, было покрыто непроницаемым джунглем.

Воскресенье 31 января, Бейтензорг. — Утром, при первых лучах восходящего солнца, вид с нашего балкона быль еще восхитительнее, чем накануне. Весь окутанный зеленью деревьев, отчетливо выделялся красивый Салак и его четыре оконечности, между которыми плавали небольшие белые облака; налево сквозь утренний туман неясно обрисовывался Геде с его вечно дымящейся вершиной; справа же горизонт замыкался амфитеатром невысоких возвышенностей. Сегодня тоже можно было разглядеть яснее простирающееся между этими горами целое море роскошной растительности, среди которой всего более обращали на себя внимание стройные кокосовые пальмы. Берега и русло реки оживлялись толпой детей, женщин и мужчин, купающихся, стирающих белье и ловящих рыбу. Вулкан Салак безмолвствует с 1692 года, когда его потоки лавы дошли до Батавии, зато Геде (т. е. Великий) и по сих пор находится в действии, часто выбрасывая пепел и серу.

Расположенный на высоте 872 футов, на лесистом хребте, разделяющем Чиливунг от Чидани, Бейтензорг, что значит Sans Souci[139], с 1747 года служит постоянной резиденцией генерал-губернатора Нидерландской Индии. Дворец его построен посреди обширного парка, смежного с знаменитым во всем мире ботаническим садом и в котором содержатся большие стада оленей. Как я упомянула раньше, здесь же живут консулы, большинство европейских служащих и коммерсантов. Хотя вышина его над уровнем моря так незначительна, Бейтензорг, однако, обладает весьма здоровым климатом; днем жара никогда не бывает чрезмерной, а ночи всегда прохладные. Кроме того, хотя выпадающие дожди гораздо обильнее, чем в Батавии, но благодаря более возвышенному местоположению нет той чрезмерной сырости почвы, которая составляет самую вредную сторону климата столицы Явы.

Город населен четырьмя тысячами жителей и имеет отличный клуб, музей, скаковой круг и многие хорошие гостиницы. С соседними городами он соединен шоссе; железная дорога, начинающаяся в Батавии и проходящая через Бейтензорг, доходит уже теперь до Тасикмалаи, местечка на восток от Бейтензорга, откуда в скором времени она будет проложена до Чилачапа — конечного пункта другой линии, идущей с противоположного конца острова. Таким образом, непрерывный рельсовый путь вскоре соединит все важнейшие города Явы между собою, кроме превосходно содержимых шоссе, которые уж теперь густою сетью покрывают ее. Дороги эти, обсаженные деревьями, возникли благодаря стараниям генерал-губернатора маршала Дандельса (1808–1811 гг.), так много сделавшего для улучшения путей сообщения на Яве.

С., гуляя утром пешком за городом, увидел нашего консула, работающего в своем саду, очутившись таким случайным образом около его виллы, С. счел своим долгом сделать ему визит, хотя час был очень ранний. Бауд, бывший босиком и в пиджаме, познакомил С. со своей женой, которая по местному обычаю, была одета в саронг и баджу, по словам С., ни муж, ни жена нисколько не стеснялись своими костюмами, хотя оба были мало знакомы с ним.

Мы переслали через Бауда наше рекомендательное письмо генерал-губернатору, изъявив при этом желание познакомиться с ним; в ответ нас сегодня известили, что генерал-губернатор и его жена М. et M-me Pynacker Hordyk примут нас завтра, в одиннадцать с половиною часов утра, и одновременно получили приглашение на обед во дворец (резиденцию генерал-губернатора) на тот же день.

После чая мы поехали кататься по окрестностям Бейтензорга. Тотчас за ботаническим садом, огороженным высокой железной решеткой, начинался туземный пасар (базар), где по обыкновению толпы малайцев, китайцев и других туземцев шумно занимались своими делами. Эта улица была очень живописна с ее длинным рядом маленьких лавок, переполненных всевозможными предметами, между которыми выдающееся место занимали ярко-цветные плоды, как-то: пунцовые джамбу, желтые бананы, помело, ананасы, дыни и пр., вперемежку с подвешенными стручками самого блестящего красного и зеленого перца и бамбуковыми клетками с красивыми птицами. Маленькие, почти голые, дети медного цвета кожи, сновали всюду; продавцы свежескошенной травы, большие пучки которой свешивались с обоих концов бамбукового коромысла, почти скрывая несущих, медленно пробирались со своей тяжелой ношей; китайцы с длинными косичками, засунутыми в карман, и яванцы с грибообразными шляпами, выкрашенными во все цвета радуги, покупали, продавали и торговались, все время оживленно болтая.

Пасар оканчивался у моста через Чиливунг, от которого шла широкая тенистая аллея, окаймленная живыми изгородями из переплетавшихся вьющихся ползучих и цепких растений. Из-за них выглядывали окруженные садами дома европейцев и красивые, корзинообразные жилища туземцев. Последние на Яве всегда одной конструкции и состоят из деревянной рамки, к угловым столбам которой прикреплены в виде стен опрятные циновки, сплетенные из листьев раттана[140], вьющегося растения или из бамбука. Циновки украшены вплетенными в них красными, черными и белыми узорами. Бамбуковые полы приподняты от земли низкими сваями или каменными столбами, так что под ними остается свободное пространство, предосторожность, принимаемая во избежание сырости. Крыши бамбуковые или из длинной травы, реже — из листьев нипа, разновидности пальмы, и только у более зажиточных туземцев — черепичные. У всех домов спереди тянется веранда, и они окружены садом или двором, обсаженным живой изгородью из хибискусов.

Читателям по описанию должно казаться, что в подобных хижинах мало материалов для красоты, а тем не менее они со своей неизменной группой банановых деревьев, грациозные, типичные листья коих высоко подымаются над крышами, с их садиками, где цветут ярко-колерные цветы, составляют одну из наиболее прекрасных характеристик тропического пейзажа.