Ночные откровения - Шерри Томас

– Займетесь этим сейчас, сэр? В день вашей свадьбы?

А что еще ему делать сегодня? Поразвлечься со шлюхами? Напиться до чертиков? Накуриться опиума?

– Ну, разумеется, – спокойно ответил маркиз. – Как же еще насладиться этим днем и всем, что он принесет?

* * * * *

– Даже не верится – Пенни собрался жениться, – посмеиваясь, сказала Анжелика Карлайл, подруга Фредди еще с детских лет.

Они пили кофе – привычка, привезенная Анжеликой с континента – в гостиной лондонского дома, некогда принадлежавшего ее матери.

Фредерик неоднократно бывал здесь на чаепитиях и обедах, прочел большую часть книг в библиотеке и регулярно заходил по воскресеньям – этот день недели предназначался исключительно для визитов родни и ближайших друзей. Новая хозяйка уже поговаривала о предполагаемых изменениях в интерьере. Но с момента возвращения Анжелики в Англию прошел всего месяц, она пока обустраивалась, так что дом оставался нетронутым. И его привычная обстановка: уютно выцветшие обои с узором из роз и плюща, хранимые с любовью акварели давно усопших тетушек, памятные тарелочки тридцатипятилетней давности в честь серебряной свадьбы Ее Величества, – еще сильнее подчеркивала поразительные перемены в личности самой хозяйки.

Анжелику, с ее угловатой фигурой и резковатыми, скорее интересными, чем хорошенькими, чертами, Фредди всегда считал привлекательной. Но за время непродолжительного брака и вдовства ее облик определенно приобрел неожиданную соблазнительность. Глаза, которые он помнил широко распахнутыми и внимательными, теперь были полуприкрыты тяжелыми веками и загадочны. Улыбка, скорее, слегка приподнятый уголок губ, непостижимым образом излучала сладострастие, словно за фасадом благопристойного и чопорного поведения эта женщина скрывала донельзя греховные мысли.

И Фредди, к своему ужасу, впервые в жизни начал думать о ней, как о предмете вожделения! Об Анжелике, которая всегда была ему словно сестра – надоедливая, чересчур прямолинейная и беспощадная младшая сестра, заявлявшая, что его портной – слепой неумеха, что чистить зубы следует на три минуты дольше и что ради всеобщей безопасности Фредди запрещается танцевать вальс после второго бокала шампанского.

Анжелика, пригубив кофе, еще раз хихикнула и покачала головой. Один искусно выпущенный локон упал на щеку, сообщая резковатым чертам какую-то непривычную мягкость. Словно осознавая, насколько собеседника завораживает этот своевольный завиток, Анжелика протянула его между пальцев, затем отпустив.

Даже столь незначительное движение у нее получалось наполнить всею силою своих новоприобретенных способностей – соблазнительностью праматери Евы.

Фредди поймал себя на том, что не ответил, и поспешил заговорить:

– Пенни уже двадцать девять. В определенной степени ему пора жениться.

– Разумеется, это как раз тот случай. Но меня шокировал скандал. Как бы я не закатывала глаза от некоторых его выходок, Пенни никогда не впутывался в серьезные неприятности.

– Знаю, – вздохнул Фредди. – Мне, наверное, не следовало терять бдительность.

Ему было пятнадцать, когда со старшим братом произошел несчастный случай. Это произошло в одну из тех редких летних недель, которые они провели врозь: Фредди гостил у кузины их покойной матери в Биаррице, а Пенни был в Абердиншире, у их двоюродной бабушки по отцу, леди Джейн.

Первые несколько месяцев после падения Пенни с лошади Фредерик просто извелся от тревоги. Но через некоторое время стало ясно, что, хотя брат никогда больше не сможет четко изложить историю плебейских собраний[32] или произнести чертовски убедительную речь о предоставлении женщинам права голоса, ему все же не понадобится круглосуточная сиделка. Ничтожная милость в ужасном повороте судьбы, несправедливость которой до сих пор мучила Фредди. Его блистательно умный и отчаянно храбрый старший брат, который брал на себя вину за проделки младшего перед суровым отцом и который мог рассчитывать на блестящую карьеру в парламенте, превратился в человека, сведущего не более чем в своем дневном распорядке.

– Так ты полагаешь, мисс Эджертон нацелилась на Пенни не из-за его титула и богатства?

– У ее дяди имеется алмазный рудник в Южной Африке, а собственных детей нет. По крайней мере, не думаю, что ее интересуют деньги.

Анжелика откусила кусочек лимонного кекса. Фредди наблюдал, как она рассеянно вытирает оставшееся на пальцах масло, словно поглаживая салфетку, и воображал, как вместо салфетки она поглаживает его.

– И что ты сам думаешь об этой мисс Эджертон?

Фредди пришлось отвлечься от чувственных и порою до неприличия откровенных мыслей, которые все чаще овладевали им в эти дни. Мыслей, в которых всегда присутствовала Анжелика – в той или иной степени раздетости.

– Мисс Эджертон, хм-м-м… Ну, она очень хорошенькая, приветливая и улыбчивая. Правда, ей нечего особо сказать, кроме как соглашаться с собеседником.

– Это подходит Пенни. Ему нравится, когда с ним соглашаются.

Они оба из преданности промолчали о том, что Виру не стоило и рассчитывать на что-либо лучшее, чем добрая девушка, не отличающаяся умом и оригинальными мыслями.

– С того несчастного случая прошло уже тринадцать лет, – сказала Анжелика. – Твой брат замечательно справляется. Он и с этим справится.

– Ты права, – улыбнулся Фредди собеседнице. – Мне следует больше в него верить.

Минуту-две они помолчали, Анжелика – доедая кусочек кекса, Фредди – вертя в руках миндальное пирожное.

– Ну что ж, – заговорили они почти одновременно.

– Ты первая.

– Нет-нет, ты первый. Ты мой гость, и я настаиваю.

– Я хотел попросить тебя об услуге.

– За все годы нашего знакомства не припомню ни единого раза, чтобы ты просил меня об услуге. Признаю, может, отчасти это потому, что я и так постоянно забрасывала тебя советами и предложениями, – глаза Анжелики блеснули. – Но, пожалуйста, продолжай – я крайне заинтригована.

В намеке на улыбку изгиб ее лукавых губ совершенно неотразим. Почему он раньше не замечал магнетического притяжения этой полуулыбки?

– В доме мисс Эджертон я увидел интересную картину. Личность автора никому не известна. Кажется, мне попадалось полотно, написанное в сходной манере, но не могу вспомнить, где и когда. Твоя память гораздо лучше моей, а твои знания глубже.

– О-о-о, комплименты… Обожаю хвалебные речи – с лестью вы далеко пойдете, молодой человек!

– Ты же знаешь, я совершенно не умею льстить, – если десять лет назад Анжелика была просто одним из ценителей живописи, то теперь ее обширные познания были достойны восхищения. – Я сделал несколько снимков картины. Могу я показать их тебе, как только проявлю?