Неугасимый огонь - Биверли Бирн

Для Софьи таскать на себе корзины было не в новинку. Во время странствий с табором Зокали ей часто приходилось это делать. Что для Софьи было действительно необычным, так то, что на протяжении нескольких недель она общалась с одним-единственным человеком. А еще пение. Она ни разу не слышала о том, чтобы цыгане пели за деньги. Софья даже подозревала, что они поступают вопреки цыганским законам.

– Муж…, – позвала она.

Ей показалось, что он спит. Даже сейчас, ночью, когда жара спала, дышать было трудно. Софья подолом юбки отерла пот с лица и снова позвала Пако.

– Муж, ты не спишь?

– Нет, не сплю. Как я могу спать, если болтаю с тобой?

– Я хочу у тебя спросить кое-что.

Пако повернулся к ней и открыл глаза. Ночь стояла ясная. На западе показался серебряный диск луны.

В его свете Софье стал виден блеск рубина на конце языка змейки, свернувшейся в кольцо на мочке уха Пако.

– Мне через два месяца рожать, – объявила она. – Мы к тому времени уже вернемся в пещеры?

– А ты что, кажись, испугалась? Я, видно, женат на чужачке, которая боится произвести на свет моего сына?

Софья покачала головой.

– Я ничего не боюсь.

Прежде чем начать говорить, она набрала в легкие побольше воздуха и с ним свою решимость. Сейчас для нее было главным твердо настаивать на своем. Они находились далеко от Севильи, почти в Кадисе и если будут медлить с возвращением, то могут опоздать.

– Я ничего не боюсь, – повторила она еще раз, – но рожать я должна у Фанты. Это наш закон. – Софья не выдержала и опустила глаза, представив себе, какой будет его реакция.

– Чужачка будет объяснять мне наши законы? – вкрадчиво проговорил Пако. Он уселся и стал готовить плетку, которая была обмотана вокруг его пояса. Луна освещала оскал его рта, он улыбался.

Софья не двинулась с места.

– Есть еще один наш закон, ты не смеешь бить меня, пока я вынашиваю ребенка, – продолжала она, инстинктивно пытаясь прикрыть руками свой увеличившийся живот. Когда Софья пела, на ней было надето столько всего – юбки, шали – все это скрывало ее состояние. Сейчас на ней была лишь сорочка, которая мало что могла скрыть.

Зловещая улыбка сошла с лица Пако. Из его глотки вырвался нечленораздельный вопль бессловесной ярости. Руки его сжались в кулаки, он уже замахнулся ими на Софью, но вдруг остановился и тут же заревел вновь Пако упал ничком и стал бить кулаками твердую, сухую землю. Вдоволь измолотив каменистую почву, он поднялся, схватил кувшин с вином и ушел, оставив Софью одну.

Женщину трясло как в лихорадке, но теперь не от страха. Ее охватило совершенно новое и незнакомое ей чувство. Она не могла понять, что с ней. Оно росло в ней, поднималось и, как музыка, становилось все громче. Софью охватило странное волнение – подумать только, она не позволила Пако избивать себя и всего лишь словами. Впервые в жизни мужчина уступил ей, выполнил ее волю, а не свою. Ее захлестнула радость. Вскоре она легла на сухую, выжженную солнцем траву и спокойно уснула.

Утром, когда она проснулась, Пако стоял над ней и тупо на нее смотрел. Они с минуту не отводили друг от друга глаз, не говоря ни слова. Первым заговорил Пако.

– Тебя разнесло, как свинью, какой теперь из тебя толк? Вставай, мы едем в Севилью.

Поездка заняла три недели. К концу октября они добрались до Трианы. Пако, едва они приехали, сразу же направился к Зокали.

– Вот она, твоя лентяйка, толку от нее никакого. И выкуп за нее был надувательством.

Зокали взглянул на огромный живот Софьи.

– Она ведь не бесплодна и ты не можешь с ней развестись.

– А я и не говорю про развод. Через пару недель она родит мне сына, а пока кормить ее – это твоя забота. Отдашь мне ее тогда, – когда родится сын. Если с ним что-нибудь будет не так – это твоя вина. Таков наш закон.

Фанта искренне обрадовалась, увидев Софью вновь. Впервые, когда остальные работали, Софья могла отдыхать. Фанта потчевала будущую мать разными укрепляющими снадобьями и лучшей едой, при этом приговаривая: «это для блага сыночка». Каждый вечер Фанта приносила Софье что-нибудь вкусненькое. Никто иной, даже Зокали, ничего подобного от Фанты не получали. Терезита была в положении тоже, но не на сносях. В положении «королевы» находилась лишь Софья.

Сновидения одолевали ее теперь как никогда раньше. Что ни ночь Софья видела во сне какие-то белые или черные образы, странные узоры, чередование света и тьмы, слышала странную и непонятную музыку. Когда она просыпалась, то ничего не помнила. Как она ни старалась восстановить в памяти хоть что-то из увиденного во сне, ей это не удавалось. Сновидения лишали ее покоя, пугали ее. Софья превратилась в нервную и беспокойную женщину.

– Успокойся, – старалась как могла помочь ей Фанта. – Ну что ты мечешься, как зверь в клетке? Это плохо для ребенка, подумай о нем.

Но успокоиться Софья не могла.

– Погадай на меня, – настаивала она, – какое будущее мне выпадет, Фанта.

Фанта, как и много раз до этого, отказывалась. Но как-то раз она вдруг согласилась, Эта чужачка, все-таки, ее единственная дочь. Она водрузила на стол свечу и стала раскладывать своими узловатыми пальцами карты. Сначала она выложила семь карт мастью вверх, затем снизу положила еще две. С минуту Фанта изучала их, затем перенесла вниз две карты из верхнего ряда, добавила к ним еще две из колоды после этого, наконец, удовлетворенно кивнула.

– Когда ты будешь рожать ребенка, демонов не будет. Роды пройдут хорошо. Ребенок будет здоровый.

– Слава Богу, – Софья пересела поближе к ней на скамейку у стены.

Она сидела в кружке желтоватого света от свечи.

– Это будет сын?

Фанта покачала головой.

– Не могу тебе этого сказать. Не знаю. Карты ведь не все говорят.

Сотни раз Софья собственными ушами слышала, как Фанта клялась чужачкам, что у них родится сын. Она знала, что Фанта лишь делала вид, что гадает. Но на этот раз все выглядело по-настоящему: она ведь призналась в ограниченности своих возможностей.

– Ну, а потом? Что будет потом, когда ребенок появится на свет?

Фанта снова перетасовала карты, разложила их уже в другом порядке: теперь пять карт лежали в верхнем ряду и пять в нижнем.

– Смотри: рыба без хвоста – дальняя дорога.

Софья вспомнила прошлую поездку по бесчисленным постоялым дворам.

– Такая, как прошлым летом?

– Этого я тебе тоже не могу сказать. Но я вижу здесь одноглазую змею. Это твой муж. – Потом она перевернула еще одну карту, посмотрела на нее, затем одним движением собрала карты в колоду.

– Что это было? Что ты видела? – принялась расспрашивать ее Софья. Она сидела, подавшись вперед, освещаемая мерцавшей от ее движения свечой. – Фанта, ну скажи мне.